Уже официально объявлено, что президент Соединенных Штатов Дж. Буш "будет рад поприветствовать президента Казахстана Н. Назарбаева в Белом доме 29 сентября". Безусловно, каждый визит нашего лидера в Вашингтон – нерядовое событие для внешней политики страны. Мнения и оценки политики Америки в мире чрезвычайно противоречивы. В последние годы раздается все больше критики в адрес "последней супердержавы"

В последней статье мы подробно остановились на характере и перспективах казахстанско-американских отношений, а также политике США в Центральной Азии. Влияние на мировые дела, экономику и международные отношения со стороны "последней супердержавы" столь велико и многообразно, что Центральная Азия представляет собой лишь один из элементов многосторонней и крайне сложной стратегии и дипломатии Соединенных Штатов на Евразийском континенте.

Империя доллара

Влияние США на мировую экономику очевидно и не требует особых доказательств. Самой яркой иллюстрацией этого тезиса является всепроникающее присутствие доллара в экономиках большинства стран мира, в том числе и в казахстанской. Вследствие этого нестабильность американской экономики оказывает дестабилизирующее влияние на международные рынки и мировую конъюнктуру. Считается, что в последние годы негативными факторами являются падение курса доллара, хронический и постоянно растущий внутренний и внешний долг США. Но мировая конъюнктура колеблется не только из-за падения, но и вследствие подъема курса доллара.

Таким образом, в ХХI веке мы имеем поразительный порядок вещей: любое изменение внутриэкономической конъюнктуры в США, негативное или позитивное, влияет на мировую экономику; любые шаги, предпринимаемые Федеральной резервной системой, играют на пользу американской экономики, под которую вынуждены подстраиваться другие мировые центры экономической силы.

Вот как работает этот удивительный механизм. Известно, что США являются как крупнейшим международным инвестором, так и кредитором. Это позволяет Америке использовать инвестиционные ресурсы остального мира. Фактически, в последние годы слабый доллар был выгоден США. С другой стороны, чрезмерное ослабление доллара сделало менее привлекательным вложение иностранных капиталов в американскую экономику и потенциально снизило роль американского доллара как мировой резервной валюты.

В течение последнего года наметился перелом: ФРС США взяла курс на установление такой учетной ставки, которая стимулировала бы экспорт и экономический рост, не допуская чрезмерного удорожания кредитных ресурсов, но в то же время способствуя привлечению иностранных инвестиций. В результате сложилась такая ситуация, что Соединенным Штатам выгоднее стало использовать наращивание внутренних и внешних долгов (государственный долг достиг 8 трлн. долл., или 60 процентов ВВП). Одним из наиболее распространенных способов подобного "заимствования" является компенсация бюджетных потерь за счет эмиссионных доходов, то есть путем разбавления денежной базы (так называемый "эмиссионный налог"). Фактически, американскую экономику предлагается стабилизировать путем глобализации ее долгов, разбавив финансовые обязательства США "доверием" зарубежных вкладчиков.

Ориентация США на применение в своей внешней экономической политике весьма изощренных стратегий косвенно подтвердилась в 2005 году назначением заместителя министра обороны П. Вулфовица президентом Всемирного банка. США уже просчитали оптимальную стратегию своей игры в инновационную экономику, имеющей целью легально использовать чужие ресурсы для обеспечения своих обязательств. Такая стратегия может состоять в постоянных изменениях правил этой игры, причем настолько быстрых, чтобы партнеры не успевали к ним адаптироваться. С этой целью ФРС прекратила с марта 2006-го публикацию данных о количестве находящихся в обращении денег. Ключевые инструменты этой стратегии – необеспеченный доллар и растущие неоплачиваемые долги.

Но это лишь одна сторона медали. С другой стороны, США выступают сегодня глобальным лидером, который перешел в иное измерение экономики: управление мировыми исследованиями и инновациями как основным источником национального дохода.

Кто наследует Бушу?

На внутриполитическую устойчивость и популярность администрации Дж. Буша влияют два основных фактора: экономическая конъюнктура внутри страны и война в Ираке. Победив на президентских выборах 2004 года, Дж. Буш начинал свой второй срок, имея достаточно прочные позиции. Уровень поддержки президента был примерно таким же, как и в начале его первой администрации, хотя и сократился по сравнению с очень высоким рейтингом, который был у него после террористической атаки 11 сентября 2001-го. Республиканцы контролировали не только Белый дом, но и Конгресс, и Верховный суд. Оппозиционная Демократическая партия после второго подряд поражения на президентских выборах оказалась в состоянии разброда.

Но примерно с прошлого года ситуация начала меняться для республиканской администрации не в лучшую сторону. И хотя на протяжении последних четырех лет американская экономика растет, нельзя не обратить внимание на крайне высокий уровень негативных оценок политики администрации Буша. Падение популярности Буша в 2005 году наиболее серьезно проявилось в сфере внешней политики: перестал действовать "эффект 11 сентября".

Во время своей первой администрации Дж. Буш находился под чрезвычайно сильным влиянием так называемых "неоконсерваторов" (неоконов). Главным в этой идеологии являлось своеобразное видение мира и международных отношений в манихейских категориях добра и зла. 11 сентября 2001-го фактически развязало идеологам неоконсерватизма руки для того, чтобы утвердить на практике свои идеи о глобальном господстве Америки. Клан неоконов, тесно связанный между собой семейными, идеологическими и деловыми нитями, фактически опутал администрацию Буша-младшего и создал реальную угрозу монополизации американской внешней политики.

Однако следует отметить, что во второй администрации Буша была проведена "чистка" неоконсерваторов, наиболее рьяно добивавшихся вторжения в Ирак. Сказалось общественное мнение: уровень поддержки американским обществом войны в Ираке за прошедшие два с половиной года падал еще более быстрыми темпами, чем во время войн в Корее и Вьетнаме. При Буше произошел колоссальный скачок в сфере военных расходов. Ежемесячные расходы на "войну с терроризмом" достигли 7 млрд. долл. в месяц, в том числе примерно 1 млрд. долл. в Афганистане и около 6 млрд. долл. в Ираке.

Войны в Афганистане, а затем в Ираке привели к тому, что после краткосрочных боевых операций американские войска втянулись в долгосрочные "операции по поддержанию стабильности". Как следствие уровень одобрения деятельности Буша упал в 2006 году до 37–39 проц. (51–52 проц. в январе 2005-го), а неодобрения – вырос до 58–60 проц. (44–46). Процент тех, кто считает, что страна движется в неправильном направлении, достиг небывало высокого уровня – 65 процентов. В Америке все шире распространяется мнение о том, что президент оказался в самоизоляции и утратил понимание общественных настроений.

Крайне тяжелым ударом по репутации Буша стала полная некомпетентность его администрации во время урагана Катрина в 2005 году. Именно в этот момент началось "свободное падение" рейтинга президента и доверия к нему лично. На этом фоне резко обострилась внутриполитическая и внутрипартийная борьба. По мере приближения довыборов в Конгресс, которые состоятся в ноябре, стало ясно, что решается не просто судьба парламентских и сенаторских мандатов, а способность той или иной партии определять стратегию страны на ближайшее десятилетие.

Ослабление позиций Дж. Буша в 2005–2006 годах существенно изменило расстановку сил на американской политической арене. Следует обратить внимание, что на протяжении последних лет правоконсервативное руководство Конгресса автоматически обеспечивало полную поддержку администрации Буша в сенате и палате представителей практически по всем вопросам. Показательно, что президенту ни разу не пришлось использовать право вето, так как практически все принятые Конгрессом законы отражали точку зрения Белого дома. Демократы играли второстепенную роль, поскольку были не в состоянии сдерживать республиканцев. Однако осенью 2005-го ситуация начала меняться, при этом усилилась и межпартийная конфронтация в Конгрессе. В Республиканской партии выявились серьезные расхождения между крайне правыми и умеренными консерваторами.

На промежуточных выборах 2006-го Демократическая партия ставит перед собой задачу получить большинство в одной из палат Конгресса, и как максимум – обеспечить большинство в обеих палатах, вернуть страну к разделенному правлению. Однако демократы все еще не могут выйти из кризиса, и главный упор сделали на противодействие Бушу по вопросам внутренней, а не внешней политики. И эта тактика принесла им определенные успехи. В Сенате наибольшие проблемы администрации Буша создают умеренные республиканцы. Это касается не только программ социального обеспечения, но и методов ведения "войны с терроризмом".

Обсуждение в Конгрессе иракской проблемы показало, что администрация Буша больше не может рассчитывать на автоматическую поддержку любой своей инициативы. Таким образом, к 2006 году Дж. Буш оказался в очень сложной ситуации. Растратив свой политический капитал в 2005-м, он не может позволить себе крупных инициатив, которые могут стать роковыми для его партии на ноябрьских выборах-2006 и президентских в 2008-м.

Но надо отдать должное Бушу, которому в течение 2006-го удалось несколько стабилизировать ситуацию, продемонстрировав свою способность к политическому выживанию. Серьезным поражением для Демократической партии обернулась ее неспособность предотвратить дальнейший сдвиг вправо Верховного суда, членами которого стали консервативные юристы. К настоящему моменту демократы не смогли сформулировать четкой платформы и предложить ясную альтернативу политике Республиканской партии.

С учетом президентских выборов 2008 года перспективы Республиканской партии туманны, поскольку у президента Буша нет явного политического наследника. Одним из наиболее популярных деятелей в стране остается сенатор из Аризоны Джон Маккейн. Он завоевал уважение своей независимой позицией, хотя в целом придерживается достаточно консервативных взглядов. В 2005-м в тройку лидеров Республиканской партии неожиданно ворвалась К. Райс, которая занимала в первой администрации Буша должность помощника по национальной безопасности, а во второй – является государственным секретарем. На новом посту Райс стала по-настоящему публичным политиком, что привело к заметному росту ее популярности. Сегодня ее рейтинг одобрения значительно выше, чем у любого другого руководителя нынешней администрации.

Если в Республиканской партии нет очевидных лидеров, то у демократов таковым является Хиллари Клинтон, супруга бывшего президента У. Клинтона. Она с двукратным отрывом опережает по популярности Керри и Эдвардса, бывших кандидатов в президенты и вице-президенты от Демократической партии в 2004 году. Став членом сенатского комитета по делам вооруженных сил, она продемонстрировала готовность решительно поддержать увеличение военных расходов. Очевидно, что Xиллари пытается сместиться в политический центр, полагая, что поддержка либералов ей гарантирована. Но эта тактика может оказаться контрпродуктивной, если она настроит против себя антивоенное крыло Демократической партии. Судя по численности ее предвыборного штаба и собранным средствам в фонд выборов, Х. Клинтон уже фактически стоит перед началом президентской кампании 2008 года.

Кризис глобального управления

В не менее сложном положении оказалась внешнеполитическая стратегия Соединенных Штатов. В настоящее время США испытывают серьезные трудности в проведении военных операций против так называемого "международного" терроризма – в Афганистане и Ираке. Отношения между Соединенными Штатами и Европейским Союзом, пережившие три года назад глубокий кризис, до настоящего времени еще окончательно не нормализованы. При этом Вашингтон продолжает использовать инструменты НАТО для проведения собственной геополитической стратегии.

ЕС выступает за плюралистический миропорядок, в котором США были бы уравновешены региональными великими державами – странами Европы, Россией, Японией, Индией и Китаем. То есть претензии ЕС на равное партнерство с Америкой есть отрицание однополярного миропорядка по-американски.

Потенциальным очагом стратегической нестабильности являются американо-китайские отношения. В отношении Китая среди американского стратегического истеблишмента нарастает стремление видеть в нем больше не торгово-экономического партнера, а потенциального (на среднесрочную перспективу) геополитического конкурента, способного бросить вызов американскому доминированию в Азиатско-Тихоокеанском регионе и в мире в целом. Эти настроения разделяются администрацией США и ведущими стратегами в обеих партиях. В 2005 году был подвергнут сомнению тезис о значительном военном отставании Китая от США. В американскую прессу просочились сведения, что директору национальной службы разведки Дж. Негропонте был представлен секретный доклад, в котором отмечалось, что американское разведывательное сообщество прозевало резкий рывок Китая в военной сфере в течение предыдущего десятилетия. С другой стороны, установка на глобальное лидерство во внешней политике США еще более отчетливо проявившаяся после иракской войны, совершенно не устраивает Китай. Пекин будет – волей или неволей – продолжать оставаться определенным "антицентром" США в международной системе.

В стратегически значимом регионе для США – Восточной Азии – Вашингтон в перспективе сталкивается с новым вызовом, который исходит от возрождения японского национализма. По замыслу японских националистов, военное сотрудничество Токио с Китаем должно быть направлено на ослабление стратегической зависимости Японии от США. В последние годы также на военную стратегию США в Азии все большее влияние оказывает Индия, отношения с которой все чаще называют "стратегическим партнерством". С определенного времени США рассматривают индийскую военную мощь уже с учетом китайского фактора.

В последнее время наметились признаки ухудшения российско-американских отношений, которые выходят из фазы прежних партнерских отношений на стратегическом уровне. В Вашингтоне вызывает раздражение укрепление международных позиций России, проведение ею самостоятельной политики в мире, сближение с Китаем и возрастание влияния ШОС, и в первую очередь – активная интеграционная политика Москвы на постсоветском пространстве.

Таким образом, американская внешняя политика в новом столетии чрезвычайно усложнила международные отношения, заострила проблему создания нового мирового порядка и роли Америки в этом процессе. Проблема международного терроризма, которая должна была сплотить вокруг США не только союзников, но и оппонентов, привела к иным результатам. Наметился кризис того, что называют "сверхдержавным управлением".

Сегодня американские стратеги видят основную задачу американской политики в том, чтобы вернуть Соединенным Штатам привлекательность и право на законность претензий на роль глобального лидера. По их мнению, для этого есть все основания: материальные возможности США огромны, военная мощь очевидна, технология безукоризненна. Фактически этот гигант может действовать самостоятельно, поворачиваясь спиной к международным обязательствам и международным организациям, выдвигая национальные интересы как превосходящие по значимости все прочие, презирая международные юридические и сдерживающие механизмы.

Но
>политика США все чаще ставит под вопрос само понятие "Запад" как единое целое. При изучении внешней политики США в последнее время бросается в глаза ее противоречивость, сочетание рационального и взвешенного подхода с идеологически ангажированными. Такая противоречивость является прямым следствием раскола в американском политическом истеблишменте.

Попытки сформулировать американские геополитические проблемы на доктринальном уровне за последнее время сделали два известных стратега. З. Бжезинский характеризует настоящую фазу как "Америка на распутье". В отношении своей страны он употребляет термин "последний суверен", подразумевая под этим тот факт, что США сегодня – это "самая суверенная страна", которая способна игнорировать международное право. Но мудрый Бжезинский видит в этом не силу, а слабость Америки. По его мнению, глобальная миссия США требует обновленной легитимизации.

Другой представитель стратегического истеблишмента Дж. Най-младший считает внешнюю политику Дж. Буша исторически оправданной, сравнивая ее с правлением президента Вудро Вильсона. И тому и другому пришлось действовать в экстраординарных исторических обстоятельствах. Но правление Буша может иметь серьезное последствие: фактически при этом президенте понятие "безопасность" все больше вытесняет столь ценное для американцев понятие "свобода". Имеются в виду все новые ограничения некоторых конституционных прав и вмешательство в частную жизнь граждан США. Поэтому по своим последствиям правление Буша-младшего может иметь для будущего Америки судьбоносное влияние, и в большей степени внутриполитическое, чем геополитическое.

Соединенные Штаты уже на этом этапе готовятся к новым стратегическим вызовам, с которыми Америке придется столкнуться в перспективе. Часть американского истеблишмента уже сегодня убеждена, что главным геополитическим вызовом Соединенным Штатам станет Китай. Исходя из этой перспективы, американцами выстраиваются новые геополитические конфигурации с участием Индии, Японии и России. Другая часть американской элиты по-прежнему сохраняет враждебность к России и считает, что главной угрозой американским стратегическим интересам являются попытки Москвы сплотить вокруг себя постсоветское пространство и сближение России с Европой. Но в целом американский стратегический истеблишмент исходит из того, что еще как минимум два десятилетия США будут влиять на глобальную безопасность и на развитие ситуации в Евразии.

Мурат Лаумулин
Алматы
№18 (179) 27 сентября - 10 октября 2006