На прошлой неделе в Туркменистане отметили государственный праздник – 11-й юбилей нейтралитета. Туркменистан – единственное из государств Центральной Азии, избравшее подобный статус. Причем данный статус не просто провозглашен во внутренних актах Туркменистана (упоминание о нейтральности есть, например, в конституции Белоруссии, но на практике оно не влечет соответствующих последствий), он подтвержден в международных документах.

Дело в том, что 12 декабря 1995 года была принята Резолюция Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций № 50/80А "Постоянный нейтралитет Туркменистана". Тогда за принятие этого документа проголосовали представители 185 государств. В тексте резолюции Туркменистан был провозглашен нейтральным государством, то есть ООН признала и поддержала провозглашение Туркменистаном статуса постоянного нейтралитета.

Руководство Туркменистана постаралось преподнести это событие чуть ли не как всемирно-историческое. С тех пор упоминание о нем можно встретить практически в каждом номере любого периодического печатного издания республики, в ежедневном радио и телеэфире. А сам день 12 декабря стал государственным праздником – Днем нейтралитета. Уже 27 декабря 1995 года решением Халк Маслахаты и Меджлиса были внесены поправки в конституцию Туркменистана, где появились ссылки на резолюцию ООН и было зафиксировано, что "признанный мировым сообществом постоянный нейтралитет Туркменистана является основой его внутренней и внешней политики". В тот же день Меджлис принял также Конституционный закон Туркменистана "О постоянном нейтралитете". В соответствии с этим актом была изменена статья 6 Конституции республики, которая теперь получила следующую редакцию: "Туркменистан, являясь полноправным субъектом мирового сообщества, признает приоритет общепризнанных норм международного права, придерживается во внешней политике принципов постоянного позитивного нейтралитета, невмешательства во внутренние дела других стран, отказа от применения силы и участия в военных блоках и союзах, содействия развитию мирных, дружественных и взаимовыгодных отношений со странами региона и государствами всего мира".

В международном праве нейтралитет, прежде всего, выражается в невмешательстве государства в чужие конфликты и неучастии его в военных блоках или союзах. Именно нейтральность как неучастие в военных коалициях и войнах в качестве союзника являлось сердцевиной этого понятия международной политики с древнейших времен.

>Что же заставило руководство Туркменистана добиваться принятия резолюции о постоянном нейтралитете? Однозначное объяснение этому дать затруднительно. С нашей точки зрения политические элиты всех постсоветских стран в первой половине 90-ых годов прошлого века прикладывали дополнительные усилия по закреплению в их национальном законодательстве гарантий собственного суверенитета и независимости. Каждый это сделал по-своему, чаще всего через принятие новых конституций. Туркменистан этим не ограничился и инициировал принятие резолюции ООН о своем нейтралитете.

Реально в тот период действительно серьезной внешней военной угрозы для Туркменистана не существовало. Туркменистан граничит на суше с Казахстаном, Узбекистаном, Афганистаном и Ираном, а на море – с Азербайджаном, Ираном и Казахстаном. Впрочем, границы на Каспийском море в тот период были лишь условными. Даже неразрешенный по сию пору спор с Азербайджаном о принадлежности ряда месторождений на Каспии, реально не мог вылиться в боевые столкновения: у Ашхабада не было для этого сил, а Баку также не имел возможности вести войну "на два фронта", учитывая незавершенность конфликта в Нагорном Карабахе.

С Ираном Ашхабад стразу выстроил достаточно продуктивные отношения. Кроме того, после кончины Хомейни и окончания ирано-иракской войны Тегеран явно не стремился к развязыванию новой. Все упреки в его адрес по этому поводу намеренно инициируются американской и израильской пропагандой.

Гражданская война в Афганистане действительно содержала в себе определенные риски для Ашхабада, но нельзя забывать, что в этот период талибы еще не пришли к власти. А пограничные с Туркменистаном афганские провинции были охвачены военными столкновениями противоборствующих афганских сил гораздо меньше, чем другие части этой страны.

Можно гипотетически рассуждать о том, что угроза для властей Ашхабада могла бы исходить с востока – из Узбекистана. Ведь в регионе Амударьи разграничительная линия между двумя республиками исторически была проведена большевиками так, что это, при желании, могло быть поставлено под сомнение с исторической точки зрения, как туркменами, так и узбеками. Кроме того, несколько последних веков своей истории часть туркмен регулярно попадала в зависимость от соседних оседлых государственных образований (прежде всего Хивинского ханства), территории которых вошли в состав Узбекистана. Да и события гражданской войны в Таджикистане, в ходе которой Эмомали Рахмонов пришел к власти с опорой на военную силу узбекских формирований, могли оказать влияние на умонастроения в Ашхабаде. В Туркменистане узбеки, расселенные компактно вдоль Амударьи, составляют второй по численности этнос. И все же убедительных фактов о возможности трансформации этих гипотетических рисков в прямую военную угрозу не было.

По отношению к СНГ Ниязов всегда занимал позицию, характерную скорее для стороннего наблюдателя: более половины принимаемых документов в рамках этой организации Туркменистан просто не подписывал. Ярким доказательством этого служит отказ Туркменистана от участия в Договоре о коллективной безопасности стран Содружества Независимых Государств, который был подписан 15 мая 1992 года.

В этом смысле статус нейтрального государства президента Туркменистана привлекал, не столько гарантиями, связанными с "правом войны", сколько своими возможностями блокирования любого нежелательного для него воздействия на ситуацию в Туркменистане со стороны внешних сил. Лидер Туркменистана стремился получить гарантии иного рода – того, что он полноправный хозяин в своем государстве.

Сапармурат Ниязов любит подчеркивать, что нейтралитет Туркменистана "стал фактическим отражением самих устоев туркменской демократии, ее формой и содержанием. В лице нашего нейтралитета миру была явлена принципиально новая политико-демократическая модель сотрудничества и взаимодействия на мировой арене, модель, исключающая любую форму проявления экстремизма, агрессивности, политического шантажа и субъективности".

Из вышеприведенного высказывания видно, что резолюция ООН о нейтралитете для Ашхабада была важна как хороший пиаровский ход, яркая пропагандистская акция. Фраза о туркменской модели демократии, даже если абстрагироваться от того, что эта демократия из себя представляет в действительности, напоминает известные восточные аналоги – суждения о преимуществах джамахирии, приведенные в "Зеленой книге" Муамара Каддафи или об исламской экономике из трудов имама Хомейни. На Востоке получившие власть государственные мужи довольно часто пытаются уверить окружающий мир в том, что создания их гения уникальны и представляют неоценимый вклад в сокровищницу мировой цивилизации. Причем чем больше и неограниченней власть таких публичных политиков, - тем больше и их самомнение. Им мало того, что граждане их собственных государств вынуждены ежедневно прославлять их величие, они хотят большего, оставить о себе память на века, вписать себя в историю золотыми буквами. Египетские фараоны строили пирамиды, многочисленные завоеватели Азии заставляли покоренные народы возводить алтари в честь своих побед. Наше время дает нам примеры новых форм проявления все того же тщеславия.

Резолюция ООН от 12 декабря 1995 года, как мы сказали, весьма навязчиво пропагандируется в Туркменистане. Гораздо менее известен другой документ – Декларация "О международных обязательствах нейтрального Туркменистана в области прав человека", которая была принята 27 декабря 1995 года. Между тем, существует прямая связь этих двух документов. ООН приняла резолюцию о нейтралитете Туркменистана во многом потому, что туркменским дипломатам удалось заверить руководство ООН в том, что следствием этого решения станет еще большее уважение со стороны властей Туркменистана к правам человека, чем это имеет место при обычной практике. Туркменские СМИ в пропагандистских целях как раз любят подчеркивать, что в Декларации "О международных обязательствах нейтрального Туркменистана в области прав человека" Туркменистан взял на себя дополнительные, выражаясь старой советской лексикой - "повышенные", обязательства перед государствами мирового сообщества в области прав человека. Тем самым, якобы, была расширена правовая база прав человека в Туркменистане.

Но реально в этом аспекте нейтралитет в Туркменистане как раз стал дополнительным прикрытием для репрессивных силовых действий властей против тех, кто не согласен с политическим курсом президента Ниязова. И это обстоятельство в статусе нейтралитета для властей Ашхабада наиболее ценно.

Аждар Аширович Куртов, эксперт Фонда "Азия Аналитика"
19.12.2006