Между Западом и Востоком

Рушди С. Стыд: Роман / Пер. с англ. И.Багрова. – СПб.: Амфора, 2007

Роман "Стыд" принадлежит к числу наиболее известных произведений Салмана Рушди. Он посвящен событиям из истории Пакистана: военным переворотам, которые сменяют один другого. Причиной им в немалой степени служит личная вражда, ненависть и месть свергающих друг друга тиранов. И все это смертельно страшно, потому что убийственно постыдно.

Стыд (на родном языке писателя - "шарам") - главный герой книги. А вовсе не Омар Хайям, как будто претендующий на эту роль, и не президент Искандер Хараппа, и не военный диктатор Реза Хайдар, и не дочь последнего, слабоумная Суфия Зинобия, превратившаяся в зверя оттого, что собрала и аккумулировала в себе весь стыд всех окружающих. "Если, подходя арифметически, вычесть шарам из нашей жизни, останется, очевидно, бесстыдство," - заключает Рушди. Бесстыдство же - это, в первую очередь, утрата связей, уз, объединяющих человека с его прошлым, с его семьей, страной, традициями. Человек, утративший стыд, способен на все: он не различает предательства, злодейства, зверства, вероломства. Для него все это лишь неизбежные средства достижения определенных целей.

Книга Рушди - это политическая сказка. Политическая не в том смысле, который подразумевает памфлет или пафос; нет, это скорее сокрушение о том, как легко чувство оторванности от корней порождает невротическую тиранию власти. Само слово "Пакистан" представляет собой акроним, придуманный в Англии: "п" - пенджабцы, "а" - афганцы, "к" - кашмирцы, "с" - синдхи, "тан" - Белуджистан.

И сказка не потому, что все выдумано, а потому, что только сказка может достичь такого уровня обобщения, при котором реальные события превращаются в легенду, а реальные лица - в мифологических героев. И тогда
>всем известный сказочный намек становится чистым и беспримесным постижением истины. Без нервно-политической экзальтации.

Рушди ни на минуту не дает читателю забыть, что он "в литературе". Что он читает книгу, которую написал определенный человек, вот прямо сейчас, с этой страницы, к читателю обращающийся. При этом Рушди - один из редчайших авторов, умеющих придать своим героям и событиям подлинность, достоверность, жизненную убедительность. А его роман - тонкая, умная, волшебно многозначительная и необыкновенно увлекательная вещь.

----------------------------------------

Тан Э. Клуб радости и удачи: Роман / Пер. с англ. О.Савоскул. – СПб.: Амфора, 2007

Иногда родная страна так достанет, что убежишь за сто морей. Пересечешь океан, не задумываясь. Только бы подальше. Потому что там, где нас нет, - хорошо. И надо, чтоб мы там были. И там начинается жизнь, в которой твои воспоминания, привычки и познания не находят применения. В которой ты - уже не ты, а твои дети - и вовсе какие-то инопланетяне. И так случается с каждым эмигрантом. В какой-то момент, когда материальное благополучие на новой родине достигнуто, он принимается размышлять, сопоставлять и - разыскивать то, что было утеряно при пересечении океана.

Эми Тан родилась в семье эмигрантов из Китая, и ее судьба - классический пример американской Золушки, внезапно обретающей успех, известность и звездный ореол. Из тихой офисной секретарши, случайно замеченной литературным агентом, образовалась автор бестселлера. Ее книга посвящена, как нетрудно догадаться, судьбам китайских эмигрантов.

Четыре матери-китаянки, сбежавшие от ужасной, трагической судьбы, и четыре их дочери, родившиеся в Америке и не понимающие китайской письменности, рассказывают о себе и своей жизни в шестнадцати новеллах. Дочери не понимают иероглифов, а матери не понимают мужей своих дочерей. Например: как можно педантично делить все расходы пополам, скрупулезно высчитывая еженедельные мелкие траты, и называть это "любовью, свободной от меркантильной зависимости"? Впрочем, бьющие в глаза американизмы и их неприятие китайскими эмигрантками - не самая главная тема книги. Гораздо интереснее процесс взаимопроникновения культур, а вернее - кровей, происходящий у дочерей.

"Я хотела, чтобы у моих детей было все самое лучшее: американские условия и китайский характер. Откуда мне было знать, что эти две вещи несовместимы?" - говорит Линьдо Чжун. Китайский характер, по ее мнению, сочетает в себе две взаимоисключающие черты. С одной стороны, это умение выполнять обещания, данные своей семье, даже если для этого приходится пожертвовать своей жизнью. Вторая черта - умение быть свободной и не забывать себя, умение хранить, беречь и использовать энергию ци, которая делает человека сильным. Однако передать все это родной дочери-американке невозможно. Ибо ценность частной жизни в Америке гораздо выше ценности любых обещаний. И что такое энергия ци, дочь тоже не улавливает: американец считает себя тем свободней, чем ловчее он скрывает собственные мысли, и тем сильнее, чем выше его социальный статус.

Чтобы горечь подобных откровений не была такой уж непереносимой, Эми Тан разбавляет ее историей одной из дочерей, Цзиньмэй У, которая отправилась в Китай на встречу с потерянными во время войны сестрами и сумела-таки почувствовать в себе движение китайской крови. Любопытно, что именно эта дочь наименее преуспела в жизни.

И, наконец, самое главное об этой книге: она невероятно занимательна, как только могут быть занимательны необычайно-китайские и житейски-американские женские истории, перебивающие и дополняющие одна другую.

Катерина НИСТРАТОВА, 20 марта 2007