Даже эксперты не часто проговаривают единственно верную в отношении Ирана оценку - вся иранская внутренняя политика, по большому счету, вращается вокруг одного вопроса: как разрабатывать уникальные энергетические богатства страны. Такое невнимание к важнейшей и для руководства Исламской республики, и для простых иранцев проблеме вызывает еще большее удивление, если учесть, что от ее решения зависят процессы, определяющие мировую политику. Важна энергетическая политика Ирана и для России, в чем можно было убедиться в конце прошлой недели, когда стало известно, что австрийская компания ÖVP заключила договор о сотрудничестве с Тегераном.

>Общий объем инвестиций австрийской корпорации, предусмотренный сделкой, должен составить 18 млрд. долларов. По первым сообщениям об этом соглашении можно судить, что стороны договорились о совместной разработке иранских газовых месторождений, создании мощностей для поставок Ираном сжиженного газа на мировой рынок, а также поставках иранского газа в Европу через трубопровод "Набукко", призванный стать альтернативным российскому путем снабжения Старого Света энергоресурсами.

Последние два момента особенно важны – возможности поставлять сжиженный газ на сегодняшний день в мире достаточно ограничены, а их наличие сделает Иран куда более сильным игроком на мировых энергетических рынках, что, конечно, повысит и его политическое значение. Что же касается "Набукко", то, по идее, возможное участие в проекте должно вызывать обеспокоенность России, чья позиция в последнее время не всегда соответствует планам иранских руководителей. Однако не будем торопиться с выводами – вокруг "Набукко" ведется определенная геополитическая игра, а иранское участие в ней совершенно не гарантирует победу сил, ее начавших.

Вспомним: у этого трубопровода большие проблемы, прежде всего, политические, вызванные позицией Турцией, которая по планам должна была сыграть ключевую роль в проекте. До сих пор далеко не очевидно, что трубу эту удастся наполнить. Участие Ирана, на первый взгляд, вроде бы обнадеживает потенциальных участников проекта. Но сразу же возникает вопрос – а есть ли у Исламской республики необходимый газ в объеме пяти миллиардов кубометров в год для этого?

И вот тут становится очевидно, где мировая политика оказывается частью иранской внутриполитической повестки дня – газа и нефти в Иране дефицит, несмотря на то, что по запасам нефти Исламская республика занимает третье место на планете после Саудовской Аравии и Канады, а по газу - второе после России. Разработка этих природных богатств очень неэффективна, необходимых иностранных инвестиций не хватает, а низкие, субсидированные из бюджета цены для населения и предприятий энергосбережению не способствуют. Учитывая это, не выглядит такими уж невероятными, как твердят об этом американские аналитики, даже утверждения официального Тегерана, что атомная программа страны призвана всего лишь решить проблему энергообеспечения будущих поколений.

Иранские руководители прекрасно понимают, что дешевое топливо внутри страны и приток средств от экспорта энергоносителей являются для них безотказным источником финансирования популистских программ. Однако дефицит становится все острее: Иран недавно вошел в пятерку государств, потребляющих больше всего газа. Уровни потребления топлива здесь сравнимы с ведущими индустриальными странами при куда более низкой эффективности его использования, а сорок процентов бензина вообще приходится импортировать.

Можно предположить, что соглашение между иранским правительством и австрийской компанией, которая, кстати говоря, и до этого неоднократно демонстрировала примеры прозорливости и приносящей дивиденды готовности рискнуть, станет настоящим детонатором целого ряда сделок вокруг иранских месторождений. Тем более что и Китай вряд ли будет безучастно взирать, как столь интересующие его источники нефти и газа переходят под контроль западных ТНК.

Алексей Владимиров
25.04.2007