Ноябрьские события в Киргизии имеют одну формальную составляющую, связанную с навязчивой идеей изменить действующую конституцию Киргизии. Собственно эта идея отнюдь не монополизирована киргизской оппозицией. И президент Курманбек Бакиев и премьер-министр Феликс Кулов также неоднократно высказывались в том духе, что "акаевскую" конституцию республику следует заменить.

Но между словами и делами, как известно, - дистанция огромного размера. Полтора года назад, когда вершилась так называемая "тюльпановая революция", ее участники вроде бы были единогласны в том, что следует добиваться такой конституционной реформы, которая превратила бы Киргизию в парламентскую республику. Однако, заполучив власть, часть прежних революционеров, освоившись в новых кабинетах, быстро сообразила, что авторитарный вариант президентской республики, сконструированной в свое время Аскаром Акаевым, их вполне устраивает. По крайней мере, к такому выводу, судя по конкретным делам, стал склоняться Курманбек Бакиев. Последний явно не хотел делить с кем бы то ни было свою президентскую мантию.

И начались политические игры, затягивание работы над текстом новой конституции. Состав конституционной комиссии не раз меняли, а наработанные ею проекты, хоть и публиковали в СМИ, но вскоре предавали забвению. Довольно странной выглядела и вся история с назначением известного оппозиционного политика – Азимбека Бекназарова руководителем новой конституционной комиссии. Ведь Бекназаров был явно намеренно смещен с должности генерального прокурора Киргизии осенью 2005 года - именно в тот момент, когда он попытался встать на пути близких в Бакиеву лиц, затеявших "революционный" передел собственности. Надеяться на то, что Бекназаров простит этот "удар в спину" и будет ревностно воплощать идеи власти, работая над конституционными проектами, было бы верхом наивности. Тем более, что и задание ему президент Бакиев поставил весьма и весьма чудное: конституционная комиссия должна была подготовить не один, а сразу три проекта новой конституции. По каждому варианту форм республиканского правления: президентской, парламентской и смешанной республики. А затем эти проекты и предполагалось вынести на всекиргизский референдум.
Сама подобная идея лишь внешне выглядела демократической. На самом деле конституционный механизм любой республиканской формы правления – весьма сложен, и в его хитросплетениях под силу разобраться далеко не каждому юристу, не говоря уже о простых гражданах. То есть работа над текстом новой конституции гораздо более продуктивной была бы в варианте, когда проблема выбора модели – формы правления решалась бы на первом этапе, а затем специалисты уже занимались бы воплощением избранного замысла в жизнь, формулируя отдельные нормы Основного Закона. Но Бакиев тогда решил иначе, и за этим его решением, скорее всего, стоял план затянуть время, отсрочить принятие новой конституции под любым благовидным предлогом.

В известной степени это ему удалось. Комиссия под руководством Бекназарова сочинила три варианта проекта конституции, но, как и следовало ожидать, во-первых, при распылении сил, ни один из них не был удачным с точки зрения соблюдения правил правовой теории и юридической техники, а, во-вторых, когда работа была наконец завершена, выявилось то, что было понятно изначально – Бакиев охладел к своей прежней затее. Он не стал форсировать проведение следующих шагов по процедуре принятия конституции. Между тем по действующему Основному Закону Киргизии (пункт 1 статьи 96) именно президент может назначить проведение референдума по вопросам изменения и дополнения в действующую конституцию. Есть правда и второй вариант проведения той же процедуры: опять-таки президент вносит в парламент проект изменений и дополнений в конституцию. Формально в парламент с такой инициативой может обратиться не только глава государства. Эта процедура может быть инициирована не менее чем половиной депутатского корпуса, а также и самими избирателями, но их должно быть не менее 300 тысяч. Самое главное в киргизском законодательстве отсутствует закон, который бы регламентировал проведение этой самой народной инициативы. А значит, она реально не могла быть осуществлена в правовых рамках.

Причем специально обращаем внимание: в любом случае конституция Киргизии регламентирует только порядок внесения изменений и дополнений в текст действующего Основного Закона, а конституционная комиссия же трудилась не над этой проблемой – она вырабатывала текст принципиально новой конституции. А вот процедуру ее принятия киргизские законодатели так и не удосужились узаконить с 2003 года.

На этом обстоятельстве и стал играть Бакиев. Он в самый канун нынешнего многодневного митинга пообещал депутатам и народу Киргизии внести в парламент проект новой конституции, не уточняя - какой именно, но явно не из наработок комиссии Бекназарова. Бакиев заранее знал, что он всегда может отказаться от этого своего обещания, сославшись на отсутствие соответствующей процедуры. Собственно так и произошло: 6 ноября он внес в парламент не проект новой конституции, а лишь незначительные изменения в ряд статей "акаевской" конституции. В частности Бакиев соглашался с многолетним требованием киргизской оппозиции – формировать парламент по смешанной системе выборов, с преимущественной опорой на выборы по партийным спискам, а не по мажоритарным округам, как ныне. Соглашался он и с частично передачей парламенту некоторых второстепенных прерогатив по кадровым назначениям.

Естественно, что киргизскую оппозицию такой вариант не устроил, и они посчитали его профанацией конституционной реформы. Вместо предложений президента часть оппозиционных депутатов на ночном заседании инициировала формирование так называемого Учредительного собрания и приняла собственный вариант новой конституции.

С точки зрения права действия обеих сторон конфликта – и власти и оппозиции являются нарушением действующего законодательства. Ведь и президент не выполнил своей клятвы, которую он давал на конституции во время своей инаугурации, и оппозиция пренебрегла требованиями пунктов 3 и 4 статьи 96 и статьи 97 конституции Киргизии: не получила заключения конституционного суда по своему проекту и нарушила сроки рассмотрения этого вопроса в парламенте, а также пренебрегла нормами о кворуме и правомочности результатов голосования (конституционная норма требует, чтобы изменения и дополнения принимались двумя третями голосов депутатов от их общего числа, а этого сделано не было).

Ссылки на "революционную" целесообразность здесь вряд ли правомерны. Даже в воюющей и охваченной смутой России в 1917 году Учредительное собрание было сформировано не впопыхах волею части народных избранников, а было избрано на всенародных демократических выборах. Когда же политические оппоненты, игнорируют нормы права, то это зачастую ведет не к исправлению недостатков правления, а к их умножению. В этом смысле
>авторитаризм Бакиева может смениться не парламентской демократией, на что рассчитывает киргизская оппозиция, а анархией. И какое из этих двух зол хуже – еще очень большой вопрос. Но пока произошедшие события приводят к ужесточению режима президентской власти, что тоже нельзя признать прогрессом в развитии Киргизии.

Аждар Аширович Куртов, эксперт Фонда "Азия Аналитика"
10/11/2006