>"Всемирная паутина" вполне может стать новым "маршрутом" в обход государства и существующих политических сообществ, но вот вопрос - укрепит это демократию, или задушит ее?

Итак, вашингтонский журналист, предупреждавший меня 10 лет назад, что интернет обречен, что он неизбежно рухнет под тяжестью собственного контента, ошибся. Интернет не только сохранился, но и меняет всю нашу жизнь - то, как мы работаем, делаем покупки, общаемся, даже влюбляемся. Но как он влияет на общество в целом? В свое время Промышленная революция полностью изменила политический процесс, принесла с собой всеобщее избирательное право, социализм в его современном понимании, коммунизм и фашизм. Каким же образом интернет-революция может преобразовать политическую жизнь нашей эпохи?

На прошлой неделе в нашей столице состоялся "съезд революционеров": верховное главнокомандование Google во главе с генеральным директором Эриком Шмидтом (Eric Schmidt) собралось в Лондоне на важное совещание. Руководству компании необходимо было опровергнуть обвинения в том, что Google представляет угрозу для общества, сохраняя информацию обо всех своих пользователях. Вряд ли Шмидту удалось развеять опасение заявлением, что компания желает знать о нас ровно столько, чтобы это позволило ей ответить на вопрос: "Что делать завтра?"

Впрочем, самые мрачные новости он припас для политиков. Во-первых, им придется еще тщательнее выбирать выражения, чем сегодня. Благодаря принадлежащему Google сервису YouTube, любое ваше неосторожное слово теперь будет зафиксировано видеокамерой (скорее всего, с мобильного телефона), и за считанные минуты облетит весь мир. Именно это случилось в прошлом году с сенатором-республиканцем Джорджем Алленом (George Allen), чья расистская ремарка на митинге очень быстро превратила его в телезвезду интернета.

Кроме того, ваше прошлое перестает быть прошлым. Дэвид Кэмерон (David Cameron) и Джордж Буш должны благодарить бога, что в их студенческие годы еще не было Facebook; иначе все их юношеские безумства были бы четко задокументированы и много лет спустя выставлены на всеобщее обозрение. Благодаря интернету и эффективным поисковым системам мы живем в бесконечном "настоящем", где любая ошибка, неосторожная реплика или какие-нибудь бессвязные мысли, высказанные еще подростком на MySpace, могут быть извлечены на свет божий одним нажатием мышки.

Политик интернетовской эпохи должен полностью и без промедления признавать все свои ошибки: рано или поздно они в любом случае станут достоянием гласности. Фактические "ляпы" тоже наказуемы. Блоггеры вас скорее всего "поймают", а если нет, то Google надеется, что его собственные алгоритмы скоро достигнут уровня, позволяющего выявлять "ложные утверждения". Неудивительно, что Шмидт с улыбкой замечает: "Google сведет всех этих политиков с ума".

Впрочем, у происходящего есть и позитивная сторона. Нынешние технологии дают политикам невиданные ранее инструменты предвыборной борьбы: достаточно вспомнить, как 62000 сторонников Барака Обамы (Barack Obama) собрались на Facebook, причем самому кандидату для этого не пришлось и пальцем пошевелить. Собственный интернет-сайт позволяет практически бесплатно донести ваши мысли - без каких либо искажений - до безграничного количества избирателей. Более того, интернет может дать политикам детальную информацию о настроениях электората. Если Amazon ежечасно публикует рейтинг бестселлеров, то почему бы не разместить такой же список из пяти проблем, больше всего волнующих избирателей, и обновлять его в реальном времени?

Новые возможности открываются не только перед политиками, но и перед простыми гражданами. Самоорганизация теперь происходит быстрее и проще: утверждают, что "электронная мобилизация" избирателей напрямую повлияла на исход выборов в Испании, Южной Корее и на Филиппинах. В США в ходе избирательной кампании кандидата в президенты Говарда Дина (Howard Dean) в 2004 г. родилась новая форма "активности снизу" - с помощью интернета отдельные граждане внесли в его кассу пожертвования, сравнимые по объемам с дотациями крупных корпораций и лоббистских группировок.

Не менее важно и то, что интернет способствует коллективным действиям на местном уровне, - вплоть до ассоциаций жильцов, члены которых могут теперь общаться через собственный сайт, а не проводить постоянные собрания - и в мировом масштабе: достаточно вспомнить о таких общественных организациях, как Avaaz или Сеть по борьбе с геноцидом (Genocide Intervention Network), занимающаяся проблемой Дарфура (начиналась она с одного студенческого сайта).

Сразу бросается в глаза, насколько с точки зрения этих новшеств лидируют американцы, и как сильно отстали от них британские политики - личный сайт Кэмерона WebCameron на революцию не тянет. Еще больше, впрочем, удивляет другое: вся эта активность во многом связана с поиском новых способов оказывать давление на традиционные институты или избирать людей в их состав. Новые и быстрые технологии в конечном итоге используются для того, чтобы посадить кого-то в отделанные дубом и мрамором залы заседаний парламентов и сенатов. Обещает ли интернет в будущем более радикальные перемены?

По словам Эрика Шмидта, этого не произойдет: традиционные институты представительной демократии сохранятся в нынешнем виде: "Они пережили Вторую мировую войну - переживут и это". Кроме того, по его словам, никому не нужна "власть толпы" - даже если технически идею "прямой демократии" и можно было бы реализовать, например, путем регулярного электронного голосования.

Меня лично эти слова не убеждают. Трудно представить, чтобы, изменив механизм политического процесса, интернет оставил в неприкосновенности его содержание. Нет, назревает нечто более масштабное. На этой неделе, во время Хэйского фестиваля [ежегодный фестиваль литературы и искусства, проходящий в валлийском городе Хэй-он-Уай, при споснорской поддержке Guardian - прим. перев.] Чарльз Лидбитер (Charles Leadbeater) - сейчас он работает над книгой о воздействии интернета на творческую деятельность - объяснял, что из пассивных потребителей 20 века мы в новом столетии превращаемся в активных участников процесса. Это, по его словам, несомненно идет на пользу демократии, поскольку больше людей получат возможность влиять на происходящее, на пользу равенству, поскольку ломаются барьеры, прежде "отсекавшие" всех, кроме элиты, и на пользу свободе, поскольку люди получают возможность самовыразиться.

Однако результатом всего этого может стать куда более радикальное изменение политической культуры, чем ожидает большинство людей. Власти говорят о консультациях с народом, но обычно подобные шаги осуществляются "сверху", и их результат тщательно контролируется. Но если Wikipedia силами пяти сотрудников может собрать 6 миллионов энциклопедических статей на 100 языках, вполне возможным представляется и аналогичный процесс выработки "википолитики", результаты которого затем будут выноситься на голосование избранных народных представителей.

Новые технологии могут стать весьма привлекательным "маршрутом" в обход традиционных государственных институтов. Достаточно вспомнить оперативные действия MoveOn.org, сумевшего после урагана "Катрина" наладить контакт между 30000 эвакуированных и 10000 добровольцев, готовых предоставить им кров. А вот другой пример - организация Kiva.org, связывающая в Интернете потенциальных инвесторов из богатых стран с предпринимателями из Третьего мира, нуждающимися в кредитах. Деятельность этих организаций свидетельствует не только о разочаровании в традиционных государственных механизмах, но и о возможности полностью обходиться без них, которую дает интернет.

Возникает и другой вопрос: как интернет способен раздвинуть рамки нашего участия в политике? В настоящее время очень большую роль здесь играет география: мы голосуем по месту жительства. Но если миллионы людей MySpace, почему нельзя считать их политическим сообществом? Можно предположить, что в будущем национальные диаспоры, к примеру, смогут играть роль нынешних территориальных сообществ. Если между Израилем и палестинцами когда-либо будет заключено соглашение, подлежащее ратификации, то в референдуме, возможно, примет участие весь палестинский народ, разбросанный по свету. Существующая сегодня прямая связь между территорией и демократией в дальнейшем может ослабеть.

Есть и пессимистический вариант развития событий - интернет может подорвать само понятие социума как коллектива. Всемирная паутина связывает людей с общими интересами, пусть даже самыми специфическими. В результате, скажем, любители автотуризма из Финляндии всегда найдут "родственные души" в других странах. Но при этом традиционный коллектив может разлететься на тысячи осколков, и общество превратится в скопище индивидуальных "ниш". Таким образом, исчезнет один из важнейших элементов политического процесса - способность граждан, объединившись, играть роль противовеса государству и крупным корпорациям. Если общество распадется на мелкие "единицы" - "партии из одного участника", как выразился один интернет-гуру - сила, которую придает нам сплоченность, будет утрачена.

Другими словами, назревающие перемены могут развиваться и в том, и в другом направлении - укреплять демократию или ослаблять ее. То же самое относится и к воздействию интернета на капиталистическую систему: с одной стороны, Google, Microsoft и им подобные получают многомиллиардные прибыли, а с другой - система открытого доступа поощряет такое "антикапиталистическое" поведение, как бесплатное взаимодействие и обмен знаниями. Впрочем, в этой противоречивости тоже нет ничего нового. Не забудем, Промышленная революция принесла нам и паровой двигатель, и "мрачных фабрик преисподнюю" [строка из стихотворения Уильяма Блейка "Иерусалим" о последствиях индустриализации в Англии - прим. перев.].

Джонатан Фридланд (Jonathan Freedland),
"The Guardian", Великобритания

30 мая 2007