Смерть диктатора и интересы России

Согласно официальной версии Президент Туркменистана Сапармурат Ниязов ушел из жизни 21 декабря 2006 г (кстати, в 127-ю годовщину дня рождения Сталина и в день 41-летия Саакашвили). Очевидно, однако, что график реальных событий в Фирюзе (загородной резиденции Туркменбаши) выглядел несколько иначе. Информация о смерти диктатора должна была быть озвучена не через несколько часов после остановки сердца главы государства, а в момент полной организационной готовности преемника отсечь всех лишних претендентов. Практически одновременно с заявлением Государственной службы новостей Туркменистана о смерти лидера последовал арест человека, который согласно конституционным нормам должен был возглавить страну на двухмесячный период до президентских выборов.

Статья 60 Конституции Туркменистана гасит: "Если Президент по тем или иным причинам не может исполнять свои обязанности, впредь до избрания нового Президента его полномочия переходят к Председателю Меджлиса. Выборы Президента в этом случае должны быть проведены не позже двух месяцев со дня перехода его полномочий к Председателю Меджлиса. Лицо, исполняющее обязанности Президента Туркменистана, не может баллотироваться кандидатом в Президенты".

Председатель Меджлиса Оверзгельды Атаев был арестован до получения 100%-ного (а по-другому и не могло быть) согласия парламентариев на лишение его депутатской неприкосновенности. Вообще говоря, туркменский Меджлис – это парламент, поскольку он не является выборным органом (согласно Конституции 50 депутатов должны избираться по территориальным округам сроком на пять лет, но Ниязов не тратил госбюджетные средства на какие-то там демократические процедуры – он просто сам назначал и отзывал абсолютно послушных ему "народных избранников").

Помимо ареста Атаева внимание заинтересованных наблюдателей 22 декабря привлекло также заявление эксперта Аркадия Дубнов на пресс-конференции в "РИА Новости" о том, что накануне смерти Сапармурата Ниязова пропал вместе с финансовыми документами его личный казначей Александр Жадан. На следующий день официальный Ашхабад опроверг эту информацию (не приводя, впрочем, никаких доказательств того, что Жадан, контролировавший банковские активы Туркменбаши, действительно жив и находится при исполнении обязанностей). Ближайшие дни должны показать, была ли реально со стороны Жадана попытка скрыться из Туркмении с тем, чтобы потом возникнуть с ниязовскими миллиардами в качестве "графа Монте-Кристо XXI века" или Жадан был похищен конкурентами из ближайшего окружения Туркменбаши.

Ниязов был не просто единовластным правителем, а владельцем страны при полном отсутствии общественного контроля в рамках системы разделения ветвей власти. Сейчас в Ашхабаде разгар борьбы не за титул президента, а за оказавшееся вакантным место владельца Туркменистана.

Вечером 22 декабря по Ашхабаду поползли слухи о том, что, кроме спикера Атаева арестован еще и министр обороны Агагельды Мамметгельдыев. Следует отметить, министерство обороны – это самая слабая из всех силовых структур Туркменистана. Большинство подразделений армии Туркменистрана просто отбывают трудовую повинность на предприятиях (чтобы не кормить солдат за счет госбджета). По сути 17-тысячная армия Туркменистана вряд ли способна выдержать бой даже с ротой спецназа. Вполне возможно, что именно это обстоятельство и привело к вычеркиванию Мамметгельдыева из состава послениязовской хунты.

А Туркменистаном сейчас всем заправляет именно хунта силовиков во главе начальником личной охраны Ниязова Акмуратом Реджеповым, Внешне похожий на Ниязова вице-премьер Гурбангулы Бердымухаммедов играет сейчас в интересах хунты на публике роль помолодевшего "отца всех туркмен" (по стране запушены слухи, что он является внебрачным сыном почившего президента).

Когда именно умер Ниязов и умер ли он без внешнего вмешательства (в соответствии с исламскими обычаями вскрытие тела для выяснения причин смерти не производилось) – это дело прошлое и "внутритуркменское". А вот то, что будет происходить дальше в Туркменистане с его вторым местом в мире по экспорту газа – это уже напрямую задевает энергетические интересы многих стран, И, в первую очередь, России.

Официальная реакция ведущих государств мира на смерть Ниязова была на редкость стереотипна. Все как попугаи твердили о необходимости сохранения стабильности ситуации в Туркменистане. Оно и понятно – ведь прекращение, существенное сокращение или изменение направления поставок туркменского газа способно привести к кардинальным изменениям на евразийском энергетическом рынке.

Позиция России (а точнее, Газпрома, потому что именно "Газпром" формирует российскую политику в отношении Туркменистана) сводится к формуле, озвученной в свое время Вяхиревым: "Никуда они не денутся с нашей трубы". Из-за своего глубоко континентального расположения Туркменистан не имеет собственных трубопроводов к основных мировым потребителях, поэтому "Газпром" долгие годы вел суперрентабельный бизнес на виртуальной перепродаже "якобы туркменского" газа на европейском направлении (реально туркменский газ полностью потребляется большей частью на Урале, а под видом туркменского в Восточной Европе продается российский газ). "Газпром" играл на безвыходности положения Ниязова, который не мог наполнить госбюджет без продажи газа даже по ничтожным по европейским меркам ценам. И, кстати, именно из-за сверхдоходов "Газпрома" официозная России предпочитала в упор не замечать вопиющие нарушения прав русскоязычного населения Туркменистана.

По всем внешним признакам чванливая "вяхиревская" позиция России в отношении Ашхабада сохраняется и до сих пор. Хотя в реальности баланс сил основных внешних игроков на туркменской энергетической поляне последние два года уже изменился и, скорее всего, будет кардинально меняться дальше.

Внешнеполитическую основу для стабильности репрессивного режима Туркменбаши создавал баланс влияний "Газпрома" и США (на относительном противоречии между которыми и пытался играть Ниязов). Газпрому нужен был сверхдешевый газ, а США нужно было военно-стратегическое присутствие в стране в рамках "Большой игры" за обладание энергоресурсами Центральной Азии. В частности, готовясь к войне с Ираном американцы одно время вели с Ниязовым переговоры о создании в Туркменистане своих военных баз – но Туркменбаши запросил слишком высокую цену, к тому же эти базы (в отличие от баз в Киргизии) находились бы в пределах досягаемости иранских ракет). "Разруливали" же соперничество России и США во влиянии на решения Ниязова экономические советники президента, тесно связанные с "Моссадом" (в т.ч., уже упоминавшийся Александр Жадан).

Разочаровавшись в России и США в качестве ключевых партнеров, Ниязов сделал "ход конем", начав в последние годы переориентацию на Китай. И очень многое в обеспечении той самой "стабильности", о которой заклинает новые власти Туркменистана внешний мир, зависит от того, какими темпами будет продолжен Ашхабадом "китайский вектор".

Дело в том, что достоверной и аудированной информации о запасах и мощностях добычи туркменского газа ни у кого во внешнем мире нет. Но в экспертной среде весьма распространено мнение, что Ниязов (заядливый картежник и любитель блефовать) заключил договора по поставке газа, объем которых существенно превышает реальные возможности Турменистана. Общая сумма обещаний России, Украине, Ирану, Китаю, Афганистану и Пакистану составляет около 138 млрд кубометров газа в год при нынешнем уровне добычи примерно в 50 млрд кубометров в год (то есть под текущий объем контрактов). Способность Туркменистана быстро увеличить добычу почти в три раза выглядит весьма сомнительной. Геологоразведка последние 15 лет не ведется (при этом эксперты считают, что наиболее значимые новые месторождения Туркменистана могут находиться не на суше, а в шельфовой зоне, освоение которой требует значительных инвестиций).

Хотя за рубежом испытывают большие сомнения в способности Туркмении выполнить все экспортные обещания, интерес к таинственным кладовым поддерживали пиарщики Ниязова. При этом каждый из потенциальных клиентов понимает, что участвует в блефе, но рассчитывает на то, что "кинут" не его, а другого. Весьма вероятным является "кидание" России по газу в начале 2008 г. (после завершения строительства газопровода на Китай). Дело не только и не столько в том, что у Туркменистана может не хватить газа на обе крупные "трубы" – российскую и китайскую. Дело в том, что к этому моменту отпускная цена на туркменский газ будет диктоваться уже не в Москве, а в Пекине.
И, скорее всего, "Газпрому" придется тогда забыть о сверхприбыльности перепродаж туркменского газа. Но похоже, что самодовольных газпромовцев ничему не научил скачок цены до 60 долларов за тысячу кубометров газа, который явочным порядком предъявил России Ниязов после договора с китайцами. А ведь без туркменского газа у "Газпрома" будет провал в выполнении своих обязательств в Европе и на внутреннем рынке – со всеми вытекающими последствиями для доверия к столь любимому Путиным проекту "России как великой энергетической державы". Так что возможно, что как раз сейчас в Ашхабаде уже начала тикать та "бомба", которая взорвет российский гаэовый бизнес еще до освоения Штокмановского месторождения.

Есть и еще один "внешний" фактор, способный в корне изменить ситуацию с внешнеполитической и внешнеэкономической ориентацией туркменской власти.
>Американцы не могут оставаться равнодушными к поставкам энергоносителей в Китай из Средней Азии, потому что это приближает конец эпохи гегемонии США как единственной мировой сверхдержавы. Так что уже в 2007 году весьма вероятно начало финансированиея очередной оранжевой революции где-нибудь по маршруту трубопровода на Китай (то есть в Киргизии, Узбекистане или в самом Туркменистане) для блокирования энергопотока в "политически неверном направлении". После этого "политически грамотным" направлением экспорта туркменского газа станет уже не Россия, а маршрут через дно Каспийского моря, Азербайджан и Грузию (проект о котором так мечтает сейчас Саакашвили).

Но пока руководству "Газпрома" проще докладывать Владимиру Владимировичу, что "в Ашхабаде все спокойно". А Восток, как известно, – дело тонкое и конъюнктурное…

Игорь Олейник