После поездок российского и пакистанского премьеров в Ташкент, состоявшихся в середине марта, комментаторы заговорили о смене пророссийского курса Узбекистана. Визиты проходили один за другим, и от наблюдателей не укрылось, с каким энтузиазмом местная пресса описывала пребывание в Узбекистане премьера Пакистана Шавката Азиза, в то время как российской делегации во главе с Михаилом Фрадковым местные СМИ уделили скромное место. Одно из узбекских Интернет-изданий даже сделало вывод, что "Ташкент меняет политическую ориентацию в пользу сотрудничества с братьями по вере".

Это – весьма неожиданное заключение, если принять во внимание, что с целым рядом мусульманских стран Узбекистан сохраняет прохладные отношения. А в адрес Пакистана, были такие времена, также звучали обвинения в насаждении исламского экстремизма и поощрения насилия в Узбекистане. В частности, в феврале 1997 года министр иностранных дел Абдулазиз Камилов заявил, что около четырехсот граждан Узбекистана и Таджикистана проходили подготовку в лагерях на пакистанской территории. Аналогичные обвинения звучали и позже, когда Исламское движение Узбекистана, поддерживаемое режимом талибов, предприняло попытки вторжения в Ферганскую долину.

Отношения между двумя странами фактически были заморожены до тех пор, пока Исламабад, используя свои связи с руководством движения Талибан, в 2000 году не организовал серию узбекско-афганских консультаций, начавшихся после встречи главы узбекского МИД Абдулазиза Камилова с представителем движения муллой Мутаввакилем.

Этот
>поистине революционный для узбекской внешней политики шаг был продиктован жесточайшей необходимостью. С афганских берегов приграничной Амударьи раздавались воинственные заявления боевиков Исламского движения Узбекистана (ИДУ) о готовности вновь вторгнуться на территорию Ферганской долины. Предыдущая военная кампания в киргизском Баткене (лето 1999 года) продемонстрировала изъяны как в подготовке регулярных частей узбекской армии, так и в оснащении современными средствами ведения боя в горных условиях. По горячим следам осенью 1999 года Ташкент добился подписания соглашения о военно-техническом сотрудничестве с Москвой. Но это мало что изменило: поставки техники и вооружения Узбекистану тормозились российскими военными.

Не приносили успеха и миротворческие инициативы, в частности, созывы международных конференций с участием противоборствующих афганских сил. В итоге президент Ислам Каримов сделал программное заявление: "Нам может не нравиться движение "Талибан", но это сила, с которой нельзя не считаться. Нам не нужно противостояние с Афганистаном".

Для Ташкента афганская междоусобица, как и отношения с Пакистаном, оказались связаны в один узел с проблемой ИДУ. Урегулирование отношений с двумя странами означало ослабление исламских боевиков. И Ташкент добился заключения с Исламабадом в 2001 году Соглашения об общей борьбе с терроризмом и Договора об экстрадиции, которые стали своего рода гарантией, что боевики ИДУ впредь не будут пользоваться покровительством пакистанских властей. Два этих ключевых документа привели к восстановлению отношений в полном формате.

Затем последовал обмен официальными визитами глав государств. Нынешний приезд пакистанского премьера можно считать продолжением начатого 15 лет назад диалога. В 1992 году премьер-министр страны Наваз Шариф, указав, что ситуация в Афганистане создает благоприятные условия, призвал страны региона - Иран, Турцию, Афганистан и республики Центральной Азии - объединиться в блок для реализации экономических проектов. Исламабад нуждался в хлопке для своей текстильной промышленности и энергоресурсах, страны Центральной Азии, в том числе Узбекистан, интересовали выход к Индийскому океану для транспортировки своих товаров.

Примерно этот же перечень привез накануне в Ташкент Шавкат Азиз, заявивший, что его страна хотела бы закупать газ и электроэнергию для развивающейся быстрыми темпами экономики. А Узбекистан может воспользоваться строящимся портом Гвадар для экспорта своей продукции на мировой рынок.

Как видим, ни единого признака "исламской солидарности". Внешняя политика Узбекистана носит вполне прагматический характер, впрочем, как и политика соседей по региону, которые тоже "рубят окно" на Юг. На региональной конференции в Исламабаде в мае 2006 года Таджикистан и Кыргызстан подтвердили желание экспортировать энергию в Пакистан через территорию Афганистана. Проект получил название CASA-1000.

Другой вопрос, в какой степени эти планы скажутся на отношениях с северным соседом? Действительно ли происходит переориентация внешней политики Узбекистана?

Начнем с того, что прокладка транспортных коридоров до южных морей, равно как и экспорт углеводородов и энергоресурсов из Центральной Азии, станут возможны после решения целого ряда проблем, из которых главной остается ситуация в Афганистане. Судя по всему, до установления в этой стране прочного мира далеко, из чего следует, что большинство амбициозных проектов останутся пока на бумаге.

В то же время ориентация на Север для Узбекистана - не просто отношения с Россией, которые, конечно, при желании можно пересмотреть. Этот вектор включает в себя, в том числе, и региональную интеграцию - в рамках ЕВРАЗЭС, ШОС и ОДКБ, где Россия играет ключевую роль. И этим проектам, в силу целого ряда причин, альтернативы для Центральной Азии (за исключением Туркменистана, который не входит в перечисленные организации) нет. Что, впрочем, не означает отказа от поисков других партнеров.

Здесь уместно вспомнить, что страны региона переходят к концепции разновекторности во внешней политике. Пример Казахстана, который был назван на Западе "образцом демократического развития", но сохранивший в то же время союзнические отношения с Россией и звание интегратора постсоветского пространства, ярко демонстрирует соседям все преимущества курса. Диверсификация стала объективной реакций на внешние вызовы, главный из которых – соперничество в регионе больших игроков. К России и Соединенным Штатам, оспаривающим первенство в Центральной Азии с середины 90-х годов прошлого века, теперь добавились Китай и Европейский Союз; последний идет с проектом прокладки новых маршрутов трубопроводов в обход российской территории. Нельзя не заметить, что предлагаемая многовекторность транзита нефти и газа полностью отвечает интересам производителей, таким, как Казахстан, Туркмения и Узбекистан, которые не хотят складывать "все яйца в одну корзину", а иными словами, зависеть от монополиста-покупателя. Играя на противоречиях интересов больших стран, правящие элиты региона расширяют себе поле для маневра. Проблема состоит в том, чтобы суметь выстроить баланс, выгодный, в первую очередь, для самих правящих верхушек, и более-менее удовлетворяющий сильных игроков. Этому умению странам региона еще предстоит научиться.

В ситуации соперничества за влияние в Центральной Азии местные элиты, что естественно, становятся несговорчивыми. Поэтому вряд ли стоит удивляться тому обстоятельству, что делегация Михаила Фрадкова в Ташкенте столкнулась с претензиями партнеров. Когда-то три года назад тот же Газпром и ЛУКОЙЛ, приехавшие в составе многочисленной российской делегации для подписания соглашений о сотрудничестве, были встречены торжественными фанфарами и залпами пышных фраз в адрес стратегического союзника. Но теперь, когда стороны заняты будничной работой, это зачем?..

* * *

Санобар Шерматова, член экспертного совета РИА "Новости", - специально для ИА "Фергана.Ру"
19.03.2007