Финка с бараньей головой за немецкого снайпера

С этим человеком мы познакомились в Душанбе, в Доме офицеров. Значительную часть Великой Отечественной войны терский казак Николай Иванович Зотов, ныне майор в отставке, провоевал снайпером. Когда мы беседовали о его боевой молодости, становилось понятно, с каким упорным, профессионально подготовленным врагом воевало то поколение, какой кровью доставалась Победа. Поразил его рассказ, в котором нет и следа того, что называют "лакировкой" войны.

- Расскажите, пожалуйста, о своей первой боевой награде.

- Это была медаль "За отвагу".
>Мы провели тогда, так сказать, маленькую дуэль с немецким снайпером, который очень много принес беды нашему батальону. Он часто снимал наших комбатов. Правда, виноваты, наверно, они сами, потому что КП почему-то не меняли. Вот и попадались.

- А когда это было, и на каком участке фронта?

- Это был 2-й Украинский фронт, в направлении Кировограда, областного города. Командир дивизии и начальник разведки пришли и собрали нас, снайперов, человек пятнадцать и сказали: "Вот вам задача – найти и покарать этого людоеда, эту фашистскую гадину".

Как правило, у немцев снайперами были офицеры. Это естественно. Это у нас были и рядовые, и сержанты, и офицеры. Мы в течение трех суток излазили весь передок, мозоли на пузе заработали, обшарили глазами каждый сантиметр. Каждый метр проверили несколько раз – ничего нет. А не обратили внимания, что когда мы еще вели наступление, там остался наш подбитый танк – не знаю, под фугас ли он попал или на мину. А мы каждый вечер докладываем: "Ничего не нашли".

И вот, на третий день я обратил внимание на этот наш танк – Т-34. А ему сорвало башню, и развернуло лобовой броней в нашу сторону – в сторону наступающих. А наше наступление здесь прекратилось. Окопались, прорыли окопы, ходы сообщения, развивали фортификационные сооружения, в общем, у нас здесь оказалась передовая. Но меня это не касалось, у меня своя была фортификация.

Я заметил выстрел. В какой-то момент там, где находился триплекс механика-водителя в подбитом танке, вдруг появилось окошко – выстрел, и окошко закрылось. Думаю: "Вот, елки зеленые! Сколько лазили, а на этот танк внимания не обращали". А немецкому снайперу, наверно, прорыли ход сообщения от их передовой. И так он и лазил – сделает выстрел – нет комбата, нет ротного. Был, так сказать, истребитель офицеров.

- То есть, он совсем не обращал внимания на рядовых красноармейцев?

- Конечно. Да и мы тоже старались уничтожать прежде всего офицеров. А нас вечером опять собирает начальник разведки, и опять ему докладывают: "Снова ничего не нашли". Тут я и говорю: "Вот где находится эта гадюка. В нашей тридцатьчетверке. Потому что я слышал выстрел, видел окошко, потом оно закрылось, и больше до вечера ничего не было!". Мне на это отвечают: "Это у тебя от трех дней поисков уже чертики в глазах мелькают. Не было ничего такого – мы ведь тоже смотрели!" А я настаиваю: "Товарищ капитан, честное комсомольское даю!" Капитан встал: "Ребята, может, поверим? Человек комсомолом клянется". И все хором говорят: "Поверим!". И разработали план – две пары маскируются, остальные соответственно шум-гам устраивают.

Во второй траншее чучело какое-то пристроили, для провокации. Но кто-то там, между второй и третьей траншеей, из наших офицеров опять попался – немец его убил. И опять – окошко открылось, а мы втроем в это окошко выстрелили, и попали. А один из нас, четверых, замешкался. Но молодец, впустую стрелять не стал. В общем, мы этого немецкого снайпера так и убрали.

А в тот же день, только начало темнеть, наши разведчики в танк заползли, забрали ранец, фляжку с коньяком, его фотокарточки, взяли документы, сняли с убитого погоны, в общем, возвратились с трофеями. Мы их потом поделили – кому винтовка его с двенадцатикратным прицелом досталась, кому зажигалка, кому что. Была у него еще пачка презервативов. Ребята смеются, говорят: "Презервативы Кольке дайте!" А мне еще нет восемнадцати, я и не знаю, что с ними делают... В общем, посмеялись. А потом все-таки начальник разведки мне финку дал, с бараньей головкой она была – на славу сделана. Потом она мне пригодилась, в рукопашной…

Ну, и командир дивизии, как и обещал, всех нас потом наградил.

- Когда вы оказались на фронте?

- Я воевал с января 1943-го. Сначала был и стрелком, и автоматчиком… У нас, у казаков, принято сына, идущего на войну, иконой благословлять. Ну, а в то время какие иконы – вот отец меня портретом Ленина и благословил.

- А как вы стали снайпером, как вообще возникла такая мысль? У вас или у вашего командира?

- Это дело командирское. Я был солдатом, мое дело – подчиняться. На войне, да и вообще на воинской службе, главное – подчиняться командам. Может, командир личное дело мое изучил, может, и я проболтался о том, что еще в школе получил знак "Ворошиловский стрелок". Я там стрелял из малокалиберной винтовки и до сих пор считаю, что именно с нее начинается подготовка снайпера, да и стрелка вообще. Когда настала нужда в снайперах, меня и направили на курсы. Но курсы давали только теоретическое и некоторое практическое понятие о снайперской стрельбе. Давали нам по пятнадцать выстрелов в день по мишеням, расположенным от трехсот до тысячи метров. Мишени были подвижные, и мы не знали, откуда они выскочат. Назывались они так. "Кошечка" - это небольшая консервная банка, "собачка" - средняя банка, и так далее. Были еще по размерам мишеней названия "волк" и по именам других зверей. А в самом конце появлялась амбразура, и перед ней триплекс. Ребята, которые хотели поскорей отличиться, сразу начинали стрельбу. А мне сержант подсказал: "Я тебе дал полевую книжку – это тетрадь такая, и три карандаша. Ты и пиши, на какой дистанции, на какое время (по секундам), на какой позиции какая появилась мишень. А когда ты их все занесешь в тетрадь, тогда и начнешь действовать". Я по его совету и поступил. Проверяющий уже начал нервничать: "Что он, спит, что ли, этот терский казак?" Но тут я начинаю одну за другой поражать появляющиеся мишени, а они, если поражены, тут же прячутся. В итоге я из пятнадцати имеющихся патронов на все мишени израсходовал только восемь – по числу мишеней. Очень я благодарен тому сержанту.

Когда я закончил курсы, я написал батюшке. Я знал, что тогда все письма прочитывались, и только намекнул отцу на свою воинскую специальность: "Одну лишь пулю фрицу в лоб". А отец у меня побывал на японской, германской, гражданской войнах, и сразу понял, что я уже не автоматчик на танке, а снайпер.

- А сколько времени вы провоевали, прежде чем получили первую награду?

- Примерно с год. Но награды - это не так важно. И когда меня спрашивают о подвигах, я всегда отвечаю – подвиг совершил весь советский народ. А мы совершали поступки, ну, может, конечно, геройские…

Рассказ казака Николая Зотова

Беседовал Максим Кустов
21 февраля 2007