В Казахстане ширится инвестиционный бум.
>Проектов становится все больше, от локальных – в десятки и сотни миллионов – до стратегических, в десятки миллиардов долларов. Во многие секторы экономики отпала надобность привлекать инвесторов – и без того их подчас слишком много, они уже "стоят в очереди". А последние налоговые инициативы руководства страны позволяют предположить, что очередь скоро станет еще больше: в республике складывается почти идеальный инвестиционный климат, едва ли не самый комфортный на всем Евразийском континенте. Однако на этом приятном фоне все более очевидным становится то, что многочисленные инвестпроекты нуждаются в качественном управлении

Желания и возможности

Инвесторы, которых интересуют вложения в нашей стране, не являются однородной серой массой. У них разные интересы, цели, масштабы и разное понимание перспектив, которые предоставляет развертывание того или иного бизнес-проекта. Одни рассчитывают на краткосрочный эффект, другие – на длительную работу, одних интересует локальный рынок, другие ориентируются на внешний сбыт. Отдельная группа инвесторов активно выдвигается со своими проектами на внешние рынки. Беспрецедентные по масштабам и объемам проекты разворачивает само государство, привлекая к участию в них через самые разные стимулы обширный пласт частных инвесторов. Наверное, со стороны весь этот процесс напоминает стихийное броуновское движение. Но общей для его участников и в целом редкой чертой времени становится ощущение того, что ваши желания и возможности практически совпадают. В Казахстане сложилась действительно уникальная ситуация, когда есть и деньги, которые можно вложить, и высокий спрос на проекты самых разных направлений, и растущий рынок, который в большинстве своих секторов еще далек до насыщения, а значит, позволяет не только зарабатывать сегодня, но и закрепить за собой место на завтра и послезавтра.

Это удивительное совпадение и подстегивает инвестиционный бум. Вложения в Казахстане стали привлекательны, потому сюда стремятся капиталы как внешних, так и внутренних участников экономического процесса. Все это особенно радостно потому, что уникальное соединение во времени высоких экспортных доходов, высокого местного спроса и широких возможностей для вложения капиталов в растущие рынки дает возможность быстро и радикально модернизировать Казахстан. У нас появляется заманчивый шанс за считанные годы, может быть, за каких-нибудь семь – десять лет пройти путь Южной Кореи, Тайваня, Гонконга в инфраструктурной и технологической модернизации: создать хорошие дороги и связь, построить современные города и развить десятки конкурентоспособных предприятий, способных занять достойное место на мировом рынке. Именно на это в последние годы делает ставку правительство, создавая госинституты развития, открывая специальные экономические зоны, разворачивая беспрецедентные по масштабам программы в инфраструктурной сфере, а также давая карт-бланш "прорывным" технологическим проектам. Шанса действительно упускать нельзя. Однако если с государственными намерениями и целями все в целом понятно, то с самими инвестициями и проектами дело обстоит сложнее. Суммируя их структуру и направленность, отраслевые эксперты часто скептически отмечают, что о модернизации, которой ждет правительство, говорить пока преждевременно. Потому что налицо несовпадение целей, которые ставят перед собой правительство, институты развития, региональные СЭЗ, госкомпании, с одной стороны, и частный капитал – с другой. Впрочем, это не является неожиданным и не ново исторически, как не ново и то, что в самых разных инвестпроектах бывают сложности с управлением.

Государственный интерес

Начнем с того, что в рамках поставленных задач модернизации стремится сделать государство.

Во-первых, на фоне высоких экспортных поступлений оно максимально использует свои ресурсы для того, чтобы улучшить инфраструктуру, а также привлечь в длительные и масштабные инфраструктурные проекты различных инвесторов на комфортных для них условиях. В нынешнем году были анонсированы две беспрецедентные по объемам инвестиций программы: Транспортная стратегия РК и Программа развития энергетической отрасли, обе ориентированы на период до 2015 года. Развитие транспортной инфраструктуры предполагает инвестиции в объеме более 30 млрд. долл. – речь идет о полной реконструкции тысяч километров автодорог, строительстве новых автобанов, железных дорог, коммуникаций. В ряд проектов привлекаются иностранные концессионеры. Энергетическая программа, которая пока обсуждается, предполагает инвестиции в объеме порядка 15 млрд. долл. Только для строительства генерирующих мощностей, среди которых атомные, тепло- и гидростанции в разных регионах страны, потребуется более 11 млрд. долл., еще 4 млрд. будут привлечены в распределение энергии.

Компаниям, вовлеченным в такие программы на правах соинвесторов или концессионеров, государственный интерес чрезвычайно выгоден. Поэтому, наверное, не случайно в прессе периодически всплывает избитая тема закрытости подобных сделок, участия в них узкого круга "своих". То, что с государством работать действительно удобно, очевидно хотя бы по примеру строительства Мойнакской ГЭС, инвестиционная стоимость которой составляет более четверти миллиарда долларов. Проект выполняет АО "Мойнакская ГЭС", 51 процентом акций которого владеют госкомпания "КазКуат", а 49 – частное АО "Бирлик". Первый этап строительства финансирует госинститут развития – Банк развития Казахстана, причем БРК взял на себя обязательство не только предоставить кредит на 25 млн. долл., но и привлечь от других фининститутов оставшуюся сумму. Для финансирования второго этапа было подписано кредитное соглашение на сумму 200 млн. долл. между АО "Мойнакская ГЭС" и Банком развития Китая, при этом на 100 млн. долл. предоставляется гарантия правительства Казахстана. Частной фирме "Бирлик", безусловно, выгодны такие условия, при которых она фактически не несет прямых затрат по реализации инвестпроекта, зато в будущем будет получать почти половину дохода.

Во-вторых, государство готово напрямую финансировать приобретение передовых технологий для самых лучших проектов. На это направлена инициатива президента отобрать тридцать предприятий-флагманов, обладающих лучшими инновационными проектами, которые в будущем должны составить основу технологической индустрии страны. Здесь есть историческая аналогия с некоторыми южнокорейскими и японскими компаниями, которые в разное время тоже получали значительную помощь от государства и благодаря этому обеспечили себе последующий технологический успех. Не зря по всему Казахстану в борьбу за право называться "прорывными" уже вступили десятки проектов. Как и в первом случае, для их совладельцев и частных инвесторов возможность рассчитывать на финансовую поддержку государства и вообще попасть в "особый список" привилегированных имеет стратегический смысл.

В-третьих, правительство создает специальные экономические зоны с предельно мягким налоговым климатом, пропуском в которые, опять-таки, является инновационная направленность. Свежий пример – открытие СЭЗ в рамках текстильного кластера в Южном Казахстане. Можно упомянуть также открытые в 2006 году СЭЗ "Ертiс" в Павлодарской области, "Алатау IT-city" под Алматы, научно-прикладные технопарки, создаваемые в Курчатове и Степногорске. Под крышей подобных зон могут развиваться только весьма специфичные проекты, изначально ориентированные на самый высокий уровень технологий и требующие больших стартовых инвестиций. Комфортно здесь будут чувствовать себя и иностранные компании, входя в совместные проекты со своими ноу-хау. В общем, СЭЗ – это тоже своего рода "теплица" для избранных, к которым предъявляются предельно высокие требования.

В-четвертых, говоря об "избранных" бизнесах как о части нашего экономического поля, надо отметить, что государство не первый год поддерживает проекты, нацеленные на модернизацию, через специально созданные институты развития. Причем последних с каждым годом становилось все больше. В 2001 году был создан Банк развития Казахстана, ориентированный на поддержку предпринимательства в целом. В 2003-м, после принятия Индустриально-инновационной стратегии развития РК, появились Инвестиционный фонд Казахстана (ИФК), Национальный инновационный фонд (НИФ), Государственная страховая корпорация по страхованию экспортных кредитов и инвестиций (ГСК), а также Центр маркетингово-аналитических исследований (ЦМАИ). На каждый из них были возложены индивидуальные способы инвестиционного стимулирования и поддержки конкурентоспособных производств в стране. Так, НИФ отвечает за внедрение инноваций и развитие венчурных фондов, стимулирующих "хайтековские" проекты, а также принимает непосредственное участие в уставном капитале предприятий, выпускающих технологичную и наукоемкую продукцию. "До 70 процентов от общего финансирования мы намерены вкладывать в четыре приоритетных направления: информационные технологии, технологии для пищевой промышленности, нефтегазового сектора, а также биотехнологии и фармацевтику, – поясняет руководитель НИФ Нурбек Раев. – Все они являются весьма перспективными с точки зрения инноваций. Например, сейчас фондом осваивается два интересных проекта в сфере фармацевтики. В 2006 году нами приняты обязательства по проекту производства мониторов и телевизоров". Задачей ГСК стало содействие экспорту и исследование внешних рынков, целью ИФК – поддержка несырьевых проектов частного сектора через участие в капитале предприятий.

В общем, вся система госинститутов развития изначально создавалась как цельная система всесторонней поддержки инноваций. Ее замысел напоминает инкубатор, призванный заботливо выращивать каждый инновационный проект. Институты действительно обеспечили весомую долю инвестиционного потока: только за 2003 – 2005 годы в Казахстане в несырьевом секторе реализовано около 400 проектов осуществленных с участием ИР. Их общая стоимость достигла 3,3 млрд. долл., средства институтов развития были вложены в 136 проектов. В последующий период, по оценкам АО "Фонд устойчивого развития "Казына", инвестиционный поток вырос почти вдвое. Между тем только в 2006 году инвестиционная потребность несырьевого сектора экономики превышала 10 млрд. долл. С 2006 года институтов развития в Казахстане стало еще больше. Для сбалансирования их деятельности был специально создан госфонд "Казына", который стал единственным держателем акций всех институтов развития – как "старых" (БРК, ИФК, НИФ, ГСК, ЦМАИ), так и "новых" – Центра содействия инвестициям "Казинвест" и Фонда развития малого предпринимательства.

И вот что здесь показательно, опять-таки в плане качества управления. Попытаемся ответить на вопрос, для чего потребовалось создавать такую "регулирующую" структуру, как "Казына"? Не слишком ли заорганизованной выглядит вся схема приоритетных госинвестиций? На самом деле, спустя всего три года после создания институтов развития правительству пришлось думать над тем, как упорядочить их работу. Дело в том, что даже в государственных холдингах, специально созданных для того, чтобы направлять инвестиции в сферу инноваций и в модернизацию, возникли коммерческие перекосы и издержки в управлении. Вот как прокомментировал это в официальном журнале "Казахстан" эксперт самого фонда "Казына": "Институты развития (ИР) так и не нашли общего языка по поводу начала и конца инновационных процессов. Более того, каждый имел о них собственное, не совпадающее с другими мнение, а потому вместо объединения ИР начался процесс их размежевания. Во-первых, некоторые ИР, в частности БРК, стали дублировать работу коммерческих банков, кредитуя те проекты, которые традиционно должны находиться в "сфере влияния" банков второго уровня. Во-вторых, ИР стали конкурировать друг с другом. Наконец, они исказили свое изначальное предназначение, отказываясь от важных, с точки зрения долгосрочной перспективы, проектов: ИР предпочитают браться только за те проекты, которые приносят выгоду уже сейчас. Сформированные как акционерные общества, финансовые институты развития занялись поиском способов быстрой коммерциализации выделенных им бюджетных средств. При этом самым успешным оказалось строительство небольших заводов в бурно развивающейся строительной индустрии, а потому нет ничего удивительного в том, что финансовые и сервисные ИР в основном начали заниматься проектами именно в этой сфере".

Таким образом, создание фонда "Казына" было вынужденным шагом, призванным упорядочить распределение государственных инвестиционных средств, а также исправить имидж институтов развития, прежде всего, в глазах руководства страны. Комментируя созданную схему, руководитель фонда "Казына" Кайрат Келимбетов отметил, что цель всей структуры институтов развития – сформировать единую "финансово-сервисную цепочку развития бизнеса: определять приоритетные отрасли и направления инвестирования, затем проводить отбор наиболее привлекательных идей частного сектора, потом входить в долю в проекте и финансировать его. Звеньями данной цепочки являются институты развития, которые, дополняя друг друга, должны действовать слаженно. Данная система будет работать как один большой проект". Конечно, это – в идеале. К тому же столь сложная модель, как показывает практика, не может избежать определенной закрытости. Кстати, фонд, как уточняет г-н Келимбетов, будет заниматься реализацией "только "прорывных" проектов". Получается, что все институты развития с задачи поддержки инноваций в целом переориентируются только на узкий круг самых передовых проектов? А оправданно ли, в таком случае, такое их количество? В общем, как видим, ясности с государственной инвестиционной схемой не хватает. А гарантом "правильной" инвестиционной политики выступает только госфонд "Казына". Возникает очень большой вопрос, будет ли качественным и эффективным его управление инвестиционным потоком, учитывая громоздкость структуры, а главное – закрытость критериев оценки проектов.

Кстати, тот факт, что управление государственных менеджеров далеко не всегда эффективно, давно известен. Об этом можно судить по некоторым инвестпроектам самих госкомпаний. Среди свежих примеров – проект национального оператора связи "Казахтелеком" по выводу на рынок нового брэнда сотовой связи "Neo". Как видим, раскрутка Neo прошла не очень удачно, так как его продажи пока значительно отстают от первоначальных инвестиционных планов. Возможно, так вышло потому, что основные конкуренты постоянно делают ходы на опережение и вообще работают более гибко? Между тем соинвестору, которого "Казахтелеком" привлек в этот проект, только на первом этапе пришлось вложить в строительство сети 150 млн. долл. В дальнейшем, по предварительным оценкам, еще порядка 100 млн. потребует расширение сети, если, конечно, "Казахтелеком" намерен конкурировать с другими операторами по зоне покрытия. В общем, пока неясно, будет ли ожидаемый инвестиционный эффект от этого проекта. А деньги вложены.

Словом, с управлением есть серьезные проблемы уже на уровне государственных стратегий. Конечно, инвесторы в Казахстане, как видим, участвуют во многих долгосрочных проектах, стратегически интересных государству. Однако для того чтобы их заинтересовать, правительству пришлось построить целую систему стимулов, начиная от преференций и льгот в рамках СЭЗ, эксклюзивных концессионных контрактов и заканчивая вливаниями институтов развития. Таким образом, группа инвесторов, работающих в условиях особых стимулов СЭЗ, технопарков, государственных инвестпроектов и т. п., стоит особняком от всего остального потока капитала, текущего в экономику. Доктор экономических наук Ергали Мусин по этому поводу высказал мысль, что "рост технологического сектора и прорывных производств возможен лишь в "тепличных" условиях и за счет больших расходов государства, на которые оно сегодня идет". С этим можно согласиться. Но ведь кроме "избранных", у нас есть еще обширная группа других проектов, где все значительно проще.

Частный интерес

Большинство крупных казахстанских инвесторов, у которых без государственных стимулов и преференций нет желания участвовать в долгосрочных, к тому же очень сложных по управлению, проектах по модернизации, идут по традиционному пути. Они вкладывают в высокодоходные и относительно "короткие" проекты как в Казахстане, так и за его пределами. Как правило, это строительство, участие в энергетических проектах, сервисное обслуживание сырьевой индустрии.

В Казахстане быструю отдачу приносят строительные проекты и сектор недвижимости в целом, популярность которых у инвесторов остается очень высокой. На январь 2007 года, по данным Нацстатагентства, операции с недвижимым имуществом привлекли 38,7 проц. всех внутренних инвестиций в основной капитал.

Значительные капиталы отечественного бизнеса осваиваются за рубежом, при этом инвесторы решают как свои локальные, так и стратегические цели. Например, одна из компаний после заключения стратегических договоренностей с правительством Турции подготовила проект строительства нефтеперегонного завода в этой стране. Цель – обеспечить в рамках южного экспортного маршрута экспорт не только нефти, но и ее конечных продуктов. Проект стоимостью в несколько сотен миллионов долларов в прошлом году получил поддержку руководства республики. Другой инвестор из Казахстана строит огромные складские комплексы в разных регионах России. Только в подмосковном Северном Домодедове компания инвестирует в транспортно-логистический центр 700 млн. долларов. Здесь все тоже просто и понятно: склады на таких крупных транспортных узлах, как Москва, окупаются быстро и приносят стабильную прибыль.

У ряда казахстанских компаний пользуется популярностью участие в энергетических сетях других государств. Тем более, наших туда активно зовут. Недавно министр энергетики Грузии Николоз Гилаури пригласил казахстанских инвесторов на тендер по приватизации грузинских ГЭС. Кстати, ранее казахстанская компания уже купила часть энергетических активов этой страны – газораспределительную компанию "Тбилгаз". Подобные вложения, с учетом общего состояния рынка и уровня цен в таких странах, как Грузия, для отечественного капитала не представляются дорогими, вместе с тем они обеспечивают стабильную прибыль, причем – что немаловажно – сразу. Казахстанскому бизнесу также интересно обслуживать сырьевой сектор, где в рамках модернизации осваиваются огромные средства. Однако у нефтегазовых компаний зачастую слишком высокие технологические требования, а кроме того, существуют свои интересы в рамках трансфертных схем, поэтому они часто привлекают в свои проекты иностранные компании. Например, в прошлом году в проекте по строительству нефтехимического комплекса в Атырауской области тендер на проектирование выиграла британская Foster Wheeler.

Но все это касается крупных вложений и проектов. В свою очередь, наиболее массовая группа казахстанских инвесторов идет в локальные проекты, например, в сельском хозяйстве, переработке сельхозсырья, местном сервисном бизнесе, сфере торговли и услуг. Эта обширная прослойка бизнесменов зачастую не интересуется поддержкой госинститутов, не очень разбирается в их сложной регламентной базе и предпочитает рассчитывать на свои силы. И как раз об этой группе инвесторов среди аналитиков бытует мнение о недокапитализированности отечественного бизнеса, которая является препятствием на пути многих интересных начинаний. Но, возможно, на деле все проще: эти бизнесы просто довольствуются тем, что имеют. "В нашем случае нет ни смысла, ни возможности идти в крупные и сложные проекты, – говорит замдиректора ТОО "Альтаир" по производству пеноблоков Талгат Таиров. – Мы имеем свой сбыт и им довольны, планируем небольшие расширения, и таких, как мы, по стране тысячи. Как инвестор мы не в состоянии создавать крупное производство, для этого есть серьезные компании и государственные фонды".

На всем этом фоне очень рельефно смотрятся инвестпроекты иностранного капитала, который сегодня не просто активно, но агрессивно стремится в Казахстан. На днях в Шымкенте нам рассказывали, как индийский текстильный мегахолдинг с оборотами, в несколько десятков раз превышающими ожидаемые обороты местной свободной экономической зоны, пытается зайти со своими капиталами в предприятия СЭЗ. Причем уровень контактов самый высокий: в область прилетал лично министр текстиля Индии. Можно вспомнить о машиностроительных заводах Казахстана, таких как "Агромашхолдинг" или "Азия-Авто", в каждом из которых присутствует значительная доля российского акционерного капитала.

В начале этого года сообщалось о том, что британская компания Pilkington приступила к строительству в Казахстане стекольного завода, причем практически одновременно с немецким холдингом Steinert industries GmbH, который в 2008 году собирается запускать свое стекольное предприятие. Британцы инвестируют в свой проект только на строительной стадии 150 млн. евро, и мощность их завода (180 тыс. тонн стекла в год) с лихвой обеспечит потребности казахстанского рынка. Немцы, уже владеющие стекольным заводом в Киргизии, вкладывают в свой актюбинский проект порядка 200 млн. евро, и его объемы должны превысить 220 тыс. тонн в год. Совершенно понятно, что оба инвестпроекта являются результатом сверхкомфортного налогового климата в Казахстане, какого ни Pilkington, ни Steinert (оба – экспортеры мировой величины) не находят в других сопредельных странах и, тем более, не имеют у себя на родине. Разумеется, едва ли компании, имеющие не один завод по всему миру, интересует внутренний рынок республики. Казахстан для них – это площадка для создания экспортоориентированных предприятий, нацеленных на более масштабные рынки Китая, России, стран Юго-Восточной Азии. Достаточно сказать, что потребление стекла в КНР растет колоссальными темпами: если в начале 1990-х годов Китай потреблял пятую часть мирового объема стекла, то сейчас на его долю приходится уже треть.

Как это ни странно для нашего, по местным представлениям, достаточно развитого строительного бизнеса, он также не в состоянии конкурировать с иностранными компаниями в отдельных мегапроектах. Многие обратили внимание, что в проекте сооружения "казахстанского Лас-Вегаса" на берегу Капчагая отечественные девелоперы изначально даже не фигурировали. В проекте стоимостью от 10 до 20 млрд. долл. соперничали китайские Talented Dragon Investment ltd и Shun Tak Holdings Limited с южнокорейской Rehoboth Group. Китайцы, готовые совместно вложить в "Лас-Вегас" 10 млрд. долл., обещали построить комфортабельный город на 70 тыс. жителей и развлекательные комплексы с "Чудо-башней" в центре высотой 607 метров (это будет самое высокое здание в мире). Корейская компания также обещает построить город, еще больший по площади, с передачей социальных объектов Капчагаю, но уже за 20 млрд. долл. Такой размах, видимо, пока не по силам даже ведущим казахстанским инвесторам.

Подобные проекты, которые сейчас разворачивают иностранные компании в Казахстане, можно перечислять долго. Сам их масштаб, как и степень конкуренции желающих за право вложить в Казахстан, свидетельствует об одном: инвестиции в республику придут в любом случае, вне зависимости от желания или возможностей нашего отечественного капитала. А дело сегодня только за тем, чтобы грамотно, с максимальной пользой для себя отрегулировать этот процесс. Правда, если модернизация пройдет "на плечах" иностранных инвесторов, то для нас в Казахстане актуален вопрос: кто впоследствии будет пользоваться ее плодами? Понятно, что первыми в очереди стоят те же концессионеры, госкомпании-инвесторы и группа "привилегированных" компаний – обладателей "прорывных" проектов, которые сегодня застолбили себе место в рамках СЭЗ, технопарков, совместных предприятий. Может быть, будут и другие – из тех, кто успеет вскочить на подножку уходящего поезда.

Алексей Иконников
Алматы

№9 (194) 9 - 22 мая 2007 г