Хазарейский взгляд
на прошлое и будущее

Отправившись в Афганистан в составе делегации МИД РК, корреспондент "ДН" встретился с вице-президентом этой страны, лидером партии хазарейского этнического меньшинства "Хезбе-и-Вахдад" Абдулом Каримом Халили, который любезно согласился ответить на вопросы "ДН". Резко отличающиеся от остальных народов Афганистана монголоидностью и полукочевой культурой, хазарейцы внешне удивительно похожи на казахов или калмыков. Их судьба в водовороте трагической истории страны зачастую еще более печальна даже в сравнении с их соотечественниками других афганских этносов.

- Мне часто доводилось ездить по вашей стране. Особенно запомнилась поездка в Центральный Афганистан - Хазараджат. Это было четыре года назад. В ходе нее мне удалось встретиться и беседовать с Вами. Талибы были только-только изгнаны из провинции Бамиан. Обстановка была крайне тяжелой: город Бамиан на две трети был разрушен, Яковланг целиком лежал в руинах. На дворе зима, а отступающие талибы реквизировали у мирного населения скот, семенное зерно и запасы продовольствия. Припоминается, что даже в Вашей резиденции питание было крайне скудным. Люди голодали, у них не было самого элементарного: топлива, пищи, медикаментов. В ходе тогдашней беседы Вы говорили об особенностях национальной политики "Талибана", о традиционной для пуштунских эмиров дискриминации Ваших соплеменников - хазарейцев.
Минуло четыре года. Нынешняя встреча происходит в Кабуле. Вдвойне приятно, что Вы теперь не только лидер хазарейцев, но и вице-президент Афганистана. Несмотря на то что Ваши соплеменники говорят теперь на дари, Ваш народ этнически близок к нам, казахам, тюркам. У вас есть юрты, киизы, народным музыкальным инструментом хазарейцев является домбра, поэтому неудивительно, что интерес казахстанцев к Вашему народу особенный. В этой связи хотелось бы задать Вам несколько вопросов. Какие изменения произошли в Бамиане за прошедшие четыре года?

- Во имя Милостивого и Милосердного! Я рад нашей встрече. Бамиан является одной из провинций Афганистана. Естественно, некоторые изменения есть, не такие большие, но есть. Большое внимание уделяется вопросам безопасности населения, какие-то подвижки есть и в социально-экономической сфере. Но по сравнению с другими провинциями Афганистана со стороны правительства требуемого внимания не уделяется. Конечно, в момент вашей поездки в Бамиан война только закончилась, только-только народ начал залечивать раны, нанесенные войной, мы постепенно стали приходить в себя. Нельзя сказать, что правительство не оказывало нам какого-либо внимания, какое-то внимание нам уделялось, но, опять-таки, сравнивая с другими провинциями, можно было бы уделять его больше, и сейчас там масса нерешенных проблем. Изменения в лучшую сторону есть, но нельзя их назвать большими.

- Чем это можно объяснить?

- Это вызвано тем, что прежние правительства Афганистана оказывали хазарейцам минимум внимания (хазарейцы исповедуют ислам шиитского толка, поэтому они являлись в преимущественно суннитском Афганистане не только этническим, но и религиозным меньшинством. - "ДН"). Мы населяем бесплодные районы Центрального Афганистана. Тогда проблем было значительно больше. Внимание центра есть, но проблемы остаются. Многие из них за короткий период решить невозможно, поэтому их решают, но темпы их разрешения не те, какими бы их хотел видеть народ.

- В этой связи вспоминается ваше интервью четырехгодичной давности. Тогда Вы отмечали, что, приезжая в Бамиан, многих журналистов в первую очередь интересовали разрушенные статуи Будды, и они мало обращали внимания на тяжелейшие условия жизни самих хазарейцев...

- Иностранцы, которые приезжают в Бамиан для ознакомления с произволом, чинимым талибами в отношении хазарейцев, появляются не так часто. Естественно, какая-то польза от этого есть. Они приезжают на машинах, живут в гостиницах, покупают изделия здешних ремесленников, им готовят еду. Какая-то часть населения получает от этого определенную выгоду, но страны-доноры, которые обещают помочь, более активны в других регионах. Каким было их отношение к нам раньше, таким же оно и осталось.

- В этой связи хотелось бы спросить: удалось ли восстановить мавзолей основателя партии "Хезбе-и-Вахдад" Абдулы Али Мазари в Мазари-Шарифе?

- До захвата талибами Мазари-Шарифа работа по строительству мавзолея шла хорошими темпами, но талибы взорвали его. Сейчас нам приходится приступить к его возведению снова, но дела идут очень медленно. Не хватает средств, но то, что касается наших возможностей, а они невелики, мы делаем.


- В прессе часто пишут об экономической активности Ирана в провинции Герат. Наблюдается ли подобная активность в Бамиане и в других местах компактного проживания хазарейцев?

- Дело в том, что провинция Герат граничит с Ираном, там тоже проживают наши соплеменники, но не в большом количестве, и та помощь, которую оказывает Иран провинции Герат, ощутима, они (иранцы. - "ДН") вкладывают средства, развивают инфраструктуру, всячески помогают. Но Хазараджат и Бамиан находятся в глубине страны и далеки от ирано-афганской границы, поэтому Иран, впрочем, как и Пакистан (видимо, речь идет о помощи, оказываемой пакистанскими шиитами. - "ДН"), уделяет нам не такое большое внимание. Кабул оказывает некоторую помощь, но, опять-таки, по сравнению с тем, что получают другие провинции, она особо не ощущается.

- В Афганистане появился парламент. Насколько влиятельны в нем депутаты-хазарейцы?

- Хазарейцы представлены в парламенте 42 депутатами (всего их 249. - "ДН"). Но мы также представлены в исполнительной власти, а парламент, как известно, обладает только законодательной властью. Из постановлений парламента очевидно, что он пока не обладает значительным влиянием, поэтому трудно сказать, что его члены-хазарейцы оказывают большую помощь нашим соплеменникам. Просто они не могут ее оказать в значительной мере. Помогают в меру своих сил.

- Как г-н Халили оценивает уровень сотрудничества с другими хазарейскими лидерами, такими депутатами парламента, как ходжа Мухаммад Мухаккик или популярный в народе Рамазан Башардост?

- Если говорить в целом, то активных связей между нами нет. Но нельзя сказать, что их нет вовсе. Между нами нет каких-либо противоречий, к примеру, недавно мы сообща отмечали в Мазари-Шарифе годовщину гибели Абдула Али Мазари. Мы были вместе. Но каждый из нас выполняет свои функции, я - свою, Мухаккик - свою, Башардост - тот тоже свою. У меня достаточно теплые отношения с Мухаккиком, мы часто встречаемся с народом, общаемся, совместно пытаемся решать какие-то проблемы. Башардост как член парламента чаще выступает на разного рода заседаниях, часто произносит там речи, но говорить о том, что это как-то влияет на жизнь народа, тоже не приходится. Хотя он немного более свободный, самостоятельный, независимый, чем мы.
- Бывая в Афганистане, я понял одну вещь и называю ее теперь "афганским парадоксом". Ни для кого не является секретом, что год от года усиливается активность сторонников "Талибана". Присутствие в стране американского и английского воинских контингентов, на мой взгляд, является для простых афганцев сильным раздражителем и ведет к усилению противостояния курсу реформ, осуществляемых правительством. Но если их вывести из страны, то с большой долей вероятности следует ожидать возобновления военных действий между этническими и политическими лидерами. Какой выход Вы видите из этой ситуации?
- Теоретически это допустимо. Да, присутствие иностранных сил, как вы сказали, служит сильным раздражителем. Но я уверен, что боевых действий между этническими лидерами не произойдет, поскольку борьба с терроризмом находится в самом разгаре. Иностранные силы прибыли сюда, для того чтобы уничтожить корни, питающие терроризм, воспрепятствовать иностранному вмешательству. Выкорчевать их. И в этой связи, я считаю, я уверен, что они не покинут нас, потому что они прибыли сюда надолго и помогают нам так же, как страны-доноры помогают в борьбе за установление демократии. Сейчас в Афганистане наблюдается некоторое согласие - межэтническое, межрелигиозное. Вот недавно был праздник Ашуры (поминовение детей Али, убитых у Кербелы. - "ДН"), который мы отмечали в своих мечетях. Но в то же время его отмечали и сунниты, они посещали шиитские мечети, мы, в свою очередь, - суннитские.

>Идет процесс установления межэтнического, межрелигиозного согласия. Мы понимаем, что его за один день не достигнуть. И в этой связи, я уверен, что, во-первых, они не уйдут, бросив все на полпути, сделав только полдела. Во-вторых, даже если они уйдут, то те силы, которые сейчас уже консолидируются, не дадут разразиться новой войне и сумеют справиться с теми, кто хотел бы нарушить мир и покой.

- Вы полагаете, что эти силы уже достаточно прочны?

- Я уверен, что мы сумеем справиться, даже если теоретически предположить, что иностранные контингенты покинут Афганистан. Мы уже достаточно сильны, для того чтобы удержать то состояние, которое у нас есть, сохранить те достижения, которых мы достигли, и обеспечить мир, безопасность и стабильность. Естественно, есть силы, которые будут пытаться вмешаться в наши дела, это будет осуществляться со всех сторон, чтобы подогревать межэтнические и межрелигиозные разногласия с целью усилить беспорядок и нестабильность. Проблемы будут, но я думаю, что мы сумеем с этим справиться.

- Иншалла - Дай бог! Но во многом стабильность зависит от успеха Лойя-Джирги, проведение которой планируется как в Афганистане, так и Пакистане. Какие надежды Вы связываете с проведением этого форума?

- Я думаю, что основной акцент следует делать не на Лойя-Джирге, ведь, по сути, это не Лойя-Джирга, это мирная региональная Джирга между народами, населяющими Афганистан и Пакистан. Между руководителями двух стран было много встреч и в Исламабаде, и в Кабуле, велись переговоры, но следует констатировать, что проблем от этого меньше не стало. Мы решили, провести Джиргу между народами, между представителями племен и национальностей. Провести эту встречу, которую мы называем мирной. Мы хотим передать нашим соседям, донести до них нашу боль и страдание. Мы хотим, чтобы они услышали нас, чтобы они изложили нам свои проблемы. И мы пришли к согласию, что все, что сейчас происходит - талибы, терроризм, мы могли бы вместе урегулировать, сев за стол переговоров. Мы, со своей стороны, делаем многое, но шагов, адекватных нашим, с противоположной стороны не ощущаем. Однако мы надеемся на это. Получится или не получится, состоится она или не состоится, но мы будем стремиться к взаимопониманию с пакистанцами. Иного пути нет. Нам необходимо договариваться, нам никуда не деться друг от друга и в любом случае предстоит жить вместе, потому что мы соседи.

- В этой связи из высказываний министра иностранных дел Пакистана Хуршеда Касури можно сделать вывод о том, что Исламабад не намерен придавать этому форуму межгосударственный статус. Как Вы относитесь к этому?

- То, что сказал министр иностранных дел Пакистана г-н Касури, оставим это на его совести. Он и другие руководители Пакистана хотели бы, чтобы эта Джирга ограничивалась только встречей между представителями пуштунских племен, проживающих по обе стороны границы. В отличие от них мы хотели бы, чтобы она не ограничивалась только племенами пуштунов, мы бы хотели, чтобы на ней присутствовали представители всех наций и народностей, как с той стороны, так и с этой. Если мы сможем прийти к согласию, то тогда действительно можно будет говорить, что Джирга достигла своих результатов. К счастью, пока результаты переговоров, которые состоялись в Исламабаде, обнадеживают. Вроде бы удалось договориться о проведении этой Джирги, договориться о придании ей международного, межнационального статуса. Теперь проведение следующей встречи мы ожидаем здесь, в Кабуле. Она должна вскоре состояться. И дальше будем договариваться, а насколько все это удастся - жизнь покажет.

- В Ваш кабинет уже несколько раз заглядывал Ваш секретарь, поэтому последний вопрос: вчера Вы встречались с казахстанской делегацией, с представителями МИДа, представителями казахстанских инвестиционных фондов. Каковы Ваши пожелания усиливающемуся деловому сотрудничеству между нашими странами?

- Я хочу подчеркнуть: да, действительно, обмен делегациями между нашими странами увеличивается. Вчера мы говорили на эту тему, и переговоры сейчас продолжаются. Нас связывает многое, исторические корни, культура, язык. Казахский народ тоже вытерпел много страданий, выпавших на его долю. Казахский народ сумел отстоять свою независимость. Сейчас Казахстан является одной из ведущих стран Центральной Азии. Мы тоже долгое время вели войны. И сейчас мы находимся в том состоянии, когда нам следует оказать помощь. Я уверен, что наши отношения будут развиваться, и мы, и Казахстан заинтересованы в их развитии. Сейчас открывается новая страница в отношениях между двумя народами, между двумя странами, и я надеюсь, что они будут улучшаться. Будет увеличиваться сотрудничество в разных сферах: экономике, будет культурный обмен, межпарламентский обмен, и это непременно даст плоды. Я в этом уверен.

- От имени редакции "ДН" хотел бы выразить благодарность за то, что Вы, несмотря на большую занятость, изыскали возможность встретиться с нами. Хотели бы пожелать народам Афганистана мира и процветания.

Путь основателя

В этом году исполнилось одиннадцать лет со дня гибели основателя партии хазарейцев "Хезбе-и-Вахдат" Абдулы Али Мазари. Он родился в 1948 году в кишлаке Нанвол уезда Чаркин, что в провинции Балх, в семье дехкан. Его отец ходжа Худодат, по отзывам односельчан, отличался трудолюбием и набожностью. Поэтому не удивительно, что после окончания сельской школы молодой Абдул Али продолжил обучение в медресе, стремясь получить традиционное для Афганистана теологическое образование. В возрасте 22 лет Мазари был призван на военную службу. Вследствие его принадлежности к шиитам и проводимой политики дискриминации хазарейцев Мазари был направлен для прохождения службы в самые отдаленные гарнизоны Хоста и Гардеза, отличавшиеся суровыми климатическими условиями. После окончания службы он продолжил образование в медресе Шай-Султан в Мазари-Шарифе. За пять лет обучения он прошел полный курс, рассчитанный на 10 лет. Его интересовали не только теологические вопросы, но и политология. В особенности люди большой политики - Индира Ганди, Зульфикар Али Бхутто (отец Беназир Бхутто. - "ДН"), Анвар Садат и многие другие. И не удивительно, что со временем у него развился интерес к политической деятельности.

В 1977 году по настоянию отца Мазари вместе с братом направился в Мекку для совершения хаджа. Но в Сирии консул Саудовской Аравии отказал ему в визе. На обратном пути, возвращаясь через Иран, он был арестован шахской охранкой САВАК, признавшей в нем сторонника аятоллы Хомейни. В иранских застенках Мазари пробыл 4 месяца, где подвергался избиениям и издевательствам. Вернувшись на родину, он приступил к изданию политико-аналитического журнала "Вахдат" ("Единство"), вскоре ставшего печатным органом партии "НАСР".

В 1980 году объединенные силы хазарейских партий "Руханиат Навин" и "Хезбе-и-Хусайни" совместно с "НАСР" выступили с оружием в руках против кабульского режима. К этому времени их объединенные военные формирования насчитывали около 9 тысяч человек. Тем самым было сформировано второе крыло сопротивления советской оккупации. В иранской столице начал действовать "Шиитский альянс", состоявший из девяти партий. К этому времени в Пакистане уже действовал "Пешаварский альянс". Но это крыло моджахедов по своей активности значительно превосходило "Шиитский альянс". Причиной тому многолетняя и кровопролитная война между Ираном и Ираком, из-за которой Тегеран оказался в международной изоляции и не мог помогать шиитским повстанцам так же, как Пакистан, получавший для этого огромные средства как из стран Запада, так и из арабского мира. Мазари понимал, что для достижения поставленных целей необходима консолидация разрозненно действующих малочисленных партий. После многодневных переговоров с лидерами других партий было объявлено о создании комиссии, приступившей к выработке проекта коммюнике, который после многочисленных согласований был подписан всеми лидерами. Был выработан текст присяги "Мисок Вахдат", и участники конференции поклялись на Коране. Так, на политическом ландшафте страны появилась "Хезбе-и-Вахдат". Было единогласно принято решение о признании лидером нового политического объединения Абдула Али Мазари. После чего объединенные формирования смогли усилить борьбу с "ограниченным контингентом" советских войск. Очагами сопротивления стали провинции Бамиан, Баглан, Яковланг, Бехсуд, Урузган и Газни. В ответ кабульские власти задались целью во чтобы то ни стало арестовать Мазари. Был случай, когда в течение 40 дней он считался пропавшим без вести. Предупрежденный своими сторонниками о готовящемся аресте, он укрылся в кишлаке Ислам-кала близ Герата. Сорок дней скрывался Мазари, и СМИ даже распространили информацию о его гибели в застенках кабульской тюрьмы Пуло-Чорхи. И лишь сообщение ВВС позднее опровергло эти слухи.
После победы моджахедов Мазари прибыл в Кабул, где встретился с Дустумом и Масудом. Но мира не получилось. Сначала последовали столкновения между его отрядами и формированиями Сайяфа - лидера партии "Иттихад-и Ислами", а затем вспыхнул конфликт с Масудом. Создавалось впечатление, что эти разногласия были кому-то выгодны, и, скорее всего, они были инспирированы из-за рубежа. К этому времени на политической арене появилось движение "Талибан", и Мазари стал одним из непримиримых и последовательных его противников. 22 декабря 1996 года Мазари и восемь самых испытанных его сторонников в местечке Чарияб попали в руки талибов. Живыми их больше никто не увидел. Позднее тела погибших были обнаружены в овраге в окрестностях города Газни. Местные жители признали в убитых Мазари и его сподвижников.
По сообщениям ВВС, талибы намеревались переправить их в Кандагар на вертолете, и якобы уже в воздухе Мазари предпринял попытку обезоружить охрану, а она, обороняясь, открыла огонь на поражение. Уже на следующий день фотографии убитых были доставлены неизвестными и переданы генералу Дустуму и одному из сподвижников Мазари - ходже Мухаммаду Мухакику. Запечатленное на фотографиях не оставляло никаких сомнений, что их пытали: им отрезали уши, на телах были заметны следы от автомобильного протектора, многочисленные колотые и резаные раны, перебитые суставы и конечности. Кто и каким образом сфотографировал тела в Кабуле и переправил фотографии адресатам, неизвестно до сих пор. Невзирая на зимнюю стужу, погребальные носилки с телом Мазари в течение 17 дней несли на руках участники траурной процессии в город Яковлане. И уже оттуда вертолет Дустума доставил тело в Мазари-Шариф. Был проведен медицинский консилиум, члены его пришли к выводу, что перед кончиной эти люди подверглись избиениям и пыткам. В Мазари-Шарифе был построен мавзолей, в котором и было похоронено тело Абдула Али Мазари. Позднее, при захвате талибами Мазари-Шарифа мавзолей был взорван, а на его руинах талибы расстреливали пленных. Справедливости ради следует отметить, что и хазарейцы вместе с узбеками Дустума тоже расстреливали здесь пленных талибов и пакистанцев. В этой связи вспоминается давняя беседа с черкесом Сулейманом, воевавшим на стороне талибов. По его словам, "мира в Афганистане не будет. Вряд ли народы, населяющие эту страну, смогут забыть, как расправлялись пуштуны с хазарейцами и узбеками и получали той же мерой". Смогут ли народы перешагнуть через злую память о тех событиях? Смогут ли они забыть трагедии Дара-и-Сув и Яковлана? Смогут ли они осознать, что они в первую очередь афганцы, а уж потом шииты или сунниты, узбеки, таджики, пуштуны, хазарейцы или белуджи? Для этого нужно время. Сами афганцы говорят: необходимо, чтобы земную юдоль покинуло поколение людей, озлобленных этими трагическими событиями.

Искандер АМАНЖОЛ, Кабул
6 апреля 2007г. №13 (741)