Казахстан давно стал страной с полноценной капиталистической экономикой. Но жизнь показывает, что до полноценного рыночного сознания многим еще нужно дорасти. Судя по некоторым последним событиям, частную собственность – основу рыночных отношений – далеко не все воспринимают адекватно. Хотя в Казахстане в этом плане продвинулись дальше, чем в соседней России, у нас еще не все готовы видеть в собственности не только свое абсолютное право, но и ответственность

Перевернуть страницу

В своем стремлении к материальным благам мы действительно достигли многого, и это очевидно для любого среднего обывателя. Сравнивая общественные реалии 15–20–летней давности с сегодняшним днем, мы увидим, что между разными гражданами в плане обладания собственностью выросла целая пропасть. В эпоху СССР все были относительно равны, имея в среднем доходы от 200 до 400 рублей. Сегодня разброс в доходах казахстанских граждан составляет десятки раз, и если одни владеют стареньким автомобилем, то другие – крупными предприятиями. После того как в экономике завершился период первоначального накопления, мы стали полноценными собственниками. Причем собственниками, в рыночном понимании, стали практически все, и многие даже не приложили к этому каких–либо усилий. Одни – кто в смутный и сложный период накопления "напрягался", где–то нарушал закон, где–то участвовал в теневом бизнесе, словом, рисковал, – в конечном счете получили больше собственности. Другие – более пассивное и осторожное большинство – практически не напрягаясь и ничем не рискуя, получили от государства свою собственность в виде квартир, крестьянских имущественных паев и земель. В былые годы, помнится, это "подаренное" имущество стоило не очень дорого: некоторые меняли квартиру на "Жигули". Впоследствии, с ростом экономики и развитием в стране эффективного рынка, квартиры и земля подорожали в десятки раз. В результате в экономику влилась целая прослойка "новых рантье" и "латифундистов", которые получили возможность заработать на росте цен, например, перепродажей своих квартир и земли, покупкой новых активов того же рода, сдачей их в аренду или покупкой на вырученные деньги какого–нибудь мелкого бизнеса.

Таким образом, новые собственники смогли заработать капиталы и вложить их в самые разные инструменты, в конечном счете, преумножая свои материальные владения. Кто–то купил станки и стал делать мебель, или занялся частным извозом, или ремонтом квартир, как это делают тысячи "самозанятых". Кто–то улучшил комфортность своей жизни, приобретя автомобили, бытовую технику, мебель и прочее. В обществе, наряду с крупным капиталом, быстро сформировалась полноценная мелкобуржуазная среда, и это в корне изменило массовое отношение наших людей к своей жизни и собственности по сравнению с советским периодом. Но, повторимся, вся эта собственность приобреталась очень разными путями. Кто–то без разрешительных документов строил дома на самовольно захваченных землях, кто–то приобретал заводы по мизерной стоимости, используя приватизационные ин­вест­купоны и гиперинфляцию 1990–х годов. Чтобы у разных собственников было меньше взаимных претензий друг к другу и все могли "прозрачно" жить дальше, государство предприняло легализацию собственности, поставив цель сделать всю собственность одинаково законной.

>Сейчас мы как раз наблюдаем второй, финальный этап легализации. После него, как предполагается, вся "теневая" собственность, которая не была выведена в легальный оборот, станет предметом разбирательств компетентных органов, а ее обладатели понесут ответственность по всей строгости закона. Напомним, в 2001 году Казахстан провел первую амнистию капиталов, в рамках которой было легализовано 480 млн. долларов. Владельцы незаконных капиталов должны были направить все свои деньги, выведенные из легального экономического оборота, на специальные счета в банки второго уровня. Информация об этих счетах и количестве денег на них не подлежала разглашению, а само по себе наличие специального счета не могло служить основанием для преследования. Более того, налоговая амнистия сопровождалась демонстративным уничтожением налоговых деклараций, поданных за годы, предшествовавшие амнистии. Суммы, внесенные на специальные счета для последующей легализации, не включались в налогооблагаемый доход, то есть с них не взимались налоги. На нынешнем, втором этапе амнистии бесплатной легализации уже нет: декларанты обязаны оплатить специальный налог в 10 проц. от стоимости легализуемых активов. И это финальный этап легализации всей собственности, доставшейся казахстанским гражданам в "смутное" время транзитного периода или полученной благодаря различным лазейкам в законодательстве. Кроме недвижимости и прочей собственности сельчан под нынешнюю акцию подпадают стихийные застройщики, или так называемые "самозахватчики", построившие без разрешений целые жилые районы из частных домов на окраинах городов, такие как алматинские "Думан" или "Шанырак". Государство на сей раз намерено окончательно перевернуть страницу в истории теневой экономики, создав общие и единые для всех правила игры. Только одних объектов недвижимости, подлежащих легализации, по республике насчитывается 4,5 млн. единиц. Но вялый ход акции, которую даже вынуждены были продлить до апреля, говорит о том, что сами собственники в массе своей не очень понимают смысла происходящего.

Такой вывод мы сделали и из общения с некоторыми "новыми буржуа". Кстати, любопытно, что феномен появления "Шанырака" и ему подобных самостийных застроек, какие есть сейчас в любом относительно благополучном городе Казахстана, это просто часть экономической жизни нашей новой мелкобуржуазной среды. Речь идет о сель­ских собственниках, которые, заработав на родине некоторый капитал, стремятся расширить его за счет роста цен в городе. Мы говорили на эту тему с одним из "самозахватчиков", построивших дома в алматинском окраинном районе "Нахаловка". (Кстати, название показательное – оно произошло как раз от "нахальной", то есть незаконной, застройки). Касымбек Мамлеев в рамках нынешней акции уже узаконил свое строение, возведенное год назад на пустыре на задворках местной школы. И теперь он откровенно рассказывает, что его земляки из–под Чилика, располагая некоторым капиталом и техникой, специально с целью заработать капитал занимались застройкой в "Шаныраке", "Думане", "Нахаловке" и на других алматинских окраинах. Имея строительные навыки, личный грузовой транспорт и возможность привезти дешевые материалы, Касымбек вместе с родственниками построили два дома: один в "Нахаловке", другой в "Шаныраке". Первый Касымбек пока частично сдает, а дом в "Шаныраке" самозастройщики продали за 60 тысяч долларов. Такой бизнес в Алматы, по словам нашего собеседника, сейчас очень популярен у "новой сельской буржуазии". "Определенную часть отводим на взятки, чтобы его побыстрее узаконить и продать, остальное наше, – смеется он. – Себестоимость получается низкая: глиноблоки и лес я привожу из Чилика, где мой свекр делает стройматериалы, а дешевых рабочих нанял в Бишкеке".

Подобные истории наталкивают на один интересный вывод. Многие собственники в современном Казахстане не считают государство серьезной преградой своим интересам даже в том случае, если нарушают закон. Об этом Касымбек говорит так: "Правительство уже который раз проводит эту амнистию, надо будет – сделает еще". Здесь, видимо, заключается ответ на вопрос, почему легализация собственности пока движется так медленно. Народ, наверное, просто расслабился. Очевидно, что многие представители мелкобуржуазной среды, не встретив за годы накопления серьезных правовых проблем, элементарно не уважают государство как регулятора юридических отношений и как верховного арбитра, который создает для них правила игры. Плохо это или хорошо и правильна ли такая "демократия" как состояние и часть нашей жизни – отдельная тема. Во всяком случае, такое нигилистическое "состояние души" не ново для нашего общества, и где–то справедливо мнение, что государство само способствовало такому отношению к себе. Действительно, будучи, с одной стороны, достаточно либеральным, а с другой – в известной степени коррумпированным, оно давало гражданину определенную площадь для разного рода "маневров". Цена нарушения правил игры ("цена вопроса" в смысле что–то решить, узаконить и т. п.) в итоге оказалась относительно низкой. Привыкнуть к мысли, что теперь все меняется, непросто, но особенность нынешнего момента как раз заключается в том, что руководство страны намерено перевернуть страницу этих "сверхлиберальных" времен. Происходит вполне логичное для нынешнего уровня развития экономики завершение этапа первоначального накопления. Итогом этого должна стать окончательная трансформация любой теневой собственности в легальную. И Нурсултан Назарбаев на днях ясно дал понять, что всех, кто не воспользуется последней возможностью вывести свои активы в легальный оборот, ждут суровые времена.

"Шанырак" и правый руль – одно целое

Но это в будущем, а пока вернемся к настроениям нашего крепнущего мелкобуржуазного класса. В общем очевидно, что либеральный период в отношениях собственности не просто создал некоторую атмосферу эйфории – он дал гражданам известную свободу обогащения. Она выражалась не только в готовности государства раз за разом амнистировать "теневую" собственность, но и в недостаточной четкости законодательной базы, тех правил игры, в рамках которых шел процесс обогащения. Примеров тому достаточно: и регламентная база по отводу земель под ИЖС, и те же Правила дорожного движения, позволившие использовать в нашей системе правостороннего движения машины, предназначенные для движения левостороннего, да и многое другое. Сами собственники, понятно, часто пользовались неувязками законодательства, следуя формуле "разрешено все, что не запрещено". Они обустраивались, обзаводились собственностью, в том числе и потенциально проблемной – такой как дома в "Шаныраке" или машины с правым рулем. Проблемность такой собственности, по словам юристов, состоит не в угрозе ее отъема, а в возможных сложностях пользования такой собственностью. Но обладатели оной, приобретая ее в обстановке общей неурегулированности, скорее всего, просто не задумывались о том, что покупают (строят) не только дом, покупают не только машину, но и "в нагрузку" получают все те риски, которыми чревато владение этими предметами.

Вообще в традиционном капиталистическом, западном понимании обладание собственностью рассматривается не только как благо, но также как ответственность и риск. Собственник должен понимать, нужно ли ему то или иное приобретение и как им правильно распоряжаться. Например, как ездить на автомобиле, дабы не попасть в аварию, или управлять банком, чтобы он не "лопнул". Кроме того, собственник должен знать и учитывать риски владения тем или иным предметом, например – риск изменения правил и регламентов или риск банального пожара, то есть все то, что может сделать вашу собственность бесполезной. В нашем бизнесе, кстати, уже устоялось понятие "проблемный актив". Примеров, когда приобретение таких активов не приносило ничего хорошего, более чем достаточно. Так, в 2002 году одна российская компания купила ремонтно–машиностроительный завод в Казахстане, вложила в него серьезные деньги, но продукция не нашла достаточного сбыта ни на местном, ни на российском рынке. Конкуренты предложили потребителю более качественные и дешевые агрегаты. Впоследствии ситуация, правда, выровнялась, и сегодня проект является прибыльным. Но предприятие потеряло на этой сделке существенную часть своих оборотных средств. В приватных беседах его менеджеры признавались, что сделка 2002 года не дала и половины того, чего от нее ожидали, и ее в компании считают ошибочной. Впрочем, в бизнесе бывает и хуже. Но если в данном случае компания, инвестируя в "проблемный" актив, знала, что идет на определенный риск, то многие наши рядовые собственники свой риск просто не осознают.

Между тем, по мере выстраивания в стране окончательной системы правоотношений, обладание "проблемной" собственностью несет все больше сложностей. Люди, самостийно захватившие землю и построившие на ней дома, рискуют не только лишиться последних, но и попасть под уголовное преследование. Владельцы праворульных машин через энный промежуток времени просто не пройдут техосмотр и, значит, не смогут уехать на них дальше своего гаража. Возникает вопрос, кого этим собственникам винить в своих проблемах? Как летняя акция жителей "Шанырака", потрясшая всех своей беспрецедентной жестокостью, так и нынешние протесты владельцев "праворулек" говорят о том, что собственники возлагают всю ответственность на государство. Их логика предельно проста. "Нельзя сначала разрешить, а потом запретить", – говорит один из водителей "праворулек" алматинец Карен Астрахнян. "Почему мне сразу не запретили строить дом в "Шаныраке"?" – вторит ему "самозахватчик" Касымбек Мамлеев.

Выходит, приобретая потенциально проблемные предметы собственности в условиях недостаточно выстроенных правил игры, эти люди полагали, что такой статус–кво будет сохранен навсегда. Иными словами, наш массовый мелкий собственник просто не понимает своей ответственности, связанной с обладанием тем или иным имуществом. Это напоминает историю "пирамид" вроде нашей смагуловской или российской "МММ", чьи вкладчики, купив "счастливые" акции и затем потеряв все, требовали вернуть свои деньги от государства. Людей по–человечески жаль, но ведь государство не отвечает за их личное решение потратить деньги. Похожая ситуация наблюдается сейчас с праворульными автомобилями. Их владельцы оказались в положении тех же клиентов финансовых "пирамид", с той лишь разницей, что "МММ" лопнула сама, а японский автосеконд–хэнд обесценился в результате ужесточения регламентных норм государством. Конечно, фактор риска налицо не только для владельцев "праворулек": завтра, например, государство может ввести эконормы Евро–2, и "за бортом" окажутся тысячи "Жигулей" и прочих низкоэкологичных автомобилей. Никто не застрахован от неожиданностей, но если говорить конкретно о "праворульках", то по поводу их опасности властями не раз подавались совершенно недву­смысленные сигналы. Наивно было верить, что праворульные машины, которые при езде в нашем правостороннем движении не дают водителю нужной обзорности и, как следствие, более опасны, никогда не запретят. Собственники, видимо, просто не оценили возможного риска, связанного с ужесточением правил, и приняли не самое ответственное решение потратить несколько тысяч долларов на заведомо проблемное приобретение.

Издержки "демократии"

2006–й – это в целом интересный и во многом переломный период в развитии современного казахстанского общества. Только ленивый не заметил, что это был год радикального усиления позиций государства и выстраивания окончательных правил игры во всех сферах, от недропользования и игорного бизнеса до дорожного движения. Начатая в сентябре акция по легализации собственности и недавнее решение запретить праворульные машины – звенья той же цепи.

По сути происходящего заметно, что власть в Казахстане, базируясь на доверии консервативного большинства, сегодня демонстрирует способность проводить непопулярные решения. И в этом плане наша ситуация отличается, к примеру, от россий­ской, где в обществе значительно уже мелкобуржуазная прослойка, меньше уверенных в себе крепких собственников и как следствие – выше социальная зависимость общества от государства. В России по сей день не могут завершить жилищную реформу из–за опасения социальных волнений, в итоге число коммунальных катастроф растет, а население по–прежнему уповает на государство. Недавно был показан, например, сюжет о том, как горожане ждут от мэра замены старой сантехники в своих квартирах. Не лучше, увы, ситуация с социальным иждивенчеством и в демократиче­ской Европе, где за последние десятилетия тоже стало слишком много социализма и народ к этому привык. Непопулярные решения сейчас не могут реализовать во Франции, хотя эти решения жизненно важны. В Казахстане, как оказалось, намного проще закручивать гайки, там где в этом назревает необходимость. Почему это так? Очевидно, власти сегодня могут не сомневаться, что консервативное большинство поддержит единые правила игры, а недовольному меньшинству, несмотря на все эмоции, есть что терять, и оно вынуждено будет подчиниться – хотя бы для того, чтобы не потерять еще больше. Конечно, история с "Шаныраком" была поводом задуматься, как проводить непопулярные решения в жизнь, но не поводом пересматривать сами эти решения.

Конечно, и у нас все не так просто. Как показала ситуация вокруг пресловутых "праворулек", некоторые группы пытаются использовать ее в своей межэлитной борьбе. На такие выводы наталкивает достаточно несуразная и очень грубая информационная кампания, развернутая рядом СМИ по поводу решения главы государства в отношении японских автомобилей. Авторы взяли на вооружение странную идею, что запрет "праворулек" якобы нарушает конституционное право собственности их владельцев. То есть государство прямо обвиняют в отъеме собственности. На самом деле здесь налицо подмена понятий: право на собственность смешивают с правом ее использования. "Представьте, что вы законно купили какой–нибудь танк Т–72, – комментирует юрист Алтынай Баянова. – А затем говорите, что государство обязано разрешить вам ездить на нем по улицам, ибо это ваша собственность. Никто не позволит вам ездить на танке, но это не означает, что ваши конституционные права как собственника ущемлены. Точно так же и с автомобилем, который не будет соответствовать новым требованиям Правил дорожного движения".

Трудно предположить, что столь откровенную юридическую натяжку авторы допустили по недомыслию. Эксплуатируя базовую идею нашего современного буржуазного бытия – идею собственности, они апеллируют к эмоциям мелкобуржуазного класса, и при этом, что удивляет особенно, ставят под сомнение правомерность решений Президента как главного гаранта Конституции: формируется мнение, что глава государства нарушает Основной Закон. Такая явно антигосударственная риторика вызывает серьезные вопросы. Создается впечатление, что, обвиняя власти в нарушении Конституции, авторы данной информационной кампании намеренно занимаются "раскачиванием лодки". Для чего – это уже отдельный вопрос. Во всяком случае, очевидно, что в стране есть силы, готовые использовать любое ужесточение регулирования как повод дестабилизировать обстановку.

Но это, наверное, естественно в момент, когда ущемляются чьи–то интересы. А особенно – если речь идет об интересах определенной части бизнеса, которой было выгодно и комфортно жить в старых условиях. Борьба с теневой экономикой никогда не бывает легкой, как и выстраивание единых правил игры, которые обязательны для всех. Дело, по большому счету, совсем не в праворульных машинах, не в домах "Шанырака" или в чем–то еще. Дело – в принципе: dura lex, sed lex. Общество должно существовать по общим правилам, которые могут кого–то не устраивать, но которые обязательны для исполнения. Так было всегда, просто мы некоторое время жили в транзитной экономике, в период, когда новые правила только формировались. Но все когда–то заканчивается. В этом плане собственникам в Казахстане пора понять, что шутки закончились. От нас нужно, на самом деле, не так много – просто более ответственно и рачительно распоряжаться тем, чем владеем.

Алексей Иконников
Алматы
№23 (184) 6 - 19 декабря 2006