Жизнь на скважине.
//

Под эгидой Тегерана выросла завоевавшая огромный авторитет "Хезболла", и "непримиримые" уже думают о создании "большой "Хезболлы"", действующей на всем Большом Ближнем Востоке

В мае 1908 года струя нефти взметнулась к небу в пустынном прибрежном уголке южного Ирана. Это забил первый фонтан на Ближнем Востоке. Так началась грандиозная нефтяная эпопея, привлекшая к этому району внимание могущественных западных компаний. Экономическая экспансия постепенно привела к установлению политического контроля Запада над странами Ближнего Востока. И вскоре известный арабский писатель Амин Рейхани напишет: "Несчастна страна, имеющая нефть, которую она не в силах защитить".

Прошли десятилетия, ставшие независимыми страны региона национализировали свою нефть, и в наши дни если и пишут о "несчастье", которое она приносит, то в том смысле, что, сев на нефтяную иглу, страна перестает развивать другие отрасли экономики. Это, впрочем, не всегда верно. Но, так или иначе, нефтеимпортирующие государства озабочены не внутренними проблемами стран–экспортеров нефти, а самими ценами на нефть, вновь взметнувшимися до заоблачных высот.

>Скачки цен на нефть практически непредсказуемы. Вспомним, как накануне иракской войны одни аналитики прогнозировали невероятный, катастрофический для всего мира взлет цен, другие – их резкое падение. Ошиблись и те и другие. Рост цен, начавшийся еще до иракских событий, продолжился, но к катастрофе это не привело. Мировая экономика адаптировалась к высоким ценам. Не просматриваются ни возможность возвращения цен к прошлым временам (хотя эксперты предсказывают снижение до уровня $55-65 за баррель), ни перспектива существенного роста. Но этот сценарий реализуется лишь в том случае, если не будет резкого обострения в мировой политике. А такое обострение может произойти, вероятнее всего, не в Европе и не в Западном полушарии, а в мире ислама. Где как раз и сосредоточены нефтяные запасы.
Линия невидимого фронта Мир ислама между тем бурлит. Конкретными центрами напряженности, его "горячими точками" сегодня можно назвать Ирак, Иран и израильско-палестинский регион. Сюда легко мог бы добавиться и Пакистан, если бы в результате свержения президента Мушаррафа к власти в этой стране, обладающей ядерным оружием, пришли исламисты.
Ситуацию в невралгических пунктах Большого Ближнего Востока следует рассматривать на фоне того, что можно назвать мощным подъемом исламизма, нашедшим свое наиболее зловещее выражение в транснациональном исламистском терроризме. Исламисты (или джихадисты) утверждают, что их борьба ставит своей целью защиту ислама от Запада. На самом деле речь идет не о религиозной войне, не о конфронтации мусульманской веры с христианством. Джихадисты вовсе не считают, что они воюют с христианским миром. Для них западноевропейское, а тем более североамериканское общество является безбожным, аморальным, а нехристианским.
Не может быть и речи о некоем "возрождении ислама" (он никогда не умирал), о его обновлении или реформировании. В собственно религиозной сфере никаких перемен и новшеств нет. Всколыхнулось, бурлит, кипит мусульманское сообщество. Полон ненависти и возмущения "мир ислама". В бой идут не муллы и богословы – улемы, а молодые активисты – радикалы, европейски образованные, владеющие западными технологиями, широко использующие интернет. Атака на нью-йоркские небоскребы, взрывы на Бали, в Касабланке, Мадриде, Лондоне – это их рук дело. Идейное влияние исламизма четко прослеживается в мировоззрении организаторов и исполнителей терактов в "Норд-Осте" и Беслане.
В чем притягательная сила джихадизма? Чем объяснить его могучее воздействие на людей, живущих в разных уголках мира, включая вроде бы ставшие для них новой родиной страны Западной Европы? Почему вполне нормально живущий в Англии выходец из Пакистана, не испытывающий ни травли, ни насилия, идет взрывать в лондонском метро своих новых соотечественников, оставив письмо, в котором объявляет себя солдатом?
Видимо, здесь имеет место сочетание двух факторов. Во-первых, искреннее религиозное чувство (мусульмане, пожалуй, в наше время являются наиболее набожными среди верующих всех религий). А во-вторых, солидарность сообщества. Ощущая то, что они расценивают как вызов со стороны тех, кто задает тон в современном мире, мусульмане опасаются потери своей самобытности. Отсюда повышенная чувствительность, ранимость мусульман. Это, в частности, проявилось и в недавнем "карикатурном скандале", и в реакции на выступление папы римского.
Главное во всем этом – искреннее возмущение политикой Запада по отношению к исламскому миру. Начиная с образования Израиля (по мнению многих мусульман – инспирированного Америкой) и кончая интервенцией в Ираке. Иначе говоря, религиозная и культурная составляющая здесь сливается с протестом против конкретных политических акций Запада.
Иран и "большая "Хезболла"" В этом контексте следует рассматривать и необычайное усиление Ирана, руководство которого явно делает заявку на лидерство в мире ислама. Именно ради этого оно сознательно идет на обострение отношений с международным сообществом, продолжая работы по обогащению урана с целью достичь уровня "пятиминутной готовности" в создании атомной бомбы (сама бомба ему не нужна). Именно тот вызов, который бросают миру тегеранские правители, и делает их кумирами не только собственного населения, но и миллионов мусульман по всему свету, уподобляет шиитских лидеров духовному вождю суннитских экстремистов Осаме бен Ладену.
Иран не боится ничего: ни войны, ни санкций. Под эгидой Тегерана выросла завоевавшая в ливанской войне огромный авторитет "Хезболла", и "непримиримые" уже думают о создании "большой "Хезболлы"", атакующей Израиль методами партизанской войны с привлечением готовых на самоубийственные акции шахидов (добровольцев из мусульманских стран) и с использованием новых, все более мощных иранских ракет.
Это и составляет главную опасность. Если все же вспыхнет война и Иран заблокирует Ормузский пролив или если моджахеды нанесут удар по нефтяным промыслам, заводам и терминалам в восточной части Саудовской Аравии, тогда все чисто экономические факторы, влияющие на уровень цен на нефть, утратят свое значение. И именно поэтому можно без преувеличения считать Большой Ближний Восток самым тревожным регионом земного шара.

ГЕОРГИЙ МИРСКИЙ, профессор Института мировой экономики и международных отношений
21/09/2006