Центрально-азиатский конфликтный "срез": киргизско-узбекская и
таджикско-узбекская модели отношений

Cистема межгосударственных отношений в регионе Центральной Азии (Казахстан, Таджикистан, Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан) базируется не только на советской и постсоветской административно-правовой, торгово-экономической и политической структурах, но и на более древних (базовых) культурно-цивилизационных и хозяйственных компонентах. К ним относятся различное качество, степень и время восприятия ислама народами региона в ходе исторического развития (казахи и киргизы приняли ислам значительно позднее других народов Центральной Азии, в XVII XVIII вв.), альтернативные типы хозяйственных культур (таджикско-узбекской – земледельческой, оседлой и казахско-киргизской – кочевой, животноводческой). Ряд историков напрямую связывают ряд этнических и пограничных конфликтов с подобными историческими явлениями. Насколько обусловлены нынешние конфликты в Центральной Азии традиционным культурно-цивилизационным комплексом, – самостоятельный вопрос, требующий специального изучения. Однако, очевидно, что кроме исторического фона, некоторые проблемы существуют самостоятельно, в частности в сферах водопользования, распределения энергоносителей, делимитации и демаркации "внутренних" границ между центральноазиатскими государствами. Часть противоречий существует в скрытом (латентном) виде, часть из них проявляется открыто в виде различных конфликтов и напряженности на межгосударственном уровне. Большинство российских специалистов сходится во мнении, что пограничные разногласия (наличие спорных участков границ, проблемы делимитации и пр.) и их причины в основном связаны с советским периодом. Одновременно вопрос о стабильности в регионе необходимо рассматривать в контексте влияния внешнего китайского фактора – вопросы делимитации границ Китая с соседними Таджикистаном, Кыргызстаном и Таджикистаном, наличие больших этнических диаспор на территории Китая, Казахстана (уйгуров, казахов).

Внутренний "срез" центрально-азиатских отношений за 2005 – 2006 гг. показал сохранение различных уровней доверия между государствами. Причины сохраняющейся конфликтности связаны с проблемой неурегулированности отдельных границ, использованием водных и энергетических ресурсов, территориальными претензиями, этническими противоречиями. Эпицентр конфликтности традиционно расположен в Ферганской долине, объединяющей границы Кыргызстана, Узбекистана и Таджикистана. В этом условном "треугольнике" и сконцентрирована большая часть проблем. Особенно сложными остаются узбекско-таджикские и узбекско-киргизские отношения.

Киргизско-узбекские взаимоотношения. Территориальный вопрос

Одним из проблемных вопросов между Кыргызстаном и Узбекистаном является территориальный. Граница между двумя государствами в настоящее время делимитируется. Произведена делимитация большей части совместной киргизско-узбекской границы, протяженность которой составляет около 1300 км. По всему же ее периметру существует, по разным данным, от 70 до 100 спорных участков. По отдельным ее пунктам не было достигнуто какого-либо соглашения. Межправительственная комиссия, созданная для решения данного вопроса, сталкивается со множеством трудностей в своей работе, исходящих во многом из взаимных противоречий. Узбекская сторона отстаивает принцип проведения границы, основываясь на карте 1924 года. Кыргызстан выдвигает в качестве базы для переговоров как окончательный документ карту 1955 года.

В двусторонних взаимоотношениях важную роль играет анклавный фактор. На территории Кыргызстана имеется два узбекских анклава – Сох и Шахимардан численностью, по разным данным, от 40 до 50 тыс. человек. В свою очередь и в Узбекистане имеется киргизский анклав – село Барак, относящееся к сельской управе Ак-Таш Кара-Суйского района Ошской области, с населением 589 человек. Все вышеперечисленные анклавы оторваны от основной территории своих государств, что создает значительные трудности для их населения. В этой связи узбекским руководством была предпринята, в свое время, попытка заключить со своими киргизскими коллегами соглашение об обмене территориями, с тем, чтобы анклав Сох был присоединен широкой полосой земли к "материковой" части Узбекистана. В обмен Кыргызстану предлагалось передать южную часть Соха. Киргизская сторона посчитала для себя невыгодным заключать подобное соглашение, т.к. в этом случае два района страны – Лейлекский и Баткенский – почти полностью будут отрезаны от остальной территории. Анклавы являются мощным инструментом давления Узбекистана на Кыргызстан. Известно, что в Сохе находились подразделения Вооруженных Сил Республики Узбекистан, хотя в мировой практике содержание в анклавах какой-либо военной силы является недопустимым.

Все это может быть использовано и во многом уже использовалось экстремистами для дестабилизации обстановки не только в данном регионе, но и во всей Центральной Азии.

Характерно, что недостаточная готовность киргизской армии противостоять вооруженным отрядам боевиков заставляет узбекское руководство предпринимать активные односторонние меры для защиты своих рубежей. Известна практика узбекских властей по минированию своих границ с Кыргызстаном. Таким образом, киргизско-узбекское межэтническое равновесие на современном этапе отличается некоторой нестабильностью. Учитывая же, что оба государства соприкасаются друг с другом в самом центре Центральной Азии, можно говорить о том, что напряженность здесь теоретически угрожает стабильности региона в целом.

Узбекско-таджикские взаимоотношения

В Центральной Азии особой напряженностью отличаются узбекско- таджикские отношения.
>Узбекско-таджикские противоречия являются самыми затяжными по своему развитию. Более половины таджиков проживает в экономически отсталых и неразвитых районах Узбекистана – Сурхадарьинской, Ферганской, Кашкадарьинской областях. Уровень жизни здесь значительно ниже среднего по стране. Среди населения наблюдается катастрофический уровень безработицы на фоне резкого демографического роста. Среди таджикского населения Узбекистана явно отсутствует стремление участвовать в политической жизни страны. Оно в общей своей массе отличается пассивностью и неверием в свои возможности. В то же время в Таджикистане имеется крупная узбекская диаспора, численностью более 1 млн. человек, занимающая в количественном отношении второе место после титульной нации. Узбекские общины, наоборот, активно влияют на экономическую и политическую жизнь Таджикистана, лоббируя "свои" интересы и интересы соседнего Узбекистана. Узбекские анклавы здесь сплоченны, мобильны, имеют свои финансовые и административные ресурсы воздействия на Душанбе. Видимо, для президента Э.Рахмонова узбекская "оппозиция", которая составляют около четверти населения республики, серьезная "головная боль" на ближайшее время. Причем, для узбекской элиты, живущей в Таджикистане, характерно стремление принимать все более активное участие в государственном строительстве, политической и экономической жизни Таджикистана, изменяя ситуацию в соответствии со своими интересами и потребностями.

Таким образом, расселение этнических групп таджиков и узбеков практически на 50% не соответствует границам и географическому положению национальных государств – Республики Узбекистан и Республики Таджикистан. Это, соответственно, создает почву для многочисленных противоречий, самыми опасными из которых являются межэтнические. На состояние узбекско-таджикских межэтнических взаимоотношений большое влияние оказывают непростые межгосударственные отношения, сложившиеся между Ташкентом и Душанбе. Одним из факторов, значительно осложняющих эти взаимоотношения, является проблема безопасности общих границ. Сложилась целая история проникновения вооруженных отрядов Исламского движения Узбекистана на территорию Узбекистана и обратно. Кроме того, долгое время активно применялась тактика минирования узбекско-таджикской границы. Однако зачастую жертвами мин становились мирные граждане.

Состояние узбекско-таджикских межэтнических взаимоотношений на сегодняшний день представляется достаточно запутанным и, соответственно, наиболее взрывоопасным в Центральной Азии. Причем, оба государства входят в ОДКБ, ЕврАзЭс, ШОС, но какого-либо действенного решения проблемы пока не видно. Данная модель двусторонних отношений является в настоящее время и на среднюю перспективу для ШОС и других проектов взрывоопасной в ряду "внутренних" центрально-азиатских вопросов.

Сергей Геннадьевич Лузянин, эксперт Фонда "Азия Аналитика"