Основные параметры урегулирования наиболее острых конфликтов на Ближнем Востоке сегодня во многом определяются характером взаимоотношений США с Ираном, чье влияние на ход событий в Палестине, Ливане и Ираке значительно усилилось в последнее время.

Изменение геополитической обстановки на Ближнем Востоке и в Центральной Азии в результате окончания "холодной войны" давало Тегерану уникальную возможность естественным путем за достаточно короткий исторический срок превратиться в региональную сверхдержаву. Реализация подобных планов в значительной мере облегчалась наличием ряда субъективных и объективных обстоятельств, складывавшихся в пользу Ирана. Это и уникальное геостратегическое положение Ирана, и распад Советского Союза, и ослабление соседей Тегерана в Средней Азии и Закавказье и его соперников на Арабском Востоке в результате первой войны в Персидском заливе 1990-1991 гг. Однако сохранявшаяся конфронтация с США стала одним из главных препятствий на пути продвижения Исламской республики в этом направлении.

Конфликт с Вашингтоном особенно усилился после событий 11 сентября 2001 г. и избыточной идеологизации внешней политики ИРИ на религиозной основе как ответ на глобальную борьбу американской администрации с "исламским" терроризмом на Ближнем Востоке, в поддержке которого США склонны были обвинять прежде всего Тегеран. Напряженность в отношениях двух стран стала приобретать опасный характер после вторжения США в Ирак и Афганистан и активизации в Иране работ по созданию собственной ядерной программы, которая рассматривалась Вашингтоном и Израилем как попытка Тегерана заполучить ядерное оружие. К тому же после победы на президентских выборах в ИРИ М. Ахмединежада заметно возросли претензии Ирана на региональное лидерство, что шло вразрез с планами США и Израиля по переустройству Ближнего Востока по выгодному им сценарию.

Предпринимавшиеся американской администрацией в течение без малого трех последних десятилетий попытки модифицировать систему власти в ИРИ и сдержать рост иранского влияния на Ближнем Востоке не принесли желаемых результатов. Не оправдала себя и американская политика сдерживания в отношении ИРИ. А систематическое международное давление и экономические санкции не привели к изменению внутренней и внешней политики ИРИ в интересах США. Одной из главных ошибок американской ближневосточной политики в отношении Ирана стало то, что американская администрация недоучла степень и глубину иранского влияния на Ближнем Востоке и потенциал связей Тегерана с рядом отдельных государств региона, влиятельными региональными политическими партиями и идеологическими движениями. В то время как иранское руководство уже с середины 1980-х гг. отказалось от экспорта исламской революции как инструмента своей политики на Ближнем Востоке и перестало пытаться революционным путем навязывать свою модель государственного устройства остальным странам региона, США не только продолжали пугать этим своих арабских союзников, но и с недавних пор сами стали пытаться силой навязать свои ценности и представления ближневосточным государствам. В этой связи политика США по противодействию Ирану на Ближнем Востоке имела лишь обратный эффект и способствовала укреплению там иранских позиций.

>Война в Афганистане и Ираке привела к значительному ослаблению региональных центров силы, которые сами же США в недавнем прошлом более или менее эффективно использовали для сдерживания геополитических амбиций ИРИ на Ближнем Востоке. Уничтожение сильного Ирака и правящего в нем светского по своему характеру режима С. Хусейна и движения Талибан в Афганистане, опиравшихся на поддержку ислама суннитского толка, привели к созданию вакуума силы на западных и восточных границах шиитского Ирана. В результате практически никто из соседей ИРИ по Ближнему Востоку и Центральной Азии не мог бросить вызов Исламской республике или соперничать с ней в этом регионе.

Провал американской политики по строительству нового безопасного и демократического иракского государства лишь усилил проиранские силы в этой арабской стране и превратил Иран в единственную региональную державу, способную оказывать реальное влияние на вопросы войны и мира в Ираке. Более того, США сами во многом способствовали росту влияния ИРИ в Ираке. Так, в 2005 г. США одобрили подписание двух важных соглашений между Ираком и ИРИ. Одно касалось обмена разведданными в целях поддержки стабильности и сохранения безопасности в Ираке. Второе затрагивало вопрос укрепления двустороннего политического и экономического сотрудничества, поощрения иранского экспорта в Ирак. Война в Ливане летом 2006 г., окончившаяся с явным преимуществом исламского сопротивления, укрепила позиции лояльных Ирану шиитских сил не только в самом Ливане, но и в регионе в целом.

На этом фоне произошла дальнейшая активизация и консолидация движений политического ислама, в том числе суннитского толка, которые весьма ревниво отнеслись к успехам и популярности своих шиитских собратьев. Еще до событий в Ливане движение ХАМАС победило на палестинских парламентских выборах и сформировало правительство, а в Египте "братья-мусульмане" впервые получили на выборах в парламент более 20% мест, что давало им возможность в случае их политической легализации и организационного оформления в самостоятельную партию выдвигать на будущих президентских выборах своего кандидата. Война в Ливане помогла ХАМАСу не только удержаться у власти, но и преодолеть моральный и политический бойкот со стороны ряда ведущих государств арабского мира. В Египте значительно активизировались "братья-мусульмане" и властям пришлось провести серию арестов и ввести ряд политических и финансовых ограничений в отношении ряда руководителей организации. В Ливане оппозиция, ядро которой составляли шиитские силы в лице "Хизбаллы" и "АМАЛЬ", пытаются навязать правительству свои правила игры и конвертировать военные успехи в политические преимущества. Заметно активизировались движения политического ислама в Йемене, Алжире и Марокко. Усилился стратегический характер союза между Дамаском и Тегераном. Одной из главных причин этого стали попытки США изолировать Сирию на межарабской арене, негласно поддержанные Каиром и Эр-Риядом. Таким образом, Иран оказался в центре всех важнейших политических процессов в регионе, и без учета его позиции сегодня вряд ли возможно эффективно справиться с наиболее острыми конфликтами на Ближнем Востоке.

Постоянные заявления ряда высокопоставленных американских представителей, включая самого президента Дж. Буша, о том, что США продолжают рассматривать все варианты, включая использование силы, в отношении Ирана, свидетельствует лишь о том, что у американской администрации до сих пор не выработана четкая политическая и военная стратегия в отношении Исламской республики. И в иранском руководстве это, судя по всему, хорошо понимали. Не обращая внимания на американские угрозы, Иран продолжал наращивать свою военную мощь, разрабатывать ядерную программу, активно влиять на ход арабо-израильского конфликта, развитие внутриполитических событий в Ливане, других государств арабского мира.

Пока США удается удерживать свои позиции на Ближнем Востоке; сохранять войска в Ираке и даже пытаться наращивать их численность, увеличивать количество военных кораблей в Персидском заливе, укреплять свои военные базы в прибрежных арабских монархиях и планировать создание новых. Однако уже достаточно скоро Вашингтону вряд ли удастся так же легко сохранять там свое военное присутствие и тем более рассчитывать на его географическое расширение.

Сегодня США становится все сложнее мобилизовать арабо-мусульманские государства Ближнего Востока на создание единого фронта поддержки антииранских действий, прежде всего силового характера. Конечно, рост политических движений ислама в регионе вовсе не означает, что их отряды, как суннитские, так и шиитские, стремятся целиком подчинить свои интересы Ирану. В то же время весьма сомнительно, чтобы арабская улица, будь то шииты или сунниты, безусловно выступили против ИРИ на стороне США. С другой стороны, арабские элиты, в том числе в монархиях Персидского залива, все более отрицательно воспринимают американскую политику на Ближнем Востоке, которая, по их мнению, не только не способствует налаживанию стабильности в регионе, но и, наоборот, ведет к конфронтации и военным конфликтам. Растущая мощь и влияние ИРИ в регионе заставляет арабских лидеров больше считаться с Исламской республикой и учитывать ее интересы. Активные демарши иранской дипломатии в последнее время были нацелены на то, чтобы убедить своих арабских соседей в том, что Иран больше озабочен характером их внешней политики, нежели внутренним устройством и идеологическими воззрениями, а также были призваны продемонстрировать, что Исламская республика прежде всего заинтересована в решении чисто прагматических задач в регионе и с этих позиций выступает против разжигания религиозных противоречий на Ближнем Востоке. В результате у ряда арабских руководителей стал складываться более привлекательной образ Ирана как страны, с которой можно наладить взаимовыгодные политические и экономические связи.

Война США в Ираке и ее последствия подорвали доверие к американской политике в глазах большинства лидеров арабских стран Персидского залива и усилили их стремление к проведению независимой внешней политики. Примером может служить изменение внешней политики Саудовской Аравии буквально за последние несколько месяцев. С конца 2006 г. королевство стало постепенно отходить от прежней политики невмешательства в разрешение острых региональных конфликтов. Показательной является успешная саудовская инициатива на совещании в Мекке в феврале с.г. В результате саудовского посредничества сблизились позиции соперничающих палестинских группировок. Были достигнуты соглашения о создании нового палестинского правительства национального единства и намечены общие рамки взаимодействия представителей светских и религиозных сил в процессе государственного управления. Успехи саудовской дипломатии не оставили равнодушными и противоборствующие силы Ливана, которые также недавно решили обратиться за посреднической помощью к Эр-Рияду. Несмотря на свою внезапность, визит иранского президента в Саудовскую Аравию в начале марта оказался в целом достаточно удачным, хотя бы в плане снятия напряженности в отношениях двух стран и взаимной договоренности о противодействии распространению религиозных противоречий в регионе Ближнего Востока за пределами Ирака. На этом фоне вполне логичным выглядит согласие Эр-Рияда на организацию на своей территории саммита ЛАГ 28-29 марта впервые за всю историю подобных форумов, приглашение принять участие в котором саудовский монарх с демонстративными почестями направил в числе первых президенту Сирии. Данные факты свидетельствуют, что Эр-Рияд намерен играть более активную, а главное, самостоятельную роль в региональных делах, в том числе в выстраивании отношений с Ираном.

В то же время, несмотря на в целом позитивные для Ирана перемены в отношении к нему со стороны арабо-мусульманских государств, Тегеран не может недооценивать всю мощь военно-политического и финансово-экономического потенциала США на Ближнем Востоке. Идущие на смену старшему поколению иранских политиков - "отцов" исламской революции, новые политические силы правой ориентации по-разному видят пути реализации задач внутренней и внешней политики страны через призму взаимоотношений Ирана с США на Ближнем Востоке.

По оценке ряда западных экспертов, одни из них, наиболее радикальные, считают, что выполнение миссии превращения Ирана в региональную державу лежит на путях конфронтации с США и безусловной поддержки всех антиамериканских сил на Ближнем Востоке на основе исламской солидарности. К ним относятся лидеры типа президента М. Ахмединежада, М. Резаи – заместителя командующего КСИР, Х. Самари – заместителя министра внутренних дел и ряд других. Они опираются на силовые структуры в лице КСИР и милицейских отрядов "Басидж", пользуются поддержкой ряда исламских организаций на подобие "Союза за развитие исламского Ирана", "Исламской ассоциации инженеров", а также некоторых духовных лидеров, таких как Месбах-Язди. Убеждения этой группы политиков сложились не столько в период исламской революции, сколько в основном во время войны с Ираком в 1980-1988 гг. По ее мнению, США стали причиной всех бед Ирана, включая режим шаха и ирано-иракскую войну, тайно спровоцированную ЦРУ. Эти деятели полагают, что политика США на Ближнем Востоке достаточно ясно показала, что интересы Ирана нельзя защитить, опираясь исключительно на международное право и "консолидированное" мнение международного сообщества. Они твердо уверены в том, что Иран должен рассчитывать исключительно на свои собственные силы, и склонны рассматривать США как державу, которая утрачивает свои позиции на Ближнем Востоке. В то же время они выступают против гражданской войны в Ираке и его расчленения, понимая, что это тупик в разрешении ближневосточного кризиса.

С другой стороны, неспособность арабских лидеров противостоять Вашингтону делает их заложниками американской ближневосточной политики со всеми ее плюсами и минусами. В условиях роста антиамериканских настроений в регионе среди масс арабского населения и значительной части ближневосточных элит усиливаются ожидания лидера нового типа, способного противостоять диктату США, обуздать Израиль и отстоять интересы широких слоев мусульманского населения. Поэтому было бы вряд ли уместным считать их фанатиками. Они скорее прагматики с ярко выраженной идеологической составляющей, стоящие на позициях исламского национализма. Недаром, как утверждают осведомленные иранцы, М. Ахмединежад одинаково высоко ценит имама Хомейни – духовного лидера исламской революции, и Г.А. Насера, воплощающего в себе символ арабского национализма.

Отсюда резкие заявления иранского президента в адрес Израиля и США, которые провоцируют конфронтацию и способствуют сохранению отрицательного отношения к Ирану среди ведущих членов мирового сообщества. Возможно, такая тактика выглядит оправданной в краткосрочном плане, особенно на этапе мобилизации всех внутренних сил страны в целях скорейшего выполнения ядерной программы Тегерана. Однако с точки зрения долгосрочных интересов Ирана как будущей супердержавы на Ближнем Востоке она скорее способна затормозить решение поставленной задачи. С учетом же тупиковой ситуации, в которой оказались США в Ираке, такая политика чревата большими рисками для нормального продвижения ядерной программы, без выполнения которой невозможно достигнуть амбициозных внешнеполитических целей ИРИ на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.

Действительно, сегодня Иран нуждается в том, чтобы его внешняя политика лучше отвечала происходящим на Ближнем Востоке изменениям и более адекватно учитывала потенциальную роль Америки в грядущих переменах. В этой связи особый интерес представляет новая политическая группа, формирующаяся во властных иранских структурах в качестве самостоятельной политической силы. Как и Ахмединежад, эта группа занимает консервативные позиции и находится в правой части иранского политического поля. Однако, в отличие от самого президента и его сторонников, ее представители более прагматичны и стоят на позициях национального исламизма, то есть видят в исламе не цель, а средство для достижения сугубо национальных задач.

К числу лидеров этой группы можно отнести А. Лариджани - главу Высшего совета национальной безопасности Ирана (ВСНБ), А. Мохтаджи - командующего ВМС ИРИ, Э. Зархани - главу иранской радиовещательной корпорации. По их мнению, если Иран хочет стать ведущей региональной державой на Ближнем Востоке, то ему придется сделать свою политику более прозрачной, а поведение более предсказуемым, отказаться от демонстрации силы и больше присушиваться к мнению международного сообщества. За два последних года многие члены этой группы укрепили свои позиции в ВСНБ, разведке и армии. Они также связаны с высшим иранским духовенством, в том числе с Верховным лидером ИРИ, и стремятся оказывать все возрастающее влияние на формирование внешней политики Ирана. Поражение Ахмединежада и его сторонников на муниципальных выборах в декабре 2006 г. расширило социальную базу поддержки данной группы, поскольку означало не столько победу реформаторского движения, сколько разочарование части средних слоев и молодежи во внешней политике президента.

Политики этого направления полагают, что региональное господство ИРИ на Ближнем Востоке сегодня нельзя осуществить без нормализации отношений с США. По их мнению, несмотря на то что США настроены явно враждебно по отношению к Ирану, это не означает, что надо отказываться от диалога с теми представителями политической и деловой американской элиты, которые выступают за налаживание отношений с Исламской республикой. Как и Ахмединежад, они считают, что позиции США на Ближнем Востоке сегодня значительно ослабли, но, в отличие от идеологизированной группы президента, стараются опираться на рациональный подход в оценке американских перспектив в регионе. Они справедливо полагают, что США достаточно сильны, чтобы суметь серьезно ограничить политическим или военным путем рост иранского влияния на Ближнем Востоке. Сторонников такого подхода вряд ли стоит уподоблять ливийскому лидеру М. Каддафи и рассчитывать на то, что Иран откажется от своей ядерной программы. Однако представители этой группы считают, что большая гибкость в отношениях с США способна помочь Ирану укрепить свое влияние в регионе и, возможно, продолжить реализацию иранской ядерной программы на определенных условиях.

В свою очередь, и США приходится считаться с формирующимися региональными реалиями на Ближнем Востоке. За последние четыре года пребывания в Ираке имперские амбиции американской администрации несколько поубавились. В американских политических кругах становятся все более заметными прагматичные подходы в отношении ИРИ и более реалистичные оценки событий, происходящих в этой мусульманской стране. В этой связи в некоторых субъектах внешнеполитической деятельности США усиливаются настроения в пользу поиска возможностей для налаживания диалога с прагматичным крылом в иранском руководстве, что может позволить в конечном итоге попытаться восстановить дипломатические и экономические связи с Исламской республикой. В этом случае США могли бы более эффективно воздействовать на изменение внешней и внутренней политики ИРИ, увеличивая шансы "рационалистов" постепенно отстранить от власти в Исламской республике радикальные элементы.

Сегодня Ирак служит основным полем пробы силы и тестирования позиций различных политических групп как в США, так и в Иране. Действительно, проблема урегулирования в Ираке является одним из важнейших аспектов ирано-американских отношений на Ближнем Востоке. В некоторых политических кругах Ирана и США все больше приходят к выводу, что американское присутствие в Ираке препятствует политическому прогрессу в этой стране и что единственным путем стабилизации в Ираке является вывод американских войск из этой арабской страны. Нынешний уровень иранского влияния в Ираке не позволяет игнорировать роль ИРИ в процессе иракского урегулирования. Несмотря на то что Иран продолжает поддерживать своих сторонников шиитов в Ираке и вооружать их, а США пытаются активно этому противостоять, у Вашингтона и Тегерана есть в Ираке и общие цели.

Как и США, Иран заинтересован в сохранении единства Ирака и предупреждении эскалации там гражданской войны. ИРИ полагает, что наиболее оптимальным путем для реализации иранских интересов в Ираке являются выборы, в результате которых, как надеются в Иране, позиции иракских шиитов в органах власти еще больше окрепнут. Дееспособное иракское государство сумеет нейтрализовать суннитское сопротивление и облегчит вывод американских войск. Ирано-американское сотрудничество будет способствовать стабилизации в Ираке и поможет обуздать дальнейшую эскалацию напряженности в Персидском заливе. Со своей стороны, ряд влиятельных американских политиков считают, что как только США признают иранское влияние в Ираке и договорятся с ИРИ о рамках совместных действий по урегулированию ситуации в этой стране, США смогут более обоснованно выдвигать Ирану свои требования и более успешно добиваться их выполнения иранской стороной.

Наиболее сложным аспектом в отношениях США и ИРИ является палестино-израильское урегулирование, в котором Иран явно поддерживает ХАМАС и те силы, которые американцы считают террористическими, и отказывается признать Израиль. Поддержка Ираном ХАМАСа и "Хизбаллы" позволяет ему влиять на процесс арабо-израильского урегулирования. После войны в Ливане летом 2006 г. влияние Ирана на процесс ближневосточного урегулирования еще больше окрепло. Однако внешняя политика ИРИ никогда не была статичной и отличалась определенной гибкостью в зависимости от складывающейся внутриполитической обстановки и изменений на международной арене. С учетом тупиковой ситуации, в которой сегодня оказался Иран в связи с продвижением своей ядерной программы, есть основания ожидать, что Тегеран может пойти на определенные размены с США в переговорах по Ираку и другим конфликтным точкам Ближнего Востока. Тем более что еще летом 2006 г. Тегеран ясно дал понять США и ЕС, что готов к долговременному сотрудничеству в вопросах безопасности в политических, экономических и энергетических сферах с целью достижения стабильности на Ближнем Востоке. Но тогда, после недавней смены власти в Иране и прихода к управлению страной крайне радикального по своим взглядам М. Ахмединежада, соглашение достигнуто не было.

Сегодня от того, по какому пути пойдет дальнейшее развитие событий в Ираке, во многом зависит ход событий в Ливане и Палестине. В случае если Вашингтону и Тегерану удастся нащупать пути к взаимопониманию по иракской проблеме, то им станет значительно проще искать общие знаменатели к проблеме урегулирования в Ливане и Палестине. Тегерану придется пересмотреть свой жесткий подход в отношении к мирному процессу на Ближнем Востоке и оказать определенное влияние на ХАМАС и "Хизбаллу" с тем, чтобы попытаться убедить их лидеров сыграть более конструктивную роль в политическом диалоге в Палестине и Ливане и, соответственно, занять более гибкую позицию в отношении признания Израиля. США же со своей стороны придется пересмотреть свой жесткий подход в отношении Сирии и начать играть более конструктивную роль в процессе арабо-израильского урегулирования, перестав удерживать Израиль от возобновления мирных переговоров с Сирией, и признать ХАМАС и "Хизбаллу" в качестве субъектов политического процесса в Палестине и Ливане.

Прошедшая 10 марта в Багдаде международная мирная конференция по урегулированию в Ираке с участием США, Ирана, Сирии, других региональных соседей Ирака и постоянных членов СБ ООН - это лишь пробный шар в деле налаживания американо-иранского диалога на Ближнем Востоке. Пока же Иран остается для США частью проблемы, а не решения ближневосточной головоломки. Иран же продолжает настороженно и враждебно относиться к действиям США в регионе, усматривая в них скрытую опасность и подвох для своих региональных интересов. Однако вполне ясно, что и США, и Иран хотели бы избежать войны друг с другом и если уж не вместе, то хотя бы по отдельности попытаться справиться с решением ближневосточных проблем не конфронтационным путем.

Л.М. Кулагина, В.М. Ахмедов
13/03/2007