В один день и бедственную ночь

15 лет назад, 8 декабря 1991 года, в Беловежской Пуще руководители союзных республик России, Украины и Белоруссии подписали документ о прекращении существования СССР и создании на его месте "содружества независимых государств".

Если верить Платону, доисторическая "сверхдержава" Атлантида – могучее государство, соперничавшее с греками за господство над миром, "в один день и бедственную ночь" прекратила свое существование, навсегда скрывшись в морской пучине.

Тысячелетия спустя, подобно Атлантиде, "в один день и бедственную ночь" прекратил свое существование Советский Союз. Для одних за 15 минувших лет острая тоска стала ясною, осознанною болью, для других канувшая в Лету страна – не более чем глава из учебника, преданье старины глубокой. Бесстрастные социологи свидетельствуют: пик эмоций, связанных с исчезновением СССР, пришелся (во всяком случае, в России) на труднейший конец 90-х: в 1999 году о распаде Союза сожалели 85 процентов опрошенных. Сегодня же настроения в обществе почти повторяют панораму 1992 года: тогда сожалели 69 процентов, сегодня – 66, не жалели 32 процента, сегодня – 23.

Какую роль сыграли в Беловежской Пуще Борис Ельцин, Леонид Кравчук, Станислав Шушкевич – злокозненных заговорщиков или медиков, констатировавших смерть?

Большое видится на расстоянии… Еще долго будут продолжаться споры о причинах гибели советской Атлантиды, своим примером подтвердившей мудрость слов, сказанных Христом через четыре века после Платона: "Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит".

Сергей БОРИСОВ

Эта беседа с доктором философских наук Эдвардом ОЖИГАНОВЫМ, возглавившим сектор анализа и прогнозирования Совета национальностей Верховного Совета РСФСР, а до того преподававшим в Латвийском университете политическую социологию, состоялась за несколько месяцев до событий, похоронивших величайшую страну. Ожиганов тогда занимался компьютерным моделированием политических процессов, в том числе кризисных, а объектами его анализа являлись все регионы Советского Союза. Поразительно, но, несмотря на всю "гласность", опубликовать интервью тогда так и не удалось. Итак, на дворе февраль 1991 года.

– В каком состоянии находится сейчас СССР?

–
>Мы въехали в системный кризис власти. Главная причина: господствующий класс – партийное, государственное руководство, хозяйственная, военная, культурная элиты – расколот на две большие группы по отношению к переходу СССР к демократии. Одна отвергает и саботирует ее институты – от идеологии до выборности, другая вроде бы внедряет. Я считаю, парламентаризм и свобода слова в нашем виде – принципиально не демократия. Нестабильность в руководстве вызвала сумасшедшую активность административных аппаратов, высокую политическую активность населения – партии, движения, секты, группы, что привело в результате к резкому ухудшению экономической ситуации. И речь уже не о дефектах элементов, а о разрушении связи между ними, когда возврат к состоянию баланса невозможен. Полная картина системного кризиса.

– Что было, на ваш взгляд, главным просчетом Горбачева?

– Их много. Информационный просчет: его советники не сумели показать расклад сил, и особенно их динамику. Боязнь расстаться с товарищами по классу: лучше сохранить, чем пуститься в демократию без них. Но так не бывает, тут или-или. Если о глобальных просчетах, то нужно было избавиться от режима личной власти и работающих на ее сохранение структур – национально-государственного устройства и Советов. В нормальной демократии три ветви власти: законодательная, исполнительная и судебная плюс местное самоуправление, выведенное из государственного подчинения. А мы пошли в противоположную сторону: реанимировали вдруг Советы на всех уровнях, хотя Ленин создавал их под другой тип режима. Осталось и национально-государственное устройство, наше доморощенное изобретение. В мире во всех конституциях речь о суверенитете народа, а не наций. И говоря о нации, имеют в виду государство. В публицистику запущено: мы в переходном периоде от одной системы к другой. Да нет никакого перехода! Все тот же мобилизационный режим личной власти, только в фазе "застывания".

– Есть ли шанс вырваться из этой системы или мы закованы в нее навсегда?

– Цивилизация в западном смысле у нас никогда не будет построена. Но наш тип цивилизации тоже цивилизация. На протяжении всей своей политической истории Россия развивалась по пути концентрации средств господства – этап за этапом. Но сейчас мы общество дисбаланса, а импульс развития потерян.

В основе политики Горбачева все та же попытка создать плебисцитарную вождистскую демократию. Представители господствующего класса импровизируют, уже проскальзывают идеи о временном запрете партий. Прорабатывается страховочный вариант и от военного переворота. На первый план будет вынесена державность, несовместимая с фрагментарностью и суверенностью республик. Не случайно в один голос заговорили о сильной власти с фигурой президента как общенационального вождя и всеобщем голосовании как основе легитимности. К плебисциту он и будет апеллировать через головы парламентов, партий и наций.

Наши демократы громоздят эту роль на плечи Горбачева, возможности которого исчерпаны. Он лидер-вспышка. Его политика потеряла динамику, массы устали от неудачных политических и хозяйственных игр. Эпилог затянулся, но сама пьеса сыграна. Значит, будут поиски лидера с другой стороны.

– В таком случае зачем нужен Союзный договор? И на что рассчитывает Горбачев?

– Призывы к заключению Союзного договора – это призывы всего лишь к юридической норме и форме. Предлагая союзным республикам этот путь, Горбачев апеллирует к рациональности правящих групп своего класса. Но для многих лидеров шаг к Союзному договору – отступление, пойти на попятную означает личную катастрофу. Ставки сделаны на самый мощный, как оказалось, национальный и этнический принцип. Ландсбергис в Литве за нелояльность к титульной нации предусматривает уголовные нормы. Говорили о демократии, а объединились на антидемократическом принципе этнократии. Он сработал буквально во всех регионах, кроме самого большого. Я имею в виду Россию, вернее, русский народ.

– Значит, неизбежно взорвемся?

– Уже сейчас идет гражданская война. Но мы не взорвемся. Фрагментация – скверное дело, но она никогда не обретает характера всеобщего урагана.

Смоделируем ситуацию на компьютере. Если введем президентское правление и заморозим активность масс, зашкалит активность административных аппаратов и самого политического руководства. Дальше – резкое ухудшение экономической ситуации и диктатура, тотальное подавление масс с помощью военного переворота или чрезвычайного положения по всей стране. Коллапс. Сама система приходит к нулю. Другой вариант – развиваем хозяйственную инициативу, взяв под контроль административные аппараты и политическую активность населения. Вверх пойдет экономика, и усилится политическое руководство. Это и будет плебисцитарная вождистская демократия. Но политическая социология не востребована. Рациональных людей очень мало, а групп тем более.

– И все-таки народы СССР будут жить под одной крышей?

– Вне всякого сомнения. Есть глубинные и более мощные связи, чем нация или класс. А в политике есть области, не зависящие от суждений человека, и законы, которые все равно проложат себе дорогу, как бы мы к ним ни относились.

РАЗВЕЛИСЬ. ЧТО ДАЛЬШЕ

Виктор АЛКСНИС, член комитета Государственной думы по делам СНГ и связям с соотечественниками, председатель Народного комитета по миграционной политике и связям с соотечественниками Народного правительства:

– 8 декабря 1991 года произошел государственный переворот. К сожалению, он завершился успешно. Во всем СССР тогда не нашлось ни одной структуры, ни одной политической фигуры, которая бы ему воспрепятствовала.

Если говорить о причинах, то их было несколько. Во-первых, в результате ГКЧП была сломлена воля к сопротивлению руководителей силовых структур, там прошла капитальная чистка. Люди, пришедшие на смену вычищенным, оказались совершенно безынициативными и не были способны на какие-либо действия. А ведь в той ситуации заяви хотя бы один командующий одного из округов о своем несогласии, затея с роспуском Советского Союза моментально рассыпалась бы. Позднее и сами участники Беловежского сговора не раз признавались, что опасались, что может произойти все что угодно, вплоть до их ареста. Вот только людей, способных выступить против них, не нашлось. Во-вторых, народ, как обычно, безмолвствовал. Что также способствовало успешному осуществлению государственного переворота.

На месте СССР учредили Содружество Независимых Государств. Как заявил президент России Владимир Путин, структура эта создалась для развода. А поскольку развод давно состоялся, у меня возникает вопрос: зачем структуру, предназначенную для развода, сохранять и далее? Тем более структура эта продолжает нести негативный заряд, способствуя дальнейшему разъединению бывших союзных республик, поскольку объективно не может работать на дело интеграции. Чем быстрее она будет распущена, тем быстрее начнут выкристаллизовываться новые механизмы, которые станут работать на сближение и интеграцию. Россия должна взять инициативу по демонтажу этой отслужившей свое конструкции и на основе двусторонних отношений начать создавать структуры, способные стать ядром кристаллизации, последующего объединения государств, в настоящее время входящих в СНГ.

Если Россия такого шага не сделает, продолжатся процессы расползания бывших республик, которые во многом уже приобрели необратимый характер. И чем дольше будет продолжаться затянувшаяся стадия развода, тем дальше мы будем расходиться, пока не разойдемся навсегда.

В КРЕМЛЕ У ЕЛЬЦИНА. НАКАНУНЕ…

За две недели до Беловежской Пущи Ельцин ждал, куда повернет Кравчук

В декабре 1991 года Леонид Кравчук, Станислав Шушкевич и Борис Ельцин похоронили СССР

С президентом РСФСР Борисом Ельциным мы беседуем утром 25 ноября 1991 года. Пьем кофе из белых тончайшего фарфора чашечек с алым гербом СССР. Буквально через час он поедет в Ново-Огарево на парафирование договора о политическом союзе ССР. Хотя открыто сомневается в успехе этой попытки. Самому СССР осталось жить считаные дни.

– Союзные республики переходят на национальные валюты. А российский национальный рубль возможен?

– Только в ответ на введение большими республиками национальных валют. Они уже вот-вот, хотя этого не подтверждают. Нас не так беспокоят валюты в государствах Прибалтики. В Россию добавят рублевых знаков на 1–2 процента. Но если на свою валюту перейдет Украина, это станет для нас большим ударом.

– Мы настолько зависим от Киева?

– Я сегодня на Госсовете буду вынужден сказать: если Украина не подписывает Союзный договор или пока не подписывает, то Россия подписывать его тоже не будет. Понимаете? Украина, не подписав политический договор, свободна делать все, что хочет. Вводить национальную валюту, иметь свою армию. А для России это совершенно меняет дело и всю ситуацию. Чтобы нас не застали врасплох, мы тоже должны как ответную меру вводить валюту, как-то быть с армией. Я, конечно, при этом все время повторяю, что очень надеюсь на подписание Украиной Союзного договора, очень надеюсь. У нас и отношения неплохие. А вот что касается политического договора, если его не будет, значит, Украина просто хочет выйти из состава Союза. И это будет ударом и для Союза, и для России.

ГОД СПУСТЯ В КИЕВЕ

На развалинах СССР могла возникнуть конфедерация. Если бы Украина сказала "да"

Встреча с Леонидом Кравчуком, первым президентом Украины, состоялась 28 декабря 1992 года. На начало января был запланирован его визит в Москву. Естественно, больную тему распада СССР обойти было невозможно.

– Давайте поговорим о судьбе детища, которое год назад вы породили вместе с Ельциным и Шушкевичем, – СНГ. Аналитики уже поют ему "отходную". Значит, допустили просчет? Не оправдали надежд людей?

– Вот это – да. Сразу благоденствие не наступит. Но просчета мы не допустили. Это был единственно возможный шаг, который позволил цивилизованным, я подчеркиваю, методом разойтись в принципиальном политическом объединении – СССР. Если бы мы просто сказали: "Расходимся!" – и ничего не создали взамен, в психологии людей мог бы начаться взрыв. А так не совсем разрушили. Это был интересный ход.

– Но почему вы решили, что лучший выход – ликвидировать СССР?

– Потому что это империя.

– Да, но в ней жили люди. Почему положили конец этой империи таким образом?

– Потому что наше государство СССР строилось на тоталитарной власти и могучей силе КПСС. Как только с 1985 года начались демократические процессы и роль КПСС пошатнулась, все стало разрываться. Падало производство, республики встали на путь суверенизации, начали принимать свои законы, Горбачев – говорить о войне законов и своем бессилии что-либо сделать. Процесс развала пошел, и остановить его было невозможно. Точнее, может, и возможно, но для этого надо было вернуться к централизованной власти, КГБ и армии. И мы поняли, тут нам или держаться вместе, пока народы взорвутся, или спокойно разойтись. Цивилизованно.

– Кто – мы?

– Я, Ельцин и Шушкевич, когда сели все вместе в Беловежской Пуще в Белоруссии.

– А до этого обсуждали такой поворот? Может, по телефону? Откройте тайну, что это было – заговор трех?

– Нет, конечно. Мы перезванивались, обсуждали по телефону, что нужно встретиться. Втроем. Но я вам честно скажу, мы не думали, что встреча закончится таким документом. Я знал, мы должны найти какое-то решение. У меня были какие-то заготовки, Ельцин тоже ехал не с пустыми руками. Более того, с поручением Горбачева: если Украина и Беларусь согласятся на Союзный договор, подписать его в Беловежской Пуще. Украина и Беларусь не согласились. Мы с Шушкевичем сказали: надо искать новую формулу. И вот нашли такую – СНГ.

– Но ведь на эту формулу поручение Горбачева не распространялось? Это был ваш экспромт?

– Нет, не экспромт, наше рождение. Оно вынашивалось очень долго. Когда Горбачев собирал нас в Москве, Ново-Огареве, в Киеве, все время обсуждалось, чему быть – федерации, конфедерации и как к этому прийти, каждый выносил какую-то свою схему. Я даже не могу сказать, сколько длился подготовительный процесс. А переговоры в Беловежской Пуще и непосредственная работа над проектом шли полтора дня. Эксперты работали и ночью – это был очень напряженный труд. А потом, были же аналоги – Европейское сообщество, Британское Содружество Наций. Экспромта не могло быть. Нам нужно было взять и…

– Ваши чувства после подписания документа?

– Не могу говорить о других, но я испытал чувство облегчения. Потому что знал: если будет СССР, если будет союзное руководство в лице президента и других структур, они никогда не оставят Украину независимой. Сошлются на любой референдум, пойдут на любые шаги, лишь бы снова надеть на нее экономический и политический хомут.

– В России сегодня многие требуют восстановить СССР, упрекают президента Ельцина. Приходится вам встречать такие нападки?

– Меня тоже упрекают. Но я глубоко убежден: для меня, Ельцина, Шушкевича – прошу об этом написать – иного курса, чем создание независимых государств, быть не может. В противном случае политическая смерть. Почему за возврат к Союзу сегодня только Назарбаев, знамя Союза Советских Социалистических Республик? Потому что ведет эту линию последовательно. Я тоже, но в другом направлении. А Борис Николаевич и Шушкевич на последней встрече президентов союзных республик в Москве в июле прошлого года (меня там не было) на вопрос ТВ, как вы относитесь к идее федерации, сказали, что положительно. А в Беловежской Пуще изменили точку зрения. Если Ельцин еще раз ее изменит, напомню о Беловежской Пуще. В вопросах, кардинально меняющих не только историю наших народов, но историю мира, "колебаться вместе с линией" небезопасно.

– А линия Кравчука сейчас – уже на выход Украины из СНГ?

– Нет, Украина останется в СНГ, а СНГ не умрет. Его уже ратифицировали и украинский, и российский парламенты. Но сейчас эту мягкую формулу хотят через черный ходик сделать Советским Союзом. Тихонечко превратить в централизованную структуру. Франция, чтобы вступить в ЕС, проводила референдум, а тут раз-два и готово. Подписали – и все.

– Но вы же сами такой прецедент в Беловежской Пуще и создали.

– Да, совершенно верно. Сначала подпишем, а потом вынесем на парламент. Но если один раз сделали, не обязательно повторять. Что, ошибку надо повторять сто раз? Если считать ошибкой. Хотя, повторяю, это не было ошибкой. Спасением. Отвлечь, сохранить, отстранить народ от конфронтации. Был бы шок, если бы просто сказали: "Союза нет". Или сказали: "Украина приняла решение выйти из СССР". А мы были на грани и готовили документы. И что было бы дальше? Страшно подумать. Народ бы вздыбился.

– Если трансформировать СНГ в конфедерацию, кто туда мог бы войти?

– Мне трудно сказать. Заявлен новый устав СНГ. Чтобы заработал механизм создания конфедерации, потребуется целый год. Но если бы сегодня встал этот вопрос, Россия и Казахстан вступили бы в конфедерацию немедленно. Беларусь подпишет, Армения, с учетом ее тяжелого положения, Таджикистан. А вот Узбекистан на это не пойдет. Для него это потеря независимости. И Украина тоже.

– То есть Украина от развала СССР выиграла?

– Если брать по сегодняшним результатам, я отвечу "да". А народ скажет, какой же выигрыш, если хуже стало в том-то и том-то. И мне трудно это объяснять. Только на восстановление связей надо 5–6 лет, а прошел лишь год. Но в глобальном – в политическом, нравственном и духовном плане – Украина выиграла.

Подготовил Олег НАЗАРОВ, ведущий страницы, доктор исторических наук, обозреватель "Родной газеты"
№ 47(183), 07 декабря 2006 г.,