Энергетическая составляющая занимает все большее место в экономических процессах. Тема энергетики глобализируется, становясь предметом споров между отдельными государствами и их союзами. Не менее актуален вопрос первичности энергетической составляющей на уровне региональных объединений, таких как ШОС.

Экономическое взаимодействие в рамках ШОС развивается достаточно высокими темпами. Создан Деловой совет и Межбанковское объединение ШОС, работает Научно-экспертный форум. ШОС объединяет в себе государства, которые являются крупнейшими производителями энергоресурсов, а также страны, которые выступают в качестве импортеров. Именно этот факт обуславливает перспективность многостороннего энергетического взаимодействия в рамках ШОС.

Напомню, в рамках юбилейного саммита ШОС в середине июня этого года в Шанхае Президент России В.Путин выделил ряд основных сфер сотрудничества стран-участниц ШОС, среди которых на первое место поставил энергетику. Здесь же он указал на наличие достаточной организационно-правовой базы для активного продвижения экономических проектов. Более того, на заседании глав государств организации Президент предложил создать Энергетический клуб ШОС и расширить взаимодействие в транспортно-коммуникационной сфере. При этом Путин не исключил возможности кредитования Россией отдельных экономических проектов в рамках ШОС. Российского президента поддержал Президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад, который выступил с инициативой проведения в Тегеране встречи министров энергетики стран ШОС для изучения возможностей регионального сотрудничества в освоении, добыче, транспортировке и переработке нефти и газа. По сути – это возвращение к планам ШОС по созданию так называемой "новой энергетической конфигурации азиатского региона".

На самом деле инициативы такого рода выдвигались и ранее. К примеру, в марте 2003 г. по инициативе Н.А. Назарбаева было принято совместное заявление глав государств СНГ о взаимодействии в вопросах энергетической политики и обеспечении защиты интересов стран-производителей природного газа. Аналогичные проекты предлагались в рамках ЕЭП, в совместных проектах России и Казахстана. Эта тема актуализируется еще и в связи с нарождающейся в ЕС идеи формирования "газового альянса" с участием Казахстана, Узбекистана и Туркмении, с целью уменьшить энергозависимость ЕС от Востока.

Что касается ШОС, то главы государств-участниц ШОС всячески подчеркивают, что эта организация открыта для сотрудничества. Так ли это на самом деле? Насколько открытым будет Энергетический клуб, если таковой будет создан? Скорее всего, каждая из заинтересованных сторон имеет свое видение сотрудничества в сфере энергетики, отдавая предпочтение своим национальным интересам.

Понятно, что
>достичь понимания в такой деликатной сфере как энергополитика достаточно сложно, особенно если учесть, что у стран-участниц могут быть противоречия со своими партнерами по энергетическому бизнесу в других сферах взаимодействия. Китай, доминирующий в ШОС наряду с Россией, заинтересован в неограниченных поставках углеводородов в свои интенсивно развивающиеся регионы. Россия в стремлении стать энергодержавой номер один в мире стягивает под государственный контроль энергетические активы и с интересом присматривается к восточным рынкам. Казахстан, имея некоторые разногласия с Китаем, также стремится выйти на восточные рынки, диверсифицирует экспортные потоки, вызывая немалое беспокойство у России.

В целом, можно сказать, что и Россия, и Казахстан, и Узбекистан не спешат выводить объемные маршруты на китайской направление, стремясь тем самым сохранить потенциал для установления экономического баланса с КНР. Это, пожалуй, главный момент.

Кроме того, существует точка зрения, что сам региональный союз в виде ШОС окажется весьма недолговечной структурой, не найди государства-участники организации общего подхода к энергетическим проблемам. Ведь именно наличие энергетических ресурсов определяют перспективы и параметры военно-технического и экономического сотрудничества.

Параметры энергодиалога достаточно сложно определить в силу мощной политической "привязки". Все большую роль здесь начинают играть и страны, которые сейчас находятся в статусе наблюдателя. Так, Пекин является крупнейшим импортером иранских нефти и газа, и именно поэтому Китай все больше настораживает позиция Соединенных Штатов в ядерном вопросе. В 2004 году КНР удалось добиться соглашения с Ираном в нефтегазовой отрасли, в соответствии с которым в ближайшие 25 лет Китай инвестирует порядка 100 млрд. долларов в энергетический сектор Ирана, и тем самым обеспечит себе доступ к его ресурсам.

С другой стороны, Иран предлагает России регулировать цены и потоки газа - "Газпром" завил о готовности участвовать в сооружении газопровода Иран-Индия. При этом Иран часть своих нефтяных потоков в сторону Китая или Индии вовсе не прочь направить не через чрезвычайно нестабильный Афганистан, а по территории более прогнозируемого постсоветского пространства. Позиция действующих властей центрально-азиатских стран-участниц ШОС в сфере энергетики также ясна. Они ориентированы на сотрудничество с Россией и Китаем, что обеспечит им содействие всей Шанхайской организации в предотвращении повторения оранжевых сценариев на территориях их государств.

По большому счету в ближайшее время сохранится "внутренняя" зависимость ШОС от сотрудничества в области энергетики между странами-участницами ШОС. Однако точки зрения специалистов на эту проблему расходятся. Одни полагают, что связи в энергетической сфере между странами-экспортерами углеводородов и странами-потребителями станут приоритетным направлением развития ШОС. Другие же полагают, что энергетика станет лишь вспомогательным ресурсом по оказанию поддержки странам-импортерам и не станет основным связующим звеном и поводом для глубокой интеграции. То есть приоритетное значение энергетики будет поддерживаться в большей мере искусственно Китаем для получения от стран-экпортеров выгод и бонусов, т.к. углеводороды для КНР на данном этапе - это основной источник экономического роста.

Кроме того, речь может идти о том, что Китай, как единственный потребитель на конечной точке маршрута, может фактически диктовать свою ценовую политику поставщику, тем самым диверсифицируя структуру нефтеимпорта, и на определенном уровне обеспечивая свою энергобезопасность. Судя по всему, Китай вообще с большей охотой участвует в среднеазиатских проектах, чем стремится перераспределить в своем направлении часть российского нефтяного и газового экспорта. Однако, к примеру, в этом году было подписана Совместная декларация о расширении сотрудничества в области энергетики. Газпром и CNPC объявили о строительстве газопровода для поставок газа в Китай.

Россия, обладая мощной инфраструктурной сетью и рассматривая Центральную Азию как зону своих непосредственных интересов, скорее всего не допустит проникновения китайских нефтяных кампаний на свою территорию, даже в рамках совместных экспортных проектов. Главным вопросом здесь станут условия, на которых Россия будет экспортировать углеводороды в Китай. Примечательно, что стороны до сих пор не могут прийти к договоренности об условиях строительства российско-китайского маршрута, причиной чего чаще всего называют неопределенность позиции Москвы в этом вопросе. Нет принципиального решения и по ответвлению от ВСТО, что весьма расстраивает китайскую сторону. Большинство специалистов объясняют позицию России следующим образом: соперничество Китая и Японии за нефть из этого маршрута могут позволить получить ей более выгодные условия по экспорту нефти в Китай.

Существует и еще одна проблема - вопрос конкуренции России и Казахстана в Китае. Однако, на мой взгляд, запросы Китая, по крайней мере, на текущий момент, столь велики, что предложение со стороны и Казахстана, и России, и Ирана в ближайшем будущем вряд ли его перекроют.

Казахстан, более 70% ресурсов которого находится под контролем западных компаний, также присматривается к азиатским рынкам. Астана рассматривает договоренности в области энергетического сотрудничества как гарант дееспособности Шанхайской организации сотрудничества. Крупные казахстанско-китайские проекты, такие Атасу-Алашанькоу, действительно во многом способствуют "энергетической интеграции" на пространстве ШОС. Обсуждается возможность строительства казахстанско-китайского газопровода. Хотя, в случае с Казахстаном, существует достаточно высокий уровень вероятности китайской экспансии в казахстанскую экономику, причем, в случае с энергетикой - целевой экспансии. Так, известно, что большинство крупных китайских нефтегазовых компаний концентрируются на путях транспортировки именно в направлении Китая.

Что касается энергетического сотрудничества Казахстана и России, напомню, с Россией Казахстан связывают два магистральных нефтепровода - Атырау-Самара и КТК, решение по повышению пропускной способности которого, кстати, был принято российской стороной после продолжительных и тяжелых переговоров и после запуска проекта Атасу-Алашанькоу. Камнем преткновения в топливно-энергетической области между двумя странами является отсутствие согласованных принципов в формировании тарифов на транзит энергоресурсов, неэффективная система таможенного контроля поставок.

Узбекистан, один из поставщиков газа в этом регионе, по-прежнему ориентируется на Таджикистан и Киргизию, которые испытывают известные трудности с платежеспособностью. Специалисты полагают, что ШОС вполне может взять на себя часть затрат по обеспечению топливом этих двух республик, что опять же немало будет способствовать внутренней интеграции ШОС. Таким образом, Ташкент, с одной стороны, может лоббировать в рамках ШОС программы финансовой помощи странам импортерам, а с другой стороны, по-прежнему, ориентироваться на экспортные поставки в Россию и выход на мировые рынки. В итоге, Узбекистан, как и другие страны-участницы и наблюдатели, будет повсеместно способствовать активному энергодиалогу в рамках ШОС.

Таким образом, взаимодействие в энергетической сфере может стать важнейшим элементом в обеспечении механизмов регионального сотрудничества. Важнее, на мой взгляд, здесь соблюсти баланс интересов всех сторон, в первую очередь относительно Китая. Так, к примеру, существует точка зрения, что разменной монетой со стороны Китая в обмен на уступки в топливно-энергетической сфере может стать обеспечение дееспособности ЕврАзЭС, членство в котором для Китая в принципе не является принципиальным, однако имеет большое значение для других членов этой организации. Кроме того, Китай явно опасается возможного расширения членства ШОС за счет наблюдателей, в котором заинтересована Россия. Кроме того, на мой взгляд, уже появляются опасения относительно сырьевого характера отношений внутри ШОС, которые цементируют политическую линию организации.

В любом случае России и Казахстану необходимо выработать единую энергополитику по отношению к Китаю. Иначе отношения между Казахстаном и Россией могут попасть в зависимость от китайской позиции в энергетической сфере. Проблема образования единого энергетического пространства Россия-Казахстан в рамках некоего альянса могла бы решить проблему диалога с Китаем, с точки зрения защиты российских и казахстанских интересов. Кроме того, такое объединение стало бы достойным примером для других центрально-азиатских стран с точки зрения ведения энергетического диалога с более сильными партнерами.

Отсутствие третьих стран на пути транспортировок энергоресурсов на пространстве ШОС обрисовывают самые благоприятные перспективы энергетического взаимодействия для государств, входящих в Шанхайскую организацию сотрудничества. То есть, существуют достаточно широкие возможности для региональной "энергетической интеграции". Создание такого рода интеграционного объединения смогло бы решить часть насущных проблем в топливно-энергетическом комплексе стран-участниц ШОС, обладающих столь различным энергетическим потенциалом, и оптимизировать энергетический диалог в регионе. С другой стороны, образование такого рода Энергетического клуба помогло бы в итоге решить проблему экспансии ТНК в регион, проблему замещения западных инвестиций в энергетическую отрасль и т.д.

Создание такого объединения – это, скажем так, требование времени, когда энергетика становится категорией геополитики. Сегодня ОПЕК продолжает оказывать влияние на цены на нефть, Евросоюз всячески старается заставить Россию подписать Энергетическую хартию, которая будет регулировать отношения в этой сфере между нашей страной и основными потребителями ресурсов, все основные поставщики стремятся поделить рынки АТР. И когда Россия практически потеряла Южный Кавказ и может потерять Центральную Азию в связи с успешной реализацией лоббирумых США транспортных проектов, следует с особым вниманием отнестись к защите интересов в этой сфере стран центрально-азиатского региона, пусть даже в рамках озвученного российским президентом проекта Энергетического клуба в рамках ШОС.

Харитонова Н.И.
В публикации использовались материалы ИМЭП.
26.10.2006