>Смена поколений элит в России и странах Центральной Азии может привести к изменению традиционных внешнеполитических приоритетов в регионе.

События вокруг Туркменистана показали, что, по крайней мере, в среднесрочной перспективе, сценарий большого центрально-азиатского апокалипсиса, связанного с рисками вокруг неизбежной смены элит останется нереализованным. Хотя еще полгода назад значительная часть экспертов была убеждена, что развитие событий пойдет именно по негативному сценарию.

Туркменский казус можно рассматривать как первый опыт передачи власти в стране с диктаторским режимом, в условиях, когда основные игроки на международной арене принципиально заинтересованы в сохранении политической стабильности новой власти, исходя во многом из чисто меркантильных соображений. Понятно, что речь идет о выполнении наследником престола условий газовых контрактов, столь щедро раздаваемых покойным Туркменбаши. Однако опыт есть опыт, и он свидетельствует о том, что система обладает большим запасом прочности, нежели предполагалось ранее.

Меж тем, применительно к Центральной Азии по-прежнему актуальны два основных сценария развития политической ситуации:

оптимальный, с постепенной модернизацией политической системы, расширением каналов формирования властной элиты, снятием искусственных ограничений на конкуренцию в партийно-политическом поле;

негативный, при реализации которого политическая система либо останется закрытой, либо реформы будут носить виртуальный характер с квази-оппозицией и квази-выборами.

Какие факторы могут повлиять на степень вероятности реализации того или иного сценария? Если отталкиваться от опыта Казахстана - страны с наиболее успешной экономической, а в какой-то степени и политической модернизацией, то мы видим, что здесь власти стремится максимально ограничить каналы внешнего воздействия на развитие внутренних процессов. Из уст статусных чиновников все чаще звучат утверждения, что транзитный период для Казахстана завершился, что казахстанская полития состоялась. Однако эти заявления в большей степени напоминают хорошо продуманную PR-кампанию, цель которой - показать, что модель отношений в системе "власть - общество", наблюдаемая в настоящий момент, и есть оптимальная форма организации властной конструкции с учетом "национальной специфики". Под эту модель подводится соответствующая идеология национально-ориентированного государства с демократическим лицом, но при наличии центрально-азиатской специфики. Примечательно, что казахстанские национал-патриоты уловили новое направление вектора государственной политики и произвели ребрэндинг, сделав национал-демократические лозунги новой платформой оппозиционного движения.

Возможны, впрочем, варианты. Например, активное использование идей умеренного исламизма, что еще год назад можно было наблюдать в Казахстане при активном раскручивании проектов Кайрата Сатыпалды. Представляется, однако, что для большинства стран региона идеология этнонационализма будет все же более привлекательной. Проект "Ак Орда" остался в незавершенной фазе не только в связи с последствиями политического кризиса февраля 2006 г., но и потому, что руководство Республики Казахстан осознало всю сложность эффективного использования идеологии "просвещенного исламизма", тем более в стране, с чрезвычайно пестрым национальным и конфессиональным составом. Столь же сложной задачей по несколько иным причинам представляется реализация подобного проекта в Узбекистане. Для Кыргызстана и Таджикистана вопрос выбора идеологии государственного строительства на данном этапе не столь актуален. Особенно для Кыргызстана, где ситуация развивается таким образом, что может встать вопрос о состоятельности национального государства.

Еще один способ ограничения внешнего влияния на внутриполитические процессы, это - многовекторная дипломатия. И опять-таки наиболее успешно этот инструмент используют власти Казахстана, для которых стало привычным делом сложное маневрирование в треугольнике Москва - Пекин - Вашингтон. Заметим, что конечной целью этой комбинации выступает максимальное отстаивание собственных интересов. Естественно, через неизбежные уступки и преференции. Для Вашингтона, Баку - Тбилиси - Джейхан. Для Москвы - "евразийский союз". Для Пекина - сотрудничество в рамках ШОС и СВМДА. На фоне "управляемого международного имиджа" Казахстана курс узбекского руководства выглядит более прямолинейным, но, в общем-то, метания из ГУУАМ (ставший после ухода Узбекистана ГУАМом) в ОДКБ это тоже попытка получить максимальные бонусы при минимализации издержек от тесной "дружбы" с великими державами.

Однако внешний фактор, все равно необходимо учитывать, даже в том случае, если страны региона изо всех сил стараются ограничить его влияние. Речь идет, прежде всего, о российском влиянии. Так сложилось за последние несколько столетий, что Центральной Азии гораздо проще вести диалог именно с Россией, а не с Китаем, или предположим, арабскими странами, и уж тем более "заокеанскими друзьями". При этом комплиментарность по отношению к Москве все же нельзя признать стопроцентной гарантией. С неизбежной сменой центрально-азиатских элит может прийти и понимание (взращенное стараниями Запада, к примеру), что есть более привлекательные союзники, чем Россия. И это проблема не только стран Центральной Азии, но и проблема России. Тем более что смена поколений элиты в самой РФ может повлечь сокращение интереса к Центральной Азии - подобное уже наблюдалось в 1990-х, когда этот регион рассматривался как балласт, сдерживающий экономическое развитие России и всего СНГ.

Еще один важный момент: транзитный период на уровне внешнеполитических действий отражается не только метаниями из одной стороны в другую, как в случае с Узбекистаном, попытками усидеть на двух стульях, как это делает Казахстан, или полной изоляцией в случае с Туркменией. Это еще и не всегда честная игра. Например, туркменское руководство привлекало в страну инвестиции и стремилось обеспечить себе место под солнцем на международной арене, привязывая зарубежных партнеров "потенциальными" поставками ресурсов, выменивая политические бонусы на сырье, запасы которых часто не подтверждаются. Все это, впрочем, вписывается в восточную политическую традицию, а потому внутри региона воспринимается как абсолютно нормальный ход.

Политический прогноз на ближайшее будущее очевиден для тех стран региона, где ситуация, в настоящий момент, наиболее стабильна - в Казахстане и Узбекистане сохранятся "управляемые демократии" с элементами "виртуальной" оппозиции и квази-партиями в подконтрольных парламентах. Именно такая форма реализации "политической реформы" позволит правящим элитам сохранить власть и собственность, избежать взаимного ослабления в олигархических войнах после неизбежного ухода с политической арены Ислама Каримова и Нурсултана Назарбаева.

При этом даже наиболее развитые в экономическом плане страны региона не готовы к парламентско-президентской форме правления. Речь может идти только о смене политической формы, но не политического содержания. Негативный опыт политреформы в Кыргызстане показывает, что усиление роли парламента ведет, зачастую, не к реальному развитию демократических институтов, а к усилению клановой борьбы. Ни партии власти ("Нур Отан", Либерально-демократическая партия Узбекистана), ни оппозиционные партии ("Ар-Намыс", "Ак жол") нельзя назвать партийными структурами в западном понимании этого термина. Они выступают, либо как мобилизационный инструмент в предвыборных кампаниях, либо "заточены" под обслуживание интересов отдельных политиков.

Здесь возникает еще одна нерешенная проблема современного политического развития региона - сохранение клановых, земляческих, родовых механизмов формирования правящих элит, которые камуфлируются внешней демократической атрибутикой. Переход в Казахстане к выборам по партийным спискам по логике должен резко ограничить влияние региональных элит, но если вспомнить, как формируются структуры партии власти, то сразу возникает обратное ощущение. Поэтому путь от политреформ до демократизации общества чрезвычайно долог и труден.

Медленная и трудная трансформация политического режима ожидает Туркменистан. Причем эта трансформация будет сопровождаться неизбежной борьбой в ближайшем окружении нового лидера страны. Внешние атрибуты системы, созданной Туркменбаши, останутся неизменными, но определенное смягчение многочисленных ограничений неизбежно произойдет. Ситуацию может взорвать либо попытка одной из групп влияния нарушить баланс сил, либо непродуманное вмешательство кого-либо из мировых игроков во внутренние дела Туркменистана.

На сегодняшний день применительно к Центральной Азии можно говорить об известной степени стабильности и управляемости. Превращение региона в "территорию хаоса" представляется маловероятным сценарием. Однако вывод американских войск из Ирака или новое обострение ситуации в Афганистане могут резко изменить всю ситуацию в регионе - с пока непредсказуемыми последствиями.

Автор - заместитель директора Информационно-аналитического центра МГУ им. М.В.Ломоносова
26/02/2007