На прошлой неделе в преддверии государственного праздника – дня независимости в Туркменистане прошло семнадцатое по счету заседание Халк Маслахаты. Данная структура в специальном законе официально именуется "постоянно действующим высшим представительным органом народной власти и обладает полномочиями высшей государственной власти и управления".

Только на первый взгляд может показаться, что за этой витиеватой юридической формулой скрывается орган, который обычно именуется в мировой практике парламентом. На самом деле Халк Маслахаты даже с точки зрения правовой теории больше похожи не на подлинный парламент, а на симбиоз двух других известных в истории феноменов.

Во-первых, Халк Маслахаты, которое переводится с туркменского как "народное собрание", действительно напоминает племенные собрания догосударственного и раннегосударственного периодов развития общества. Формально решения таких собраний имеют высшую силу и это – несомненное достоинство такого рода структур. Да только из той же истории всем известно, как быстро заинтересованные лица научились манипулировать народными массами и склонять их к принятию вполне определенных решений.

Во-вторых, совершенно очевидно, что есть много общего, что роднит туркменский вариант Халк Маслахаты со съездами большевистских Советов 20-30 годов прошлого века. Родство, прежде всего, состоит в том, что также, как и в известной ленинской теории о "работающей корпорации", Советы, как и Халк Маслахаты, базировались на противоположной концепции разделения властей системе. И в том и в другом случае, что называется "в одном флаконе" были искусственно соединены в области полномочий две различные власти – законодательная и исполнительная. А, если рассматривать состав участников Халк Маслахаты, то можно говорить о том, что в нем слились даже не две, а все три власти, включая судебную. С системой большевистских Советов данный орган власти роднит также и то, что в политическом плане он не признает политического плюрализма – фундаментального требования современной цивилизации. Представительство допускается исключительно только в варианте "железобетонного монолита" единственной политической партии и вспомогательных по отношению к ней так называемых "общественных организаций". Наконец, существует и явное "процедурное" сходство: Халк Маслахаты, как когда-то Съезды Советов, проходят крайне редко и длятся всего несколько дней. Понятно, что все эти особенности выливаются в то, что их следствием является очевидный факт: и в том и в другом случае эти органы не могут полноценно выполнять функцию законодательной власти.

Для полноценного принятия нового закона нужны дискуссии, столкновение разных позиций, длительное и вдумчивое обсуждение деталей отдельных норм. Но этого-то как раз и не происходит. На Халк Маслахаты, как и на Съездах Советов, огромный зал просто дружно аплодирует тем решениям, которые кто-то заранее уже подготовил. При большевиках решения готовили в недрах аппарата компартии, а в современном Туркменистане эта работа осуществляется аппаратом, обслуживающим президента. То есть Советы и Халк Маслахаты нужны по большей части для чисто ритуальных нужд – в качестве красивой декорации.

Полагаем, что именно для решения подобных задач и был создан туркменский Халк Маслахаты, в состав которого, в частности, входят и президент, и депутаты Меджлиса, и председатель Верховного суда, и члены правительства, и руководители местных администраций, и функционеры общественных организаций. Всех вместе набирается 2507 голов!

Все они, а также специально приглашенные в Ашхабад иностранные дипломаты и журналисты, и внимали недавно речам президента Ниязова, перебивая их, как положено, "бурными и продолжительными аплодисментами". На заседании, как и приснопамятные советские времена, с докладами выступили сначала глава государства, а затем функционеры рангом пониже. Поскольку разговор касался в основном темы нефти и газа, то большой доклад на эту тему сделал заместитель Ниязова в правительстве – министр нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов Атаев. Естественно, что по заведенной советской традиции говорили в основном о достигнутых успехах. В этом отношении Туркменистану действительно есть чем гордиться и было бы глупо с этим спорить. Входя в первую пятерку стран мира, располагающих крупнейшими запасами природного газа, Туркменистан именно на свои углеводородные ресурсы и сделал основную ставку в экономическом развитии. При этом за годы независимости внимание руководства республики было обращено не только собственно на рост добычи богатств недр, но и на их дальнейшую переработку.

В этом отношении Туркменистан выбрал гораздо более разумный курс, чем любые его соседи по СНГ, включая и Россию. Зачем во все возрастающих количествах "гнать на экспорт" сырую нефть и природный газ, если можно переработать их внутри республики и затем уже с гораздо большей выгодой торговать полученными вторичными продуктами переработки?! Ведь цены на сырую нефть и на бензин с высоким октановым числом разнятся многократно в пользу последнего. Тот же Казахстан, который гордится своими доходами от продажи нефти, ведь за все 15 лет независимости не удосужился построить ни одного нового НПЗ, так и живет с тремя заводами, возведенными еще в советское время. А туркменское руководство поступило иначе: оно вложило огромные средства в модернизацию двух своих НПЗ, после чего они превратились в современные комплексы, способные выпускать широкий спектр продукции с высокой степенью добавочной стоимости.

В результате все более добываемой в Туркменистане нефти идет на переработку на собственные заводы. Не следует Ашхабад за Астаной и в другом отношении: здесь стараются не упускать из собственных рук процесс нефтедобычи. Иностранные компании добывают лишь менее 24% от общего объема туркменской нефти. Поэтому присущие многим постсоветским странам, и особенно региону Центральной Азии, настроения, суть которых состоит в том, что, имея такие богатства недр, можно просто лежать на белой кошме и попивать зеленый чай, а богатства будут прирастать трудом приглашенных иностранцев, для Туркменистана не характерны. Объективности ради следует отметить, что курс на переработку нефти в немалой степени объяснялся также и тем, что с советских времен из Туркменистана не было проложено ни одного экспортного трубопровода. Единственная труба вела из Сибири в Восточный Туркменистан к НПЗ в Сейди, но она простаивает, поскольку в обратном направлении ее задействовать не имеет смысла.

И все же при всех успехах, на заседании Халк Маслахаты было сказано много такого, что иначе как сказками назвать трудно, если не прибегать к "непарламентским" выражениям. Например, президент Туркменистана отметил: "Если в 1991 году в стране на душу населения производилось продукции всего на 7 долларов США, то в 2005 году этот показатель составил уже 7500 долларов, а в нынешнем году достиг 8300 долларов. Это самый красноречивый показатель того, что мы на верном пути". Вроде бы выглядит как суперграндиозное достижение. Да только статистика эта весьма лукавая. В последний год советской власти в Туркменистане добывали около 1 тонны нефти и больше 22 тысяч кубометров природного газа на каждого жителя республики. Конечно, цены на углеводороды тогда были в несколько раз меньше, чем сегодня. И все же тонна нефти стоила свыше 100 долларов, а газ – больше 25 долларов за 1000 кубометров. Несложные арифметические действия показывают, что Ниязов говорит неправду, поскольку даже сложение этих двух величин многократно превышает параметр 7 долларов на человека. А ведь в Туркменистане производили не только нефть и газ, но и много чего еще. И параметр 7500 долларов на человека также внушает сомнения, поскольку соизмеримого роста добычи углеводородов не было: советский уровень добычи природного газа даже не достигнут, а добыча нефти выросла только более чем в два раза.

>Доклад Ниязова рисовал фантастические перспективы: он сообщил, что с 2007 по 2030 годы в Туркменистане будет добыт 1 миллиард 190 миллионов тонн нефти, из которых 648 миллионов тонн будет продано за рубеж. За этот же период отечественные нефтеперерабатывающие предприятия переработают 398 миллионов тонн нефти. Попытайтесь сложить две последние цифры, и вы получите 1046 тонн. А куда же денутся еще 144 тонны добытой нефти? Что утекут сквозь трещины в трубах или это специально закладывается на процент разворовывания? И потом, при такой суммарной добыче получается, что в год в Туркменистане надо будет добывать по 50 млиллионов тонн нефти – в пять раз больше, чем сейчас. Разве это реально? И таких "накладок" в докладе Ниязова много.

Поскольку члены Халк Маслахаты вынуждены были беспрекословно внимать словам своего вождя, то все это весьма напоминало повествование сказочника своим слушателям. А сказки на Востоке любят…

Аждар Аширович Куртов, эксперт Фонда "Азия Аналитика"
31.10.2006