А.Мынбаев: "Серьезных историков зажимают, а несерьезные пишут учебники" (интервью) 07:36 19.03.2007
Формула Архимеда: не навреди!
Архимед Искаков начинал свой преподавательский путь с воспитания трудных подростков. Он открыл первую в СССР частную школу и сделал своих учеников конкурентоспособными. Чему учит своих учеников математик Архимед Искаков сегодня?
– Вы с детства знали, что станете учителем?
– Нет. Даже когда я заканчивал университет и пошел в аспирантуру, не предполагал, что свою жизнь навсегда свяжу с образованием. Будучи студентом, я подрабатывал в школах и репетиторством, но все время думал, что это временно. Всегда думал, что буду заниматься математикой, даже знал, в какой области, – теория устойчивости движения. А получилось по-другому.
Я рад, что в свое время мы с коллегами "приложили руку" к созданию гимназии №134, школы Жании Аубакировой. Я очень рад, что создавал первую частную школу в бывшем СССР, в 1991 году, что открывал государственную школу в 1988 году в этом здании.
– Для трудных подростков?
– Совершенно верно. Полное ее название было удивительное – экспериментальная школа для подростков, нуждающихся в особых условиях воспитания. В бывшем СССР так витиевато назывались детские тюрьмы. Просто никто не понимал, что такое "особые условия воспитания". Тут что, восемь раз в день нужно кормить? Или бить, например? Я вообще избегаю термина "трудный подросток". Что значит – трудный подросток? Трудности в поведении или от рождения? Это же разные вещи.
– Что изменилось с Вашим приходом в эту школу? Приходилось ли придумывать что-то особое?
– Из 94 детей только четверо были казахстанцами. А все остальные из Прибалтики, Беларуси, Украины и так далее. Причем половина детей сидела по совершенно маразматическим причинам. Например, трое играли в войну, украли у соседки курицу, зажарили и съели – получили по два года. Или, помните, во дворах перины сушились, мальчики сделанными из обруча сабельками распороли перину и получили по два года "бессрочки".
Школу называли "бессрочкой", потому что официально давали два года, но система была такая: десять секунд опоздания в строй, развязанный шнурок, оторванная пуговица, не причесан или не так ответил – прибавка к сроку 10 дней. И получалось, что ты был здесь до 18 лет, пока не переведут в колонию.
Мы в своей школе предъявляли всего два требования. Первое требование: чтобы у ребенка не было врожденных функциональных отклонений, с которыми мы не справимся. Второе – чтобы ребенок реально хотел получить помощь. Мы делали ставку на детей стандартной ситуации. Мы их устроили на работу, они работали на 200 предприятиях города Алматы. За свою работу получали деньги – от 75 до 175 рублей в месяц. Работали до обеда. А с двух часов дня до 10 вечера они учились в этой школе. Вечером, часов в 11, мы их развозили по домам. За свое образование они сами платили по 50 рублей. И еще оставалось на карманные расходы.
И мы говорили: если вы хотите получить образование, мы готовы вам предоставить знания настолько серьезные, что вы без "лапы", без знакомств поступите в любой вуз. Дети нам поначалу не поверили. Мы заключили договоры со всеми вузами, экзамены мы сами не принимали, платили очень серьезные деньги комиссиям.
Если наш ребенок получал оценку "5" или "4", это считалось пропускным баллом в вуз. Никаких поблажек. Комиссия, состоявшая из восьми человек, могла спрашивать целых 9 часов, и наш ученик получал объективную оценку. У нас за 3-4 года 74 человека поступили в медицинский институт. По тем временам это было почти невозможно! Только два факультета нам сказали "нет". Нам была закрыта дорога на философско-экономический и на юридический факультеты КазГУ.
Самая большая заслуга этой школы в том, что из полутора тысяч детей, которые прошли через нее ( а все они были с условной судимостью, трое даже сидели), лишь один сорвался и повторно сел в тюрьму. Остальные стали нормальными людьми. Жаль, что она закрылась в 1993 году после развала Союза.
Я до сих пор искренне считаю, что это одна из самых лучших моделей социальных школ. Это очень хороший противовес социального иждивенчества, криминала. По данным республиканской прокуратуры, в условиях, когда темпы роста детской преступности в республике резко росли, в Ауэзовском районе Алма-Аты она падала на 23% в год. Мы намеренно сделали, чтобы с утра они работали, а с 14.00 до 22.00 учились. Они настолько уставали, что сил уже не оставалось. Я искусственно выдергивал их из компании. Результат получился блестящий.
О трех провалах советского образования
– Как ребенку стать конкурентоспособным после школы?
– Если в стране нет серьезного образования, ей никогда не попасть в число развитых стран. Вы можете, как Арабские Эмираты, сидеть на нефти, быть невероятно богатыми, но определяющими что-то в этой жизни людьми не будете. Поэтому всегда стоит вопрос о содержании образования.
Мы не можем даже сказать, насколько серьезные у нас за последние 16 лет достижения или провалы в образовании. Потому что у нас за 16 лет, по-моему, было 11 министров образования. Ни про одного из них я плохо сказать не могу. Потому что я даже не успел посмотреть краем глаза, что они вообще успели воплотить из своих реформ.
Родители должны определить, какими бы они хотели видеть своего ребенка по окончании школы. Нельзя с водой выплескивать ребенка и все самые лучшие достижения, которые были в русской или советской педагогике, забывать. Конечно, в советской системе образования было несколько крутых провалов. Первый – излишняя идеологизированность, даже в математике было много идеологии. Во-вторых, там было полное пренебрежение прикладной стороной. Мы же не развивали программирование, информатику. В-третьих, было совершенно хамское отношение ко всем языкам.
Все разговаривали на русском языке, но на деле было много безграмотных. Немецкий язык в советских школах изучался только потому, что мы выиграли войну. Язык врага нужно знать. Английский язык мы учили только потому, что нам угрожал мировой империализм. В конце 60-х годов в советских школах вводился китайский язык, потому что мы думали: будем сражаться с великим соседом. Французский язык в советских школах изучался по традиции, потому что Россия выиграла войну 1812 года. О прикладной стороне вопроса никто не думал.
Попробуйте спросить учителя математики, зачем вообще нужна теорема Пифагора? Где ее можно применить в жизни? Никакого ответа не последует. Но нельзя терять выдающееся преподавание основ фундаментальных дисциплин. Только теперь надо многое пересмотреть, потому что когда я в 70-м году школу заканчивал, мы знали всего четыре или три элементарные частицы, на сегодняшний день их более полутысячи. Квантовая механика, астрофизика давным-давно уже поменяли свой взгляд на то, как этот мир устроен. И еще: раз уж Казахстан становится открытым государством, вы должны знать хотя бы английский язык.
О враге номер один и конкурентности
– А почему Вы против введения информатики со 2-го класса?
– Года четыре назад в мировой педагогической печати закончилось трех- или четырехлетнее обсуждение итогов японского эксперимента. Японцы признали итоги эксперимента трагическими. В чем суть? Лет 40 назад, в начале 60-х, по тем временам наиболее продвинутые в компьютерных технологиях японцы начали приобщать к работе с компьютером всех детей. И в чем-то добились впечатляющего результата. Например, в компьютерной графике.
Но у детей со временем вырабатывается поразительный, удивительно стойкий компьютерный стереотип мышления, который не имеет ничего общего с окружающей действительностью. И вытравить его никак нельзя. Да, эти дети замечательно рисуют дома и замки, которые стоят, например, на одной ножке. И даже интуитивно не представляют, где центр тяжести этого кирпича и сможет ли он вообще стоять. Как только потом в любой отрасли человеческой деятельности речь будет заходить о творчестве, на этих детях можно ставить крест.
Я не сгущаю краски, но в школьном возрасте, особенно в начальном и среднем звене, по степени грозности для наших детей на первом месте стоит компьютер, на втором – наркотики. К старшим классам ситуация поменяется, на первом месте по степени грозности окажутся наркотики, на втором – компьютер.
– Но на чем и на ком будет держаться прикладная часть фундаментальной науки в школе?
– >За последние 16 лет Казахстан не подготовил ни одного учителя. Все наши педагогические вузы готовят каких-то странных менеджеров по гостиничному делу, туризму, международных экономистов, непонятных юристов. Не было подготовлено ни одного физика, математика, историка, географа и т.д. И общество не возражало против того, что статус учителя вообще падал с каждым десятилетием.
Сейчас ситуацию вряд ли можно спасти, даже назначив учителям заработную плату, например, 500 долларов. Народ туда просто не пойдет. Я три года сижу на распределении физфаков КазГУ, АГУ и пытаюсь найти вменяемую троечницу за безумные деньги. Не могу. Потому что наши странные девушки почему-то считают, что за 300 долларов сидеть в операционном департаменте какого-нибудь банка с 9 часов утра до 9 вечера, имея 18 суток отдыха в году – это значительно лучше, чем за 700 долларов работать 4 часа в день 8 месяцев, а получать зарплату за 12 месяцев. И даже если срочно принять меры, даже через 10 лет уровень преподавания физики в наших казахстанских школах вряд ли будет таким же, как, например, в 60-70 годах.
Об уровне. Без дураков
– Как Вы обучаете детей в своей школе, если учебники и вся ситуация с образованием так плохи?
– Глядя на наши учебники, я понял одну вещь: казахские писатели таким образом выпендриваются друг перед другом, кто изящней, красивей скажет какую-то фразу. И ляпают такое в учебниках, что это вообще читать невозможно. Пишут поговорки, в которых из 10 слов я могу понять только одно. Серьезных историков зажимают, а несерьезные пишут учебники, в которых мне, человеку с университетским образованием, рассказывают, что североамериканские индейцы – это казахи, которые полторы тысячи лет назад по Берингову проливу перешли. Или что стрела, выпущенная казахом из лука, летит 800 метров.
Казахстан выпустил за последние 13 лет один замечательный учебник – букварь. Это действительно учебник мирового уровня, без дураков. Я видел несколько проектов хороших учебников, которые близко по конкурсу не прошли.
Понятно, что казахская литература, казахская история должны быть написаны на базе нашего материала. Но какой свой путь у Казахстана может быть в изучении математики, физики, химии? Второй закон Ньютона так и останется вторым законом Ньютона, и на казахском языке тоже. Так зачем ломать копья, зачем изобретать колесо? Возьмите роскошные учебники, которые лежат в архиве, купите лицензию на перевод, переведите.
Или вот учебник по математике, которым сейчас нас заставляют пользоваться. Это же кошмар! Его писали люди, которые никогда не работали в школе и думают, что они могут написать учебник значительно лучше, чем, например, все русские математики, чем целые коллективы советских математиков, которые десятилетиями обкатывали свои программы в школах.
– По каким же учебникам Вы учите?
– Мы выбираем лучшее, например, в России берем старые русские сборники. Между прочим, не гнушаемся и американскими для закрытых частных школ. У нас нет единого подхода, мы держим руку на пульсе времени. Как только мы слышим, что в Принстон поступают с таким-то учебником, мы начинаем его искать. Это невероятно трудно. Но это надо делать.
– Почему никто не может выучить казахский язык?
– Чтобы казахский язык стал востребованным, нужно просто заинтересовать людей экономически, как мы это делали в 1988 году. В нашем положении о школе было написано: если вы на бытовом уровне знаете хоть один язык народов СССР и можете это подтвердить, принеся справку из национально-культурного центра, то ваша зарплата увеличивается на 25 процентов.
Что мешает сейчас это сделать? Почему сейчас все учат английский? Потому что 86% народов мира разговаривают на английском языке. Если вы не хотите оказаться обезьяной, которая вчера слезла с пальмы, вы безусловно должны его знать. Русский язык еще долго будет оставаться для нас перспективным. Казахский язык вы должны знать, потому что в нем ваши корни. Когда у вас будет внутренняя мотивация – тогда вы будете его знать.
– Сегодня бесплатное образование подвергается критике, что, в принципе, его нет, за все приходится платить. Как Вы вообще смотрите на бесплатное образование?
– Я думаю, что бесплатное образование хорошо до 7-го класса. Все зависит от того, что вы хотите получить от ребенка. Чтобы он складывал до ста, умел что-то прочитать и поставить свою подпись? Вот это должно быть бесплатным. Дальше придется платить, если хотите сделать его конкурентоспособным. Я не верю в эти легенды, что образование должно быть совершенно бесплатным.
– Какой Вы видите современную школу?
– Она должна быть веселой, не убогой, такой, в которой ребенок не только на уроках может сидеть. Там не должно быть углов, чтобы ребенок на бегу не ударился. Она должна быть красивой, иметь кучу местечек, в которых ребенок в безопасной ситуации мог бы провести время без взрослого. Учитель обязан хорошо давать свой предмет и нормально общаться с ребенком, не делать ему козлячьих замечаний типа "в каких ты серьгах или майке!" И не торопиться ребенка судить.
– Какова жизненная формула Архимеда?
– Я как-то над этим не задумывался. Но мне все-таки представляется, что мы, учителя, должны украсть у Гиппократа его первую заповедь: "Не навреди!" И не говорить, что наша работа невероятно тяжелая. У металлургов или шахтеров она не менее тяжела.
Жанар КАНАФИНА №11 16 Марта 2007 г.
|