>"Железный занавес", отделявший Туркменистан от внешнего мира, в скором времени обещает приоткрыться. На это красноречиво указывают последние события, происходящие в республике. Указ, разрешающий простым гражданам жаловаться на силовиков, перемены в образовательной системе и открытие первых интернет-кафе – все эти реформы, проводимые новым президентом Гурбангулы Бердымухаммедовым, говорят о том, что сейчас Туркменистан встал перед выбором модели дальнейшего развития. И поиски ответов, несомненно, заставят страну обратить внимание на своих ближайших соседей. Ведь, как известно, все познается в сравнении.

Однако какую модель в Ашгабаде сочтут примером для подражания, пока остается только гадать. Вместе с тем можно предположить, что Туркменистан будет внимательно присматриваться к опыту сопредельных Ирана, Узбекистана и Казахстана, позиционирующих себя в качестве региональных лидеров.

Коран вместо "Рухнамы"

Самый близкий сосед Туркменистана – это Исламская Республика Иран. Внимание к этой стране Ашгабад продемонстрировал, выбрав довольно интересную схему выдвижения кандидатов на пост президента. Напомним, что список претендентов утверждался в стенах халк маслихата. Это достаточно необычная процедура для республик постсоветского пространства, в большинстве которых основанием для регистрации выступает заявление от общественных организаций, делегирующих своего кандидата. В Туркменистане еще в 2002 году в закон "О подборе государственных руководителей и должностных лиц на государственную службу в Туркменистане" были внесены поправки, согласно которым претенденты на пост президента утверждаются Народным советом. Откуда в стране могла появиться такая многоступенчатая схема? Ответ очевиден – из Ирана. Там проблемой селекции кандидатов на президентские выборы занимается высшее духовенство, которое тестирует претендентов на лояльность существующему режиму. Однако, несмотря на звучащую со стороны государств Западного полушария жесткую критику, такая схема сочетает в себе демократические требования и исламский образ жизни. Следует отметить, что конкуренция в предвыборной гонке даже по западным меркам носит иногда более жесткий характер. К слову, действующий президент Махмуд Ахмадинежад, а в прошлом мэр Тегерана, не рассматривался политическими обозревателями в качестве серьезной фигуры на президентских выборах 2005 года. Однако все решил исход голосования.
В основе иранской модели развития лежит принцип "велая-э-факих" – власть религиозного законоведа. Однако религиозное духовенство в стране больше играет роль "ночного стража", который вступает в игру только в том случае, если действующие политики попытаются расшатать устои существующего режима. Но в стационарных условиях религиозное духовенство не стремится вмешиваться в политическую жизнь страны, ограничиваясь богоугодными делами. Такая модель позволяет Ирану жить по законам шариата и при этом сохранять вполне респектабельный по мировым меркам вид. Более того, иранская модель успешно прошла проверку на либерализм и при этом не утратила потенциала стабильности. Примерно так можно сегодня расценивать период правления предыдущего президента Хатами, который был выходцем из "реформаторских" кругов страны.
Привлекательным для Туркменистана может стать и та роль, которую пытается играть Иран в региональной и глобальной политике. Сегодня Тегеран больше известен тем, что реанимировал собственную ядерную программу, которая по утверждению аналитиков продиктована борьбой за региональное лидерство в исламском мире. Иранские политики периодически заявляют о праве государств на свободное самоопределение, в том числе и в вопросах выбора политической модели. Но нетрудно догадаться, что, если Туркменистан остановит свои предпочтения на политической системе Ирана, в Тегеране этот шаг оценят должным образом. Кроме того, нельзя не отметить, что у Тегерана и Ашгабада сложилась общая позиция относительно раздела Каспийского моря, где сегодня сосредоточены большие запасы углеводородного сырья. Данное обстоятельство также может способствовать сближению сторон.
Вместе с тем, не стоит забывать о том, что Иран – это исламская республика, живущая по нормам шариата, в то время как Туркменистан, согласно действующей Конституции, является светским государством. Более того, здесь не приходилось сталкиваться с ростом ислама среди населения, как это происходило в соседнем Узбекистане. А потому выбор иранской модели во многом будет определяться не столько волей руководства страны, сколько потенциальной готовностью населения жить по канонам исламского общества. Туркменистан является страной исламского мира, на это указывают и государственные символы страны, имеющие в своем орнаменте характерный полумесяц. Несмотря на это, пока рано говорить о том, что подавляющая часть жителей готова в ближайшей перспективе поменять назидательное слово первого президента "Рухнаму" на Коран.

Тимуриды и туркмены

В отличие от Ирана, сопредельный Узбекистан не ставит своей целью развивать ядерные технологии. Более того, страна выступила инициатором создания в Центральной Азии безъядерной зоны. Но это обстоятельство не снимает с повестки дня соперничество между государствами за лидерство. Узбекистан имеет древнюю культуру, обладает большим демографическим потенциалом и занимает выгодное геополитическое положение – пересекает Центральную Азию поперек. Совокупность подобных факторов позволила американскому советологу Збигневу Бжезинскому назвать эту страну "пробкой от бутылки к богатствам Каспия". Подобная оценка любопытна тем, что Узбекистан в отличие от Казахстана или Туркменистана не обладает большими запасами нефти и газа. Тем не менее, по мнению американского эксперта, эта республика способна сыграть свою роль в перераспределении энергетических ресурсов региона.
Давая характеристику Узбекистану, Бжезинский отмечал: "Узбекистан – при более однородном этническом составе населения, насчитывающего примерно 25 млн человек, и лидерах, делающих акцент на историческом величии страны, – становится все более активным в утверждении нового постколониального статуса региона". Правда, о каком именно статусе идет речь, экс-советолог умалчивает. Но при этом Бжезинский говорит о том, что "политическая элита страны умышленно называет новое государство прямым потомком огромной средневековой империи Тамерлана (1336–1404 гг.), столица которого – Самарканд стала известным региональным центром изучения религии, астрономии и искусств". Здесь речь идет о трепетном отношении руководства республики к эмиру Тимуру, который по учебникам истории больше известен как великий сотрясатель Центральной Азии.
Также как в свое время эмир Тимур покорял регион силой "меча и огня", так и "постколониальный" Узбекистан сделал главную ставку на собственные Вооруженные силы. До последнего времени считалось, что Ташкент обладает самой дееспособной армией в регионе. Правда, при этом умалчивалось реальное положение дел. А именно – чего стоила стране "промоушен-акция" сильного военно-политического государства. По оценкам независимых экспертов (руководство Узбекистана предпочитает не разглашать такие данные), эта республика продолжает занимать третью после России и Украины позицию в странах СНГ по расходам на оборону и первое место среди стран Центральной Азии. Однако подобное положение тяжелым бременем ложится на экономику страны, так как военные расходы приближаются к отметке 15 процентов от ВВП республики, при общемировой практике 1–5 процентов. Следует отметить, что с аналогичной проблемой столкнулся и бывший Советский Союз в годы галопирующей гонки вооружений.
Символичной Берлинской стеной для Узбекистана стали андижанские события 2005 года, которые обнажили внутренние противоречия, существующие в стране. Учитывая позитивную оценку Бжезинского, не стоит забывать о том, что до 2005 года Узбекистан был стратегическим партнером США в Центрально-Азиатском регионе. Однако в конце того же года бывшую советскую авиабазу "Ханабад" покинул последний американский солдат, а Ташкент взял курс на сближение с Россией. В связи с этим не исключено, что в скором времени из уст Бжезинского может прозвучать более жесткая оценка деятельности Узбекистана.
Однако самой главной проблемой страны остается неопределенность внутриполитического курса после трагических событий в Андижане. Следует отметить, что в свое время президент республики Ислам Каримов сформулировал пять тезисов перехода Узбекистана от плановой и административно-командной системы к демократической. Главная ставка тогда была сделана на сильную власть как в экономической, так и в политической жизни, при дозированном либерализме. Однако последние события в стране говорят о том, что "политическая оттепель" наступит в Узбекистане еще не скоро. В этом году там должны состояться президентские выборы, и ситуация неопределенности не может не вызывать тревогу в сопредельных государствах. Сегодня очевидно, и не только для Туркменистана, что узбекская модель не смогла продемонстрировать потенциал внутриполитической стабильности. Не стоит также забывать о том, что, начиная с 1995 года, Туркменистан является нейтральным государством, а потому ставка на силовые структуры для него неприемлема.

Казахстанский путь

То, что пальма лидерства в регионе постепенно переходит к Казахстану, начинают замечать не только в ближнем зарубежье. Так, госсекретарь США Кондолиза Райс не преминула отметить то, что "Казахстан и лично президент Назарбаев имеют важное значение для всей Центральной Азии". О своем желании оказать Казахстану поддержку на пути вхождения в число 50 развитых стран мира заявил и американский вице-президент Дик Чейни. В этой связи остается констатировать, что Казахстан – единственный из центральноазиатских государств успешно реализовал собственную модель экономического и политического развития. По крайней мере, сегодня на повестке дня республики значатся не вопросы выживания, а стратегия экономического развития. И нельзя не отметить, что такая позиция дает конкретные результаты, – последние визиты Нурсултана Назарбаева в страны СНГ показали, что Астана начинает активно использовать свой инвестиционный потенциал.
Кроме того, нельзя забывать, что Казахстан весьма удачно разыграл собственную энергетическую карту. Это обстоятельство должно заинтересовать Туркменистан, который является вторым государством на постсоветском пространстве по запасам природного газа. Сотрудничество Астаны с Ашгабадом может носить взаимовыгодный характер, учитывая то, что Казахстан непосредственно граничит с Китаем. По оценкам экспертов, в текущем столетии Поднебесная не только потеснит Америку на мировой арене, но и выступит главным потребителем углеводородного сырья. В таком контексте Казахстан может предоставить собственную территорию для транзита туркменского газа в сопредельный Китай. В данный момент транспортировка сжиженного газа осуществляется по железнодорожной магистрали и не соответствует достигнутым в прошлом году соглашениям о поставке в Китай 30 млрд кубометров туркменского газа. Именно поэтому сегодня необходимо строить экспортный трубопровод. Казахстан же, который продемонстрировал потенциал внутриполитической стабильности, является оплотом нефтегазового бизнеса.
Ставка на эффективность рыночных механизмов в совокупности с сильной президентской властью обеспечила Казахстану не только политическую стабильность, но и способствовала укреплению экономических и финансовых институтов общества, а также развитию неправительственного сектора республики. Не исключено, что такую модель предпочтет выбрать для себя Туркменистан в качестве "эталона развития" и гарантии благополучия в будущем. Более того, как показали итоги последнего заседания Государственной комиссии по разработке и конкретизации программы демократических реформ, Казахстан в очередной раз решил зарекомендовать себя в качестве законодателя политической моды в СНГ. В частности Астана бросила вызов "безальтернативному" проекту демократизации политических систем на постсоветском пространстве, известного под брендом "оранжевая революция". "Скачку в неопределенность" Казахстан предпочел поэтапное восстановление баланса между ветвями власти. Очевидно, что стартовавшие политические реформы уже не связаны с перинатальным "переходным периодом", а обусловлены требованием вхождения государства в число 50 конкурентоспособных стран мира. А потому не исключено, что вслед за Астаной по проторенному пути последуют другие республики постсоветского пространства, в том числе и Туркменистан, который сегодня оказался на распутье. Тем более, как отметил глава казахстанского внешнеполитического ведомства Марат Тажин, "в наших национальных интересах – максимально содействовать росту конкурентоспособности всего региона, что позволит достичь и наших стратегических целей".

Замир КАРАЖАНОВ, Алматы
24.02.2007