Т.Дюсембеков: Государственный язык, национальная гордость и будущность стремлений 16:26 30.04.2007
Точных ответов в природе нет. Одно известно наверняка, разрушать легче, чем созидать, только потом легче от этого не становится. Возьмем такую хрупкую вещь как межэтническое согласие. Мир, выстраиваемый годами, опирающийся на традиции и обычаи из поколения в поколение, можно разрушить одним взмахом руки. Мне подумалось это после разговора с моим знакомым судьей, которому предстоит работать по программе ООН в Косово. От некогда цветущей Югославии осталась кучка государств, разруха, бедность и вражда – там произошло насаждение сербского языка. >Изгнание языков также редко бывает добрым знаком. Во всяком случае, подобные несправедливости могут остаться в генетической памяти народов, а могут оставаться причинами постоянных проблем.
1. Точка отправления.
В Бельгии насаждение языка тоже имело место, как нидерландского для франкофонов, так и французского для фламандцев. Собственно, из этих проблем и родилась Бельгия. Название раскопали из истории римской империи, где Юлий Цезарь упоминает о "храбром племени бельгийцев", выбрали короля с подходящей родословной и, конечно же, надеялись себя от этой проблемы избавить. Не избавились от проблемы только сами бельгийцы. Французский язык, по наследию от прежнего порядка верховодил во всем: школы, суды, администрации – все отправлялось на одном языке. На французском разговаривала аристократия, фламандский же язык был больше языком обиходным, им пользовались крестьяне и пролетарии. Тем не менее, от факта языковой дискриминации было не отвернуться. В середине 19 века набрало силу "Фламандское движение". Был принят закон о двуязычии, постепенно развивалось образование, фламандский язык появился в школах, потом в университетах. За 60 лет к 1930 году, удалось перевести школы во Фландрии полностью на родной язык, а еще 30 лет спустя в Университете Гента все лекции стали доступны на фламандском. Для становления образования на собственном языке, фламандцам потребовалось 130 лет.
2. Эпизод второй.
Следующим эпизодом в "Балладе о языках" стало требование от франкоязычных бельгийцев знания фламандского. Формально, никто не может никого принудить к изучению языков. Несмотря на то, что в конституции Бельгии обозначены 3 государственных языка: нидерландский (бельгийский или фламандский вариант на практике), французский и немецкий, говорит на всех трех языках далеко не каждый. Между тем, реалии изменились, и Фландрия стала намного богаче Валлонии. Вопрос о языке зазвучал по-новому, если вы хотите иметь хороший заработок, то вам придется искать работу во Фландрии, в двуязычном Брюсселе, это и подавно, обязательное условие.
Обиходный язык брюссельцев – французский, сам город – некогда, фламандский, стал "сам по себе городом", предоставив остальным провинциям свободу бороться за влияние на себя, остается нейтральной территорией. Одно из полей таких сражений – общеобразовательные школы. Фламандцы, стремясь укрепить языковые позиции, активно финансировали открытие фламандских школ в Брюсселе. И что же? В Брюсселе наступил школьный кризис! До начала занятий, вокруг фламандских школ разрастаются палаточные городки родителей, караулящих свою очередь на запись детей. Мест во фламандские школы не хватает, речь не идет даже о каких-то отдельных детях, которым не хватит мест. Во фламандское образование в Брюсселе попадают счастливчики. Речь теперь идет не только о национальной гордости родителей, но о их тревоги за будущее ребенка, без знания государственного языка – не может быть серьезных перспектив.
Поначалу, этим казались озабочены только брюссельские родители, но что же? За те годы, которые я прожил в Генте, я встречаю все больше студентов из Валлонии. Дело спасения утопающих – дело самих утопающих, молодые люди хватаются за шанс получить необходимое образование.
3. Последняя пристань.
Отношение франкоязычных к фламандскому языку очень долго оставалось пренебрежительным, "то ли дело великий язык Республики, язык Бонапарта, Бальзака и Гюго". Франция всегда была известна своим шовинизмом и очень часто нелюбима за это. Валлоны спохватились, что Валлония – не часть Франции только сейчас, когда разросшееся движение фламандских националистов объявило о решимости положить конец существованию Бельгии. Спохватились об этом и сами фламандцы, шутка ли, при дележке пирога Брюссель не достанется никому вовсе. Что же останется?
На днях я наткнулся на такую заметку в De Morgen: "10 фламандских общеобразовательных школ начинают работать по многоязыковой системе обучения. Во французской части Бельгии метод "погружения" уже применяется в 150 школах. В таких школах, франкоязычные дети учатся читать и писать на голландском, и только потом, по-французски, такие школы – социальный заказ. Схема обучения такова в течении первого года: 75% предметов дается на нидерландском, и только 25% на французском (родном) языке. Дети учатся читать и писать на нидерландском языке, читать на французском с третьего года обучения, писать по-французски с четвертого года обучения. Начиная с четвертого года обучения, предметы даются 50/50 на французском и нидерландском. С шестого года обучения, дети сдают экзамены на родном языке.
Важная деталь, обучение на нидерландском ведут педагоги из Фландрии, уроки и общение с педагогом проходят на фламандском исключительно. Я видел эту систему в действии, дети моих друзей из Казахстана отправились в школу в 2,5 года, совершенно не зная языка. Первые полгода – это стресс и слезы, но ко второму классу дети иммигрантов становятся двуязычными. Позднее, они изучают еще два или три языка на выбор как иностранные. Сейчас в Бельгийском образовании наметилось нововведение: детей иммигрантов намереваются обучать собственному языку, как второму иностранному. Причиной был вывод: передача необходимого культурного основания полноценна лишь со знанием родного языка, т.е. языка родителей, без знания своих культурных основ, судьба детей иммигрантов – пополнение маргинальных слоев общества. Существуют определенные опасения, связанные с такой системой образования. Например, безъязычие. Однако, учителя с большим энтузиазмом относятся к идее таких школ. Что интересно, учащиеся таких школ имеют лучшую успеваемость по изучению собственного языка, нежели ученики из обычной школы. Здесь активно применяется опыт интеграции детей иммигрантов, не говорящих ни на одном из языков Бельгии и вовсе. В конечном итоге, их средняя успеваемость по французскому языку выше, чем у детей валлонцев. Признается, что уровень знания нидерландского в школах погружения мог бы, по-прежнему быть лучше. Есть и идеи в этой связи: обмен учениками, один настоящий носитель языка в классе может сделать чудо!
Давно хотел написать о проблеме языка, тема обширна, об этом можно рассказывать до бесконечности. Не мы одни занимаемся восстановлением языка, бельгийцы заняты этим каждый день, после денег и занятости это третий по значимости вопрос в местной политике. Недавно бельгийцев попросили ответить на вопрос: кому Вы доверяете более всего? Подавляющее большинство бельгийцев доверяет работникам образования, людям служащим своей стране призванием и квалификацией. Возможно, что и нам пора избавиться от иллюзий, что проблема решиться сама собой и правильно расставить приоритеты. Правильное устроение образования – наша последняя пристань в этом мире, и государственная политика в отношении языка – последняя пристань самого государства.
Тимур ДЮСЕМБЕКОВ 27 апреля, 2007 Гент, Восточная Фландрия/Бельгия
|