Силы небесные! Сделайте так, чтобы я больше никогда ее не видел! Пусть она живет хоть до ста лет, но где-нибудь на прекрасном тропическом острове, где нет ни телевидения, ни радио, ни продюсеров, благодаря которым она до сих пор изображает радость. А еще лучше отправьте ее на далекую звезду, пусть познает другую жизнь – без любви, цветов, аплодисментов…

И пусть это будет самым страшным наказанием за то, что она сотворила с собой и с теми, кто ее так любил и так ей верил…

(Молитва бывшего поклонника)

Приехали!

Ну и за каким чертом я поплелся на этот концерт? Ведь были знаки свыше – накануне свалился с тяжелейшим отравлением и к вечеру чувствовал себя так, будто по всему телу каток проехал. Или решил разыграть ситуацию, как в анекдоте? Стошнит – авось полегчает? Не стошнило и не полегчало. Было никак. Ужасно противно. Главным образом, от осознания того, что у меня до сих пор не хватает сил понять, простить и отпустить ЕЕ. Ту женщину, которую любил. И которая теперь плюет на меня с высокой колокольни.

"Придурок, да на кой ты ей сдался? – смеются друзья. – У нее таких, как ты, – армия, легион". Понимаю. Повзрослевшие мальчики, потерявшие девственность от одного только звука ее голоса, взращенные и вскормленные грудным молоком ее песен. Этим солдатам любви давно пора в отставку, а они все еще стоят в карауле, не понимая, почему во дворце этой Королевы пируют разные жлобы, пошляки и прилипалы. Да и сам дворец давно перестроили в "Фабрику"…

Любовь там точно не живет. Какой-то въевшийся, ничем не перебиваемый привкус самого дешевого блуда. Мне-то на самом деле глубоко по фигу, с кем она теперь – с Галкиным ли, с этим птенцом девятнадцатилетним из ее "Фабрики звезд", главное, что не со мной и не с теми, кто, подобно солдатам Орловского полка, внесли на руках своих на российский престол Екатерину Вторую… Эка хватил! Но как бы ни хромало сравнение – это то, что я чувствую всем своим естеством. Так странно, когда с каждым годом все меньше песен и все больше фаворитов.

…Мне нестерпимо хотелось с ней поговорить. Понять, что же все-таки с ней происходит. Ведь даже микрофону неработающему понятно, что от той Пугачевой, которая в середине восьмидесятых и даже еще в конце девяностых окрыляла, вдохновляла, сводила с ума, заставляла хохотать и биться в истерике, поднимала в космос и на борьбу за мир, осталась лишь оболочка. Разукрашенная, выпотрошенная, накаченная силиконом кукла, открывающая рот под свой собственный голос десятилетней давности, а, следовательно, уже чужой, ей не принадлежащий. И, что самое страшное, без намека на присутствие души. Быть может, это злые шаманы из племени мумбо-юмбо ее заколдовали, превратили в зомби, и вот теперь это тело, лишенное сущности, топочет ножками, скачет по проходам зрительных залов, собирает букеты, мягкие игрушки, какие-то довоенные шаленки, банки с консервированными огурцами… а душа меж тем давным-давно покинула ее, "ушла далеко-далеко, не мучаясь и не тревожась"?!

Мне надо было заглянуть ей в глаза. Но я так боялся увидеть пустые глазницы медузы горгоны, это бы убило меня на месте. Сдрейфил, отправил вместо себя гонца, но как это было обставлено! Первоклассная авантюра: в Москву полетит наш музыкальный обозреватель, чтобы на обратном пути, в бизнес-салоне "Боинга", на котором звезда перемещалась в направлении Алматы, поговорить с ней о самом сокровенном. Не о Максиме Галкине, боже упаси, и не о том, какой род бизнеса изберет АБП по выходу на фактическую пенсию. Только о творчестве, это вечное. На высоте 10 тысяч метров все ближе к Богу – не соврешь, не отвертишься.

Для Аллы Борисовны компания нашего журналиста не стала сюрпризом. Политес был соблюден: были долгие телефонные переговоры с директором певицы Еленой Чупраковой, просьбы, увещевания, железобетонные аргументы и клятвы "ни одного желтого вопроса"… В конце концов, был сам факт присутствия на борту авиалайнера симпатичного, хорошо воспитанного и далеко не глупого молодого человека, короткая беседа с которым едва ли была бы обременительной для прекрасной дамы, страдающей аэрофобией.

>…Меня в поведении Пугачевой потряс не отказ как таковой и даже не то, что огромные деньги вылетели в трубу. А то, что она даже не повернула головы в сторону Артема. Он, стоя, что-то говорил, объяснял – она сидела и смотрела в иллюминатор невидящим взглядом.

И вот тогда я поверил в существование зомби. Или скорее в то, что даже самая гениальная женщина может стать заурядной стервой, когда в ней не остается ни капли великодушия.

И любовь моя – не моя

В ноябре 1998 года, отыграв в концертном зале "Россия" свой прощальный спектакль "Избранное", после которого даже Галина Волчек – театрального человека невозможно обмануть! – дала высочайшую оценку: "Она куда-то очень высоко взлетела", Алла Пугачева перестала быть Женщиной, которая поет. К нам вернулась тетя. Барышня с Крестьянской заставы. Купчиха. Она не выдержала испытания самой высокой нотой, а то, что она эту ноту таки взяла, вне всякого сомнения – включите видеозапись и попробуйте узнать в той гениальной драматической актрисе, представшей перед публикой в трех различных ипостасях, нынешнюю мадам фанерщицу.

И покатился этот балаганчик – кошмарный "черный" период, продолжающийся и поныне. Бесконечный "чес" по городам и селам бывшего Советского Союза с откровенно плохой программой. Презентация в ночном гей-клубе макси-сингла и идиотская роль выпускницы "Фабрики звезд" в пошлом римейке на фильм "За двумя зайцами" в компании с Веркой Сердючкой. Художественное руководство антихудожественной "Фабрикой звезд" и умопомрачительные дуэты с человеком-перверсией Сергеем Зверевым. Публичная ругань с Кобзоном и демонстративный развод с Киркоровым. Изгнание из "Песни года" ее бессменных ведущих и артистов, не входящих в "пугачевский клан". И, как апофеоз сумасбродства, матерные частушки в Кремле: "Тетка к Алле приставала – спойте что-нибудь на бис, и певица не смолчала, ей сказала: "от..сь".

Насыщенной жизнью живет народная артистка Советского Союза. Она постоянно "светится", но абсолютно ничего не делает в искусстве и для искусства. Уже многие лета.

И бог бы с ней – ну "устала Алла, вот"!", имеет право расслабиться и погреться в лучах былой славы. Тем более что нынешней ее публике абсолютно все равно, что она поет и поет ли вообще. Важно осознание того, что "я Ленина видел" – живую легенду, пущай и "фанерную".

Только тем, кого Пугачева когда-то воспитала на высокой поэзии "Монологов Певицы", открыв неискушенному строителю коммунизма забытых Мандельштама и Цветаеву, тем, ради которых она, рискуя жизнью, приезжала в Припять – зону радиоактивного заражения, – тем сочинцам, которые стоя приветствовали ее в момент травли после скандала в гостинице "Прибалтийская", не по барабану. Они чувствуют себя дважды преданными. И они не простят.

Как я сегодня достаю с полки диск с записью московского концерта "Пришла и говорю" и слышу монолог, звучащий как клятва: "Пока я жива – я буду петь только живьем".

80 процентов "фанеры" в последнем алматинском концерте длиной час двадцать – это нормально? Привозить одну и ту же программу в третий раз за три года – тоже прокатит?! Если бы вы только знали, как это было чудовищно!

Мне возразят: силы на исходе, голоса почти не осталось… Вранье! Поверьте музыканту: голос Пугачевой давно уже не звучал так, как 10 мая 2007 года. Когда человек может, но не хочет – это просто лень. Нежелание напрягаться. Пофигизм, если не сказать грубее.

Думаете, ей стыдно? Дама просто тупо зарабатывает

деньги, обманывая своих зрителей. И когда под занавес полуторачасовой халтуры она выверенным жестом обнимает цветочную клумбу и шепчет слова любви ко всем, кто ее не забывает, а, значит, и ко мне, я чувствую, как моя былая любовь превращается в ненависть, словно хорошее вино в уксус.

"Приглашение на закат" я не принимаю. Вы, нынешняя Алла Борисовна, для меня закрытая страница истории. А любовь к Той, кому я десятилетним мальчиком принес на сцену букет алых роз, я сохраню до конца жизни.

Алла Пугачева могла покинуть сцену достойно, как великая актриса двадцатого столетия. А уйдет как главная "фанерщица" российской попсы

Алексей ГОСТЕВ
#102 за 15 мая 2007