На индустриальных окраинах узбекского города Фергана на нескольких сотнях акров земли находится хлопкоперерабатывающая фабрика. Здесь каждый новый день мало чем отличается от предыдущего: микроавтобусы высаживают рабочих у высоких ярких ворот, разукрашенных узбекскими национальными символами, а охранник кивает, бегло просматривая документы и продолжая курить сигарету.

Кабинет директора имеет современный облик: кожаные диваны, кондиционер и непременная фотография президента Ислама Каримова, на лице которого блуждает улыбка отца-благодетеля. Равшам, высокий приятный человек, изрекает точные и технически выверенные фразы из лексикона выпускника курсов менеджмента: "движение наличности", "амортизация активов", "маржа". Современный внешний вид предприятия помогает скрыть тот факт, что фабрика еле сводит концы с концами.

Принадлежащая Национальному банку Узбекистана (НБУ) фабрика является свидетельством нежелания узбекского правительства оказывать поддержку иностранным инвесторам. Ранее фабрика была частью корейского совместного предприятия "Кабул текстайлз", которое закрылось в апреле 2005 г. СП принадлежал также большой завод рядом со столицей страны городом Ташкентом. По словам Равшама, чтобы покрыть текущие расходы, корейские инвесторы вложили в ферганский завод 2 млн долларов, закупили у третьей стороны оборудование на 10 млн и поставили собственное оборудование примерно на 13 млн. Однако большая часть этого оборудования, по словам узбекских властей, оказалось в нарушение контракта морально и физически устаревшей. Вначале у корейцев было 56% акций, однако, как и в случае многих других иностранных инвесторов в Узбекистане, их доля в предприятии была урезана.

Вскоре после запуска СП текстильная фабрика начала задерживать платежи НБУ. В конечном итоге банку пришлось конфисковать оборудование, включая то, что было внесено корейцами в качестве их доли. После этого совместное предприятие просуществовало еще четыре года, а затем корейские партнеры вынуждены были эвакуировать обе фабрики в один день. Равшам признал, что узбекская сторона вела себя "не по-ангельски", и добавил, что корейцам "было сделано предложение, от которого они не могли отказаться".

По длинному коридору мы идем в прядильный цех площадью в несколько футбольных полей, где стоит страшная жара и оглушающе шумят машины. Маленький ловкий человек по имени Зохид объясняет процесс производства хлопковолокна, его глаза фиолетовыми очками без оправы бегают, пока он поправляет разделенные пробором волосы. Зохид показывает на желто-белый хлопок, поступающий в виде огромных прессованных кип, которые затем помещаются в нечто похожее на гигантские сушильные барабаны для поддержания при хранении хлопка определенной температуры и влажности и предварительного отделения волокон для переработки.

По словам Зохида, 3% поступающего на фабрику хлопка обычно непригодно для переработки из-за узлов, разрывов и "подушечек", мешающих отделению хлопковых волокон друг от друга. Поступающий на фабрику хлопок сортируется по качеству, а затем смешивается в строгой пропорции, так что конечный продукт получается одного качества, независимо от того, какие партии хлопка поступили на завод.

Хлопковое производство остается субсидируемой отраслью в Узбекистане. В советскую эпоху хлопковая промышленность процветала в Ферганской долине и других районах страны. По словам Равшама, после 1991 г. качество хлопка значительно ухудшилось. На его взгляд, проблема заключается в коррупции в государственном органе, отвечающем за оценку качества хлопка. Не менее двух третей хлопка, поступающего на завод, ниже по качеству, чем указано в государственных сертификатах. Поэтому часто завод вынужден проводить собственную оценку качества.

К хлопковым кипам, поступившим из различных частей страны, прикреплены карточки яркого цвета со специальными обозначениями. Высококачественный хлопок поступает обычно из Андижана и Бухары, а хлопок из соседних районов вообще не подлежит переработке из-за очень низкого качества. "Мы работаем в четыре смены по шесть часов, завод выпускает 50 тонн волокна в день, здесь работают 1200 человек в прядильных и 400 в швейных цехах", нараспев произносит Зохид.
>"Средний возраст рабочих – 24 года, это преимущественно молодые женщины, которые в среднем получают 50 000 сумов (около 40 долларов] в месяц за 8-часовую работу, продолжающуюся шесть дней в неделю". На территории завода все еще можно видеть корейские названия. Рабочие облачены в мягкие серые комбинезоны. Позднее Зохид рассказал репортеру, что зарплата менеджера составляет 450 000 сумов [360 долларов], а мастера в цехах получают по 135 000 сумов [108 долларов] в месяц. По оценкам, среднемесячные зарплаты в Узбекистане составляют примерно 20 долларов.

В воздухе "плавает" хлопок, хлопковые волокна затягиваются с помощью черных колесных механизмов в огромный белый бак для "начала прядения", объясняет Зохид. Каждый бак вмещает около 8000 ярдов хлопка. На плакате высоко над нашими головами растянут транспарант, на котором ярко-красными буквами написано: "Настоящее источник богатства и процветания Узбекистана – это его гостеприимный, щедрый и трудолюбивый народ". Эти слова приписывают президенту Каримову. Толстые волокна смешивают, чтобы добиться однородного качества, а затем пропускают через плющильный станок, делающий волокна гораздо более тонкими.

Еще быстрее вращающиеся прядильные веретена вторично очищают хлопок, прежде чем его извлекают из машин и складывают на тележки. Эти толстые волокна очищаются в третий и последний раз в третьем ряду веретен, общее количество которых достигает 10 000, а конечная продукция представляет собой короткие и толстые катушки тонкого хлопкового волокна. Катушки пакуют в розовый, голубой и желтый полиэтилен, а затем помещают в большие пластиковые мешки для внутреннего рынка, или в картонные коробки, если продукция идет на экспорт в Европу. Равшам гордится тем, что европейские клиенты довольны продукцией – в большей степени, чем это было при корейцах. Покупатели вначале выражали озабоченность в связи с возможным падением качества после ухода корейцев, сказал он.

Провожая репортера, Равшам рассказал, что около 75% стоимости хлопка составляет его производство, однако общая стоимость все же на 15% ниже мировых цен благодаря государственным субсидиям на транспортировку. Однако эта помощь тоже имеет свою цену. "Правительство поставляет нам слишком много хлопка", говорит Равшам, подчеркивая, что опора узбекской экономики на советские квоты на хлопковое производство зачастую создает трудности для частного сектора, которому приходится согласовывать падение спроса на рынке с избыточными, но обязательными госпоставками.

Сегодня Узбекистан – четвертый крупнейший производитель хлопка в мире, однако переместился со второго на пятое место в списке крупнейших мировых экспортеров, поскольку в течение последнего года не поставлял хлопок в Европу. На вопрос, почему это произошло, Равшам, прежде чем ответить, улыбнулся. "Не знаю, почему". Он, разумеется, знает, что свою роль здесь сыграли кровавая бойня в Андижане и торговое эмбарго ЕС, однако не хочет обсуждать эти темы.