Россия и Казахстан: кто на смену Героям вчерашних дней?

18 июня 2007

15 июня 2007г.

Российско-казахстанский Экспертный клуб провел очередную Интернет-конференцию, посвященную проблеме формирования элит на постсоветском пространстве. В диалоге участвовали российские и казахстанские эксперты и политологи.

Александр Караваев – эксперт ИАЦ МГУ (Москва),

Нурмухамедов Бурихан – директор Института Национальных Исследований (Алматы),

Алексей Власов – эксперт, заместитель директора ИАЦ МГУ (Москва),

Андрей Хан – эксперт, редактор журнала "Правила Игры" (Алматы)

Александр Собянин – эксперт ЕЦПИ (Москва),

Андрей Казанцев – эксперт Центра Евро-Атлантической безопасности МГИМО (Москва).

Модератор – Наталья Харитонова – эксперт, руководитель спецпроекта "Россия-Казахстан" ИАЦ МГУ (Москва).

Наталья Харитонова: Уважаемые коллеги! Мы рады приветствовать Вас на очередном мероприятии Российско-Казахстанского Экспертного Клуба. Сегодняшняя Интернет-конференция посвящена проблеме рекрутирования элит на постсоветском пространстве. В последнее время все чаще можно услышать о процессе смены постсоветских элит. В этой связи первый вопрос в рамках сегодняшней дискуссии: имеет ли в реальности место подобный процесс? Каковы его основные черты? Начнем, пожалуй, с мнений представителей российского экспертного сообщества. Александр и Алексей, эксперты ИАЦ МГУ, пожалуйста!

Александр Караваев: Перефразируя одну замечательную фразу, скажу, что когда говорят об элите, моя рука тянется к пистолету. Если о лучших представителях различных профессиональных корпораций (врачи, ученые, строители, военные, спецслужбы и так далее) еще можно говорить как об элите внутри этих корпораций, то о политической такого не скажешь – это бюрократическая группа, назначенная исполнять роль политической элиты. Реальная политическая элита, соответствующая определению - сплоченная группа, обладающая ресурсами для принятия политического решения – это президент и его окружение. Другой политической элиты в наших странах не существует, хотя не спорю, у тех, кто только собирается делать политическую карьеру в проправительственных партиях, есть определенные потенции когда-то стать политической элитой.

Если говорить о России, то первая и основная смена, рекрутирование в политическую элиту произошло при Ельцине, в процессе революции 1989-1992 года. Вспомним, какое окно возможностей открылось для попадания в ту политическую элиту, то есть в круги посткпссной номенклатуры. Сотрудники институтов, журналисты, учителя, служащие, не мечтавшие о политической карьере, очень многие неожиданно получили колоссальный доступ к власти.

Движение происходило с двух сторон – рекрутирование непосредственно в структуры новой власти, вторая возможность – получить тем или иным образом в "доверительное" управление от обанкротившегося государства часть собственности (так становились олигархами).

Постепенно новая политическая и финансовая элита, причем иногда в одном и том же физическом лице, определила правила игры и прочувствовала границы своего "суверенного" пространства.

Но опять же вопрос – вот они заняли командные высоты – а почему их считать политической элитой? Часть из них - опытные чиновники, часть - представители бизнеса, бывшие или продолжающие свой бизнес, часть - представители промышленных и сырьевых монополий, карьерные служащие, с приходом Путина на сцену вышли и корпорации "силовиков". Но они что, боролись за политическую власть политическими методами? У меня лично ответ отрицательный – скорее они двигают карьеру и удерживают высоту. А это аппаратная игра, а не политическая конкуренция. Борьба между корпорациями за ресурсы власти есть, и она может приобретать очень сложные и причудливые формы, но она дирижируется лидером нации (Путин, Назарбаев, Алиев).
>В странах жесткой президентской вертикали о политической элите говорить не приходится, там царствует бюрократия и номенклатура, реальная конкуренция, отбирающая наверх людей с качествами политика, не проходит. Поэтому у нас политиком быть не в почете и опасно, зато хорошо живется "эффективному менеджеру" от политики.

Алексей Власов: О смене элит много говорят, но в большей мере предполагают обновление в силу возрастного фактора. "Качество" постсоветской элиты остается за скобками. И это не случайно. Новые люди приходят в старую систему через клановые, земляческие, иные непрозрачные каналы. Новые механизмы, если поскрести тот же "Болашак", имеют очень много наслоений прежней эпохи. Возникает тупик. Процесс элитообразования в 21 веке сохраняет черты "развитого феодализма", которые подаются в яркой упаковке "нового Поколения".

Наталья Харитонова: Спасибо! Точка зрения ясна. Андрей, Вам слово.

Андрей Казанцев: Я бы также говорил, скорее, о "смене поколений". Действительно, от власти постепенно уходят представители "первого" поколения постсоветских элит. В большинстве случаев это были люди, которые принадлежали к высшим слоям советской номенклатуры. Особенно это характерно для Центральной Азии и некоторых мусульманских автономий России, где в силу особенностей социальных структур степень кадровой преемственности в постсоветское время оказалась очень большой. Дальше я буду говорить именно об этом культурно-социальном ареале, так как он сильно отличается от Закавказья, России и запада СНГ.
В большинстве случаев речь идет об исчерпании, прежде всего, физических ресурсов. Эти люди уже просто постарели, на смену им постепенно приходит новое поколение, которое позиционирует себя, скорее, как технократов. Тем не менее, как правило, это - дети или близкие родственники, или, как минимум, члены кланов элит более старшего поколения. Их отличает то, что они имеют большой опыт совмещения деятельности в госуправлении (иногда даже в публичной политике, там, где она была, т.е. в Казахстане и, особенно, в Кыргызстане) и в коммерции. Многие из них имеют хорошее образование. Появились даже отдельные люди, имеющие западное образование. Пока это еще незаметно, но, со временем, скажется. Однако несмотря на то, что эти люди выросли в другой ситуации, черты преемственности по отношению к советской и к первому поколению постсоветской элиты сохраняются. Поэтому я и оговорился насчет того, что предпочтительнее процесс назвать "сменой поколений".

В меньшей степени процесс смены элит коснулся самого "высшего" этажа. Здесь процесс был очень неравномерен. Президент Таджикистана Набиев (бывший "горбачевский" первый секретарь компартии Таджикистана) был свергнут в начале 90-х, еще раньше, в конце существования СССР, был отстранен от власти Масалиев в Кыргызстане. Э. Рахмонова и А. Акаева уже вполне можно было считать представителями второго поколения постсоветской элиты, так как они были выходцами из "средних" номенклатурных слоев.

Среди наиболее знаковых фигур в Центральной Азии, исчезнувших в последнее время, я бы отметил, прежде всего, смерть С. Ниязова (бывший "горбачевский" первый секретарь Компартии Туркмении) и свержение А. Акаева. Последний был достаточно нетипичным представителем советской номенклатуры, президентом Академии наук, первым избранным президентом Кыргызстана. Поэтому в Кыргызстане пошел уже третий цикл смены высшего лидера. Проблема ухода с политической арены двух "долгожителей", бывших еще "горбачевскими" первыми секретарями, в ключевых странах Центральной Азии (Н. Назарбаева в Казахстане и И. Каримова в Узбекистане) постоянно возникает. Но они могут продлять свои полномочия еще достаточно долго, до того момента, когда почувствуют, что неспособны это делать по состоянию здоровья.

Наталья Харитонова: Андрей, спасибо за обстоятельный ответ. Александр, как Вы полагаете, имеет ли в реальности место процесс активной смены элит?

Александр Собянин: Да, такой процесс идет. Плохо, что процесс идет уже несколько лет, а заговорили о нем лишь после совсем уж радикальных событий в Казахстане и развитии ситуации с "Преемником-2008" в России, в связи с готовностью Госдумы и Совета Федерации согласиться с "общественным мнением" о необходимости изменения Конституции РФ ради курса развития (см. уже прошедшие события в Казахстане).

Хотелось бы обратить внимание, что до сих пор не озвучен еще более важный вопрос - полное проседание во всех странах-лидерах СНГ с обновлением управленческих кадров. В результате лучшие кадры бросают туда, где самая жесткая ситуация. И, соответственно, на прежних местах работы образуются управленческие лакуны, заполняемые абы кем, лишь бы проходили по формальным признакам.

Посмотрите, Наталья, на три страны - Россию, Казахстан, Белоруссию. И сравните фамилии высших государственных управленцев образца 2002 года и образца 2007 года. Много найдете новых фамилий, при всем том, что они все давно по несколько раз сменили чиновничьи посты, но много ли новых? Ну просто обескураживающе мало. А ведь мы говорим о трех странах, где удается сохранять социальную и общественную стабильность. В других странах хуже.

Поэтому большой недостаток идущей смены элит в том, что этот процесс не модерируется со стороны президентов, если брать не заявления и обещания, а реальную смену управленцев. Когда критикуют очередного премьер-министра или министра страны СНГ, так и хочется сказать – "Не стреляйте в музыканта, он играет как умеет". Если бы было кем заменить, надо было бы менять без всякого промедления половину наших правительств.

Например, наша Ассоциация приграничного сотрудничества востребована многими партнерами в ряде регионов России и странах СНГ и дальнего зарубежья из числа приграничных стран, но у нас просто нет такого числа аналитиков, сотрудников, чтобы мы могли быть адекватны такой потребности. Деньги пришли, есть возможности и опыт, а людей нет... В более крупных структурах кадровый голод еще страшнее, я имею в виду крупнейшие госкорпорации России и так называемые олигархические холдинги и вертикально интегрированные группы. Там вообще оголены серьезнейшие направления деятельности - ставить некого во главе.

В конец концов посмотрите на состав администрации президента России за последние годы - нигде в мире так долго не бывает такой "преемственности", часть людей сидит вообще с доисторических раннеельцинских времен. И эта "преемственность" у нас в России наверху вынужденная - кого попало ставить нельзя рядом с президентом или премьер-министром РФ.

Процесс смены элит идет вынужденно, так как задач стало больше, серьезных вызовов стало больше, денег стало больше, возможностей у государств наших стало больше - только людей страшно не хватает. В Казахстане ситуация чуть мягче, лучше и осознаннее со стороны президента, но Казахстан маленький, и не он определяет общий тренд в СНГ.

Наталья Харитонова: Александр, относительно проблемы кадрового голода в рядах постсоветского политического истэблишмента абсолютно с Вами согласна. Понятно, что свежие люди нужны, но, по словам Сабита Жусупова, у нас очень узкая скамейка запасных. Спасибо! Интересно услышать мнение наших казахстанских коллег по этому поводу. Бурихан, Андрей, Ваша оценка?

Бурихан Нурмухаммедов: Процесс смен элит, безусловно, идет, однако в каждом государстве на постсоветском пространстве по-разному. На смену партийно-номенклатурной элите пришла новая, далее уже в период укрепления независимости сформировались молодые, качественно новые элиты, которые, в свою очередь, начинают сегодня заменяться более молодыми кадрами. Кроме того, процесс смены элит протекает и в географическом отношении. Например, ситуация в Таджикистане, где элиты, рекрутированные из Ленинабадского района постепенно заменились выходцами из Кулябского района Таджикистана. Следующий аспект – это вопрос распределения государственной собственности и появление элит, имеющих прямое отношение к "новой" крупной собственности, частным банковским структурам, финансово-промышленным группам и т.д.

Особенность формирования элит в Казахстане в том, что в РК в начале-середине 90-х годов в ряды правящей элиты влились "менеджеры" в соответствии с требованиями периода активных рыночных реформ, воспитанники программы "Болашак" и кадры из комсомольского актива. Таким образом, произошло смешение качественно разнородных элит. В 1997-1998гг. были ознаменованы приходом представителей бизнес-структур в систему государственного управления, что также оказало большое влияние на процесс формирования казахстанской правящей элиты. Сейчас в политическом истэблишменте – "омоложенный" управленческий состав, ориентирующийся на те или иные финансово-промышленные группы, а также казахстанский "красный директорат". Таким образом, характеризуя современную систему рекрутирования казахстанских элит, можно сказать, что он носит смешанный, но, тем не менее, уравновешенный, характер.

Андрей Хан: Чем далее мы продвигаемся по пути транзита, тем более на фоне общих тенденций проявляются особенности трансформации в разных постсоветских странах. Если смена элит в Грузии и на Украине во многом связана со сменой ценностного вектора, то большинство других стран предпочитают формулировать эклектические модели на базе "особого" пути или суверенной демократии. Таджикистан и Узбекистан в большей степени подвержены влиянию исламского фактора, поэтому там элиты всегда будут использовать для продвижения во власть исламские ценности. Кыргызстан в рамках общей демократической риторики вряд ли скоро найдет компромисс с ценностным содержанием региональных элит. В Туркменистане смена лидера практически пока не отразилась на скупом ценностном спектре, хотя до уровня "Рухнамы" новому лидеру вряд ли удастся подняться. Я это говорю потому, что разделенная и неразделенная собственность продолжает возбуждать элиты, борьба за ресурсы составляет основу противостояния элит и обеспечивает неизбежность смены элит. Вопрос ценностей является идеологическим прикрытием, под которым этот процесс происходит. Правда, вовлеченность общества в эти процессы так же везде находится на разном уровне. Элиты в большинстве стран переходят к мобилизации населения для участия в своих "разборках". Ясно одно, что на постсоветском пространстве в части формулирования ценностей происходит идеологический "бардак", который, как бы ни была сильна прагматика, "развинчивает" любые процессы интеграции. Элиту, которая претендовала на власть, не так давно именовали контрэлитой. Нет никакой контрэлиты. Есть одна элита, темное подсознание которой в простонародье называют оппозицией. Оппозиция пытается артикулировать ту довольно несложную рефлексию власти, которая самой правящей элите кажется чем-то вроде эротического сна. Поэтому оговорки по Фрейду проскальзывают именно тогда, когда кто-то из элиты вынужден или пытается быть публичным.

Есть еще один аспект – это то, что называется обновлением элит, ротацией элит и т.д. Поэтому при смене элит мы должны говорить о качестве. При старом качестве ответственность элит возможна только как заблуждение, вызванное кризисом среднего возраста. Какие бы интересы не двигали элитами, необходимо, чтобы они несли с собой качественно иное мировоззрение, а пока остается только ждать.

Наталья Харитонова: Спасибо, коллеги! Относительно качества хотелось бы добавить, что именно качество элит, способность управлять, то есть адекватно и максимально эффективно реагировать на меняющуюся реальность, есть камень преткновения в вопросе смены элиты. И здесь речь идет не о том, является ли правящая элита элитой в чистом значении этого слова, или это лица, относимые обществом к элите только в соответствии с их позиционированием в социальной иерархии. Речь как раз об идеологии, креативном и ценностном потенциале, которые новые элиты привносят во властное поле. И именно в этом контексте особое значение имеет качество того социального пространства, в котором формируется потенциальная элита. В этой связи следующий вопрос: какие каналы формирования элит в постсоветских странах можно отнести к категории ключевых? Андрей, прошу!

Андрей Казанцев: Я, пожалуй, остановлюсь на Центральной Азии. Первое – это включенность в те или иные клановые структуры как необходимое условие, дающее "социальный капитал" в виде связей и поддержки. Второе – это карьера в области госуправления (и/или публичной политики для Кыргызстана и, в меньшей степени, Казахстана). И третье – это активная работа в области бизнеса, часто совмещаемая с госуправлением/политикой. Чистый бизнес как канал продвижения в элиту менее характерен (если речь не идет о прямых родственниках или близких друзьях высших чиновников). В этом случае возникает необходимость каких-то коррупционных или криминальных связей, которые бы компенсировали отсутствие связей личных или клановых.

Наталья Харитонова: Спасибо, Андрей! Бурихан, Ваша оценка? Затем, я попрошу Александра Караваева высказать свое мнение.

Бурихан Нурмухамедов: Каналы рекрутирования элит сегодня – это, безусловно, финасово-промышленные группы и другие лоббирующие структуры. Кроме того, и сегодня огромную роль играют землячества - например, в Казахстане, где на процесс формирования элит самое большое значение оказывает регионально-трайбалистский фактор.

Александр Караваев: Если говорить про обычные не политические элиты, о которых редко вспоминают, там формирование происходит по своим внутренним правилам, определяющим профессиональный авторитет, заслуги и опыт того или иного представителя профессии для неформального зачисления его в ядро корпорации, отсюда образуется и формальный статус.

Если говорим про политические, то там ключевой канал - назначение. На определенном этапе представители профессиональных элит или, скажем так, отраслевых корпораций могут выдвигаться на ключевые политические должности. Допустим, врач становится президентом, директор мебельторга министром обороны, бизнесмен губернатором. Про историческое окно возможностей для попадания в политическую элиту говорили выше, Сейчас это возможность карьеры в проправительственных политических группах, работа на аппарат государственной власти. Допустим парень из "Наших" может через 15-20 лет занять серьезную должность в правительстве пройдя школу "Единой России", Госдумы и так далее, и это будет более честной и более профессиональной политической карьерой, чем путь во власть спекулянта акциями получившего в управление крупнейшие государственные активы. Хотя бывает, что и бухгалтеры оказываются лучшими профессионалами, чем кадровые военные в своих ведомствах, но только в том случае, когда наверх двигаются способные, а не удобные.

Наталья Харитонова: Александр, спасибо! Полностью с Вами согласна. Андрей, что вы думаете по этому поводу? Какие каналы являются ключевыми?

Андрей Хан: Ключевыми являются все кроме правильных, цивилизационно-естественных. Я имею в виду выборы, конкурсы и т.д. То, что обеспечивается понятной процедурой. Все ключевые, к сожалению, неправильные. Но во многих случаях естественны, потому как соответствуют общепринятым представлениям. Отказаться от этих представлений, значит поменять мировоззрение. Для многих это самоубийство разума. Поэтому необходимы квалифицированные "психологи" для реабилитации общества в процессе переоценки ценностей. Но это не совсем про элиты, это больше про бюрократию. Элиты же на постсоветском пространстве скорее не формируются, а воспроизводятся на сужающейся или расширяющейся ресурсной базе. Структуризация элит, в конце концов, приведет к определению сторон. Это и будет предвестником смены правящей элиты. Потому что население можно привлечь либо на одну, либо на другую. И с ценностями все сразу станет понятно. Полифония же групповых интересов народу не понятна и не интересна.

Наталья Харитонова: Спасибо, позиция ясна. Александр, а по-Вашему мнению, какие каналы можно отнести к категории ключевых?

Александр Собянин: Каналы утерянные. Нынешние институты наподобие Института повышения квалификации при Академии госслужбы (РАГС), Плехановки, ГУ-ВШЭ, великолепные школы МГ, МАИ, Физтеха, Бауманки, МЭИ, корпоративных институтов подготовки высших управленческих кадров не идут просто ни в какое сравнение с тотальной сетью двух систем - системы подготовки кадров в КГБ СССР и разветвленной системы ВПШ (системы высших партийных школ в союзных республиках и в крупных регионах РСФСР. - прим. ИАЦ МГУ).

Их плюс был в целостности, в четко выстроенной системы сдержек и защиты от коррупции, случайности выбора, неясности с дальнейшим трудоустройством.

Тут гадать не надо, туда все и идет, если посмотреть на инициативы Нурсултана Назарбаева или Владимира Путина, все к тому и движется, только пока по инерции все советское клеймят негативными определениями. Вопрос времени и степени эффективности в каждой из стран СНГ, не более.

Мы забыли азы университетской подготовки, гегелевскую триаду "тезис - антитезис – синтез". Давно уже пора понять, что никто в мире не заинтересован в развитии наших государств кроме как сырьевых, давно ни к чему делиться на белых и красных, на капиталистов и коммунистов. Сейчас и царский опыт, и советский опыт нужны не сами по себе, а как важнейшие составляющие синтетического будущего - будущей мощной единой Евразии, Евразийского Союза, с хорошим качеством жизни для людей, социальными гарантиями и общественной стабильностью, и с достойным местом единого Евразийского государства в глобальном измерении, в экономическом и военном смысле.

Дело не в идеологии, мы ведем речь об управленческих кадрах в масштабах целых государств, и это намного серьезнее и важнее, чем идущая на наших глазах "смена постсоветских элит".

Наталья Харитонова: Спасибо, Александр! Итак, наше обсуждение подошло к концу. В рамках нашего сегодняшнего диалога были представлены основные точки зрения на процесс формирования элит на постсоветском пространстве, состав участников определил и направленность беседы – речь в основном шла о центрально-азиатском регионе. Однако понятно, что некоторые характерные особенности, отмеченные участниками применительно к этому региону, могут быть отнесены и к государствам европейской части постсоветского пространства.

Итак, проблемы, которые мы, уважаемые участники, сегодня обсудили, тем не менее, подталкивают нас к проблеме более глобального характера. И здесь я полностью поддерживаю Александра Собянина в том, что нужно мыслить шире, беспокоясь не только о каждом конкретном этапе смены элит в каждой отдельно взятой стране. Важно другое: политические образования какого типа займут постсоветское пространство в ближайшем будущем?

Уважаемые коллеги! Всем большое спасибо!

18.06.2007