Русскоязычное общество – становой хребет нашего государства?!

У нового времени - новая система исторических дат. Те календарные дни, которые раньше всенародно отмечались как очередная годовщина или юбилей события, вписанного золотыми буквами в летопись страны, сейчас уже начинают постепенно стираться в памяти даже немолодых уже людей. Что же касается поколения, чей период взросления выпал на последнее десятилетие, то есть на годы государственной независимости, оно зачастую и вовсе не имеет никакого представления о знаменательных датах прежнего общественного строя. Оно в этом совершенно не виновато.

Все дело в сложившейся в нашем обществе за последнее столетие практике переписывания истории через какие-то периоды времени. В результате этого вновь и вновь повторяется такая нелепая ситуация: человека в детстве и юности всемерно и рьяно приучают с благоговением принимать одну систему духовных ценностей, исторических событий и личностей и знаменательных дат, а потом, когда он наконец-то становится взрослым человеком, ему уже начинают доказывать ее порочность и заодно навязывать другую. Вырастает следующее поколение - и история повторяется.

Так, до конца 30-х г.г. XX века для всего предвоенного поколения казахов олицетворением новой жизни представлялись образы таких выдающихся общественных и государственных деятелей того времени, как С.Сейфуллин, И.Жансугуров, С.Асфандияров, их труды, слова и деяния. Потом все эти лица попали под нож репрессий, их личности были дегероизированы, а имена - преданы, образно говоря, анафеме. Из библиотек исчезли их труды. Письменные казахский язык и литература снова как бы начались с нуля.

Спустя лет двадцать одна часть репрессированных деятелей была посмертно реабилитирована, а их труды вернулись в общество. Ими снова можно было гордиться. Но зато не стало публичного культа И.В.Сталина. Снова переписывались учебники. Одни имена оттуда убирались, а другие, наоборот, туда возвращались после десятилетий забвения. Поколение казахов, выросшее в 40-е и 50-е г.г., задним числом обнаружило, что классика казахской литературы и общественной мысли, оказывается, включает в себя куда большее, чем это было известно им по школьной программе, количество имен.

Ладно, утешали себя эти люди, мы оказались обделены, но у наших детей теперь будет все по-другому. Выросли их дети.

Тут наступила перестройка с гласностью, и они также задним числом узнали об именах и творчестве А.Байтурсынова, М.Дулатова, Ж.Аймауытова и других выдающихся казахских деятелей. Прошло еще немного времени, и в истории Казахстана произошел новый крутой поворот. Вместе с обретением государственной независимости наступила пора отказа от всего того, чем официально было принято гордиться при прежнем общественно-государственном строе. Как будто не при нем, а до него закладывались основы и происходили предыдущие этапы формирования этой самой государственности. Сейчас уже, если исходить из официального толкования, не совсем понятно, к какому времени относится прежний этап становления нашего нынешнего государства – к XVIII или XX веку.

Но ведь является же нынешняя Республика Казахстан правопреемницей Казахской автономной советской социалистической республики, образованной в 1920 году и просуществовавшей до 1936 года, и Казахской советской социалистической республики, просуществовавшей с 1936 до 1991 года. А они появились и утверждались в составе СССР, создание которого было объявлено 30 декабря 1922 года.

Следовательно, в нынешнем году бывшей советской державе, в рамках которой новая казахская государственность обрела свой основополагающий статус и границы, исполняется 85 лет. А также - 71 лет преобразованию Казахстана в союзную республику. Именно этот фактор, а не что-то другое еще, предопределил возможность обретения Казахстаном государственной независимости при распаде СССР в 1991 году.

Другими словами, объявление нашей страны независимым государством 15 с лишим лет тому назад было всего лишь делом техники. Не получи она союзного статуса в 1936 году, едва ли ей в 1991 году удалось стать отдельным государством. Но 5 декабря мы не только не отмечаем, но и не помним уже совсем. А ведь именно этому дню Казахстан в первую голову обязан своей нынешней полноценной государственностью…

Когда-то считалось, что Казахстан является такой союзной республикой в составе СССР, где наименее ощутимо влияние титульной нации на общественную жизнь. Объяснялось это вроде бы тем, что казахи составляли здесь меньшинство, а русскоязычные - большинство населения. Действительно, было время, когда доля коренных жителей по Казахстану не превышала 28 процентов, а в столице 10 процентов. И вот теперь настали другие времена. Казахстан стал суверенной страной, а его коренное население – вроде бы государствообразующей нацией. Такая реальность существует вот уже более 15 лет. На стыке 2006 и 2007 годов было объявлено о появлении 9-миллионного казаха. Значит, сейчас казахское население в стране составляет уже почти 60 процентов.

В демографическом плане они, получается, достигли положения латышей в Латвии и эстонцев в Эстонии конца 80-х и начала 90-х годов, когда эти самые прибалтийцы ярчайшим образом проявили свое стремление к самостоятельной жизни. У нас же ситуация в этом смысле развивается в диаметрально противоположном направлении. Чем больше увеличивается физическая масса казахов и их доля в составе населения страны (в условиях, кстати сказать, государственной независимости), тем слабее становятся духовные скрепы, связывающие воедино казахское общество, и тем больше сил набирает центробежный процесс внутри него. Собственно, оно не сумело вылиться в государствообразующую нацию в рамках суверенитета. Более того, к настоящему времени, можно сказать, не стало и его самого. Имею в виду единого общества на основе общих духовных устремлений, традиций, культуры и языка. А есть русскоязычное общество: русское – по культуре, проевропейское - по духу и гражданское - по форме. Оно-то и является сейчас становым хребтом государства.

>Что же касается казахов, то они разделились надвое. Одна часть – это те люди, которые прошли через процесс натурализации в казахстанцев. Другими словами, интегрировались в русскоязычное общество и по мере своих сил и возможностей самоутвердились там. Как новоиспеченные горожане более всего боятся прослыть деревенщиной, так и казахстанцы казахского происхождения имеют свой родной бзик: как бы не оказаться заподозренным в "мамбетизме". Хотя этот термин, как считается, означает отсталость и косность, он, прежде всего, ассоциируется с незамутненной казахскостью на базе казахского духа и казахского языка. Поэтому нет ничего удивительного в том, что многие из этих людей подчеркнутым или даже вызывающим образом демонстрируют при каждом удобном случае свой отказ от традиционно казахских поведенческих стереотипов и казахского языка. При этом среди них немало таких, кого едва ли еще можно воспринимать как полноценно дееспособного члена русскоязычного общества Казахстана. Но это уже другой вопрос…

Другая часть – это сколок вчера еще достаточно цельного казахского общества. Его теперь можно, видимо, называть этнокультурой, общностью казахов, которые не желают, пока не готовы или просто еще не успели натурализоваться в казахстанцев. Первая часть физической массы казахов постоянно увеличивается за счет второй части. Последняя, разумеется, уменьшается. Но не такими темпами, чтобы можно было говорить о ее самоликвидации в ближайшие годы.

Во-первых, потому, что во многих районах страны, особенно в сельской местности славянско-европейского населения мало или совсем не осталось. И нет просто нормальной русскоязычной среды для генерации превращения местных коренных жителей в казахстанцев.

Во-вторых – именно в тех районах и происходит главным образом воспроизводство казахов.

Как бы то ни было, социальная эволюция коренных жителей страны происходит исключительно по направлению "казахскоязычное традиционное общество – русскоязычное современное общество".

Движения же в обратном направлении нет. Потому что в казахском общественном сознании это воспринимается как деволюция или же, иначе говоря, регресс. Нам неизвестен ни один случай, когда казах, ставший русскоязычным казахстанцем, вернулся бы в лоно своей родной культуры и языка.

Из сказанного выше следует вывод, что названные две части казахов, видимо, больше никому и никогда не удастся объединить в одно самостоятельное и самодостаточное общество. Поезд, как говорится, ушел. И ушел далеко. Так что теперь можно говорить лишь о возможных последствиях. Иными словами, о том, как предположительно будет складываться дальнейший путь казахских частей казахского общества в условиях, когда основная теперь его часть – собственно русскоязычная – ежегодно уменьшается на сотни тысяч людей вследствие отъездов на историческую родину и выездов в эмиграцию в дальнее зарубежье.

Эрик ХАМИТОВ
15/02/2007