Возможности России воздействовать на ситуацию в Центральной Азии через Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), а также место этой структуры во внешней политике России во многом зависят от позиции Пекина. Трезвый анализ показывает, что реально ведущая роль в ШОС принадлежит не России, а Китаю. Растущий год от года экономический потенциал КНР по многим важнейшим показателям многократно превосходит аналогичные показатели других членов ШОС.

Бурный рост китайской экономики уже вполне определенным образом сказался на соседях КНР. Разнообразные товары, производимые в Китае, поставляются по низким ценам на рынки не только США и Западной Европы, но и стран из ближайшего географического окружения КНР - Бутана, Бангладеш, Бирмы, Таиланда, Лаоса, Непала, Филиппин и других. Тамошние производители не могут выйти со своими экспортными товарами на мировые рынки, поскольку те уже заполнены более дешевыми аналогичными товарами китайского производства.

При этом Китай сочетает политику торговой экспансии вовне с протекционизмом у себя дома. Ни одна из соседних с КНР стран так и не смогла серьезно выйти на китайские рынки. Дело в том, что Китай заинтересован во ввозе исключительно сырья, финансовых и банковских капиталов, а также высокотехнологичной продукции, включая современные виды вооружения. Западные соседи Китая (государства Центральной Азии – члены ШОС) также реально не могут воспользоваться бурным развитием Китая с долгосрочной выгодой для себя. В определенном смысле можно даже констатировать стабилизацию положения этих стран как сырьевых придатков китайской экономики. Впрочем, такие государства ШОС, как Киргизия и Таджикистан, вполне удовлетворяются отводимой им ролью поставщиков минерального и аграрного сырья.

Набирающая темпы торговая экспансия Китая в страны ШОС - часть общего процесса превращения Китая в глобальную торговую державу. Уже в 2004 году Китай вошел в тройку мировых экспортеров и импортеров после США и Германии. Его доля в мировом товарном экспорте и импорте уже составляла в 2004 году соответственно 6,5% и 5,9%. Рост показателей взаимного товарооборота в торговле России и стран Центральной Азии с Китаем отражает, в частности, тенденцию стимулирования сырьевого экспорта из этих стран в КНР. И одновременно падает экспорт промышленных изделий. Сохранение этой ситуации закрепляет положение России и стран центрально-азиатского региона в качестве поставщиков первичных энергоносителей, древесины и металлов в Китай.

Половину российского экспорта в КНР сегодня составляют энергоносители. Если всего девять лет назад, в 1998 году, четверть российского экспорта в эту страну составляли машины и оборудование, то 2006 году их доля упала до 1,2%.

Не случайно Китай в рамках ШОС в течение нескольких лет пытался при помощи дипломатии пробить выгодную для него конфигурацию экономического сотрудничества. На встрече ШОС 23 сентября 2003 года Вен Цзибао, премьер-министр КНР, предложил создать в рамках организации на долгосрочной основе зону свободной торговли для увеличения потока товаров в регионе, ослабления торговых ограничений, например, тарифов. Пекин также сделал особый акцент на энергетических проектах, включая исследования новых запасов углеводородов, совместное использование ресурсов гидроэлектроэнергетики, развитие объектов водного хозяйства.

Ныне задача ШОС, по словам бывшего исполнительного секретаря этой организации Чжан Дэгуана, - обеспечить свободу движения товаров и капиталов в рамках стран – членов организации. Китайские представители постоянно поддерживают курс на создание в ШОС зоны свободной торговли. Так в мае 2006 года, на конференции в МГИМО МИД РФ, Ху Хао - член Совета Китайского Центра исследований ШОС, помощник начальника управления внешних связей ЦК КПК, отмечал, что китайский подход к деятельности ШОС выражается словами: "Приводить в порядок не только ветви, но и корни". Под ветвями подразумеваются прямые угрозы безопасности, корнями - социально-экономическая почва для них.

Касаясь расширения экономических возможностей сотрудничества, Ху Хао обратил внимание на перспективы создания совместного "Клуба стран - производителей и потребителей энергоресурсов" и Форума энергетического сотрудничества. Ху Хао подчеркнул, что к 2010 году свободное движение людей, товаров и капиталов в пространстве ШОС может стать реальностью. При этом он поднял вопрос о вовлечении особых экономических зон Сянгана и Аомыня в строительство общего экономического пространства ШОС.

***
Российские политики и эксперты много рассуждают о неизбежных потерях народнохозяйственного комплекса России в случае ее вступления в ВТО на условиях, которые нам навязывает Запада. Однако мало кто всерьез задумывается над тем, что схожие риски нас ждут и на восточном направлении. Китай объективно располагает рядом существенных преимуществ перед своими партнерами по ШОС и стремится закрепить их. Например, в расчете на единицу ВВП (по паритету покупательной способности) Россия, Казахстан и Таджикистан более энергорасточительны, чем Китай, в 2,5 раза, Киргизия – в 1,5, а Узбекистан – в 5,8 раза. По потреблению энергии в расчете на душу населения Россия опережает Китай в 4,5 раза, Казахстан – в 3,6 раза, Узбекистан – в 2,1 раза. Только Киргизия и Таджикистан в силу их крайней деиндустриализации в постсоветские годы имеют в области энергопотребления примерно те же показатели, что и Китай.

Вне сырьевых отраслей даже такие лидеры СНГ, как Россия и Казахстан, пока явно неконкурентоспособны в сравнении с КНР из-за более высокой цены рабочей силы. Среднемесячная зарплата в России в 4 с лишним раза выше, чем в КНР. К конкурентным преимуществам Китая можно отнести также и его меньшую, чем у других членов ШОС, развитость в сфере социального обеспечения. В КНР, например, нет сплошного пенсионного обеспечения. Другим конкурентным преимуществом Китая выступает то, что его производства зачастую игнорируют экологические нормы, выбросы идут во внешнюю среду.

Поэтому в определенном смысле успехи китайской экономики объективно работают против экономик его партнеров по ШОС в сферах обрабатывающей промышленности, а иногда и в сельском хозяйстве. С одной стороны, глобализация дает Китаю, располагающему неисчерпаемыми резервами дешевой и качественной рабочей силы и готовому к практически неограниченной экспансии на любые рынки, дополнительные преимущества. С другой стороны, партнеры Китая по ШОС сталкиваются с конкуренцией нерыночного порядка: КНР широко использует в своей экономической политике административные рычаги.

С нашей точки зрения, обеспечение устойчивости политической ситуации в Центральной Азии и обеспечение российских интересов в регионе имеют как совпадающие, так и конфликтующие аспекты. Стабильная Центральная Азия выгодна всем членам ШОС без исключения. Но стабильность здесь вряд ли может достигаться при помощи укоренения системы отношений, одинаково выгодных всем участникам ШОС.

В настоящее время подавляющее большинство экономических проектов, разрабатываемых и реализуемых в рамках ШОС, географически привязано именно к региону Центральной Азии. На первый взгляд, такой подход имеет свою логику, поскольку позволяет охватить большинство членов ШОС. Однако при таком подходе фактически создается инфраструктура, которая объективно более соответствует интересам Китая, нежели России. Так, например, большая часть проектов в транспортной сфере и сфере энергетики предполагает вложения в создание объектов в Киргизии, Таджикистане, Узбекистане и Казахстане, главным образом, в географически близких к границам Китая местностях. Проектов же, предполагающих увеличение коммуникативных связей региона Центральной Азии с Россией, существенно меньше. А это означает, что в будущем, при возможных изменениях во внешнеполитическом курсе центрально-азиатских элит, именно Китай, а не Россия получит возможность использовать дополнительные рычаги экономического влияния на ситуацию, созданные под эгидой ШОС.

Возможно, России следует стремиться более настойчиво предлагать в рамках ШОС реализацию проектов на собственной территории с участием КНР и государств Центральной Азии. Например, по доставке, хранению и переработке сельскохозяйственной продукции или производству промышленной продукции в кооперации стран - членов ШОС для ее реализации на территории этих стран (пример – сельскохозяйственное машиностроение). В качестве усиления привлекательности таких проектов российская сторона могла бы разработать систему привлечения иностранной рабочей силы из стран Центральной Азии и Китая для строительства и последующей эксплуатации подобных сооружений.

Сохранение же сложившейся в ШОС практики постепенно приводит к закреплению выгодной Китаю конфигурации в ШОС: страны Центральной Азии усиливают сотрудничество с КНР преимущественно только в сырьевых, энергетических и торговых сферах, но не в перерабатывающей, а тем более в высокотехнологической промышленности. Все это относится и к России.

В товарной структуре российского экспорта в Китай год от года растет удельный вес сырьевых товаров и продуктов первичного передела – таких, как сырая нефть, круглый лес, рыба, химические товары, цветные металлы. А доля высокотехнологичной продукции неуклонно падает. Министерство экономического развития и торговли России отмечает, что по итогам первого полугодия 2007 года положительное сальдо России в торговле с Китаем составило весьма маленькую величину – чуть более 45 миллионов долларов. При общем объеме товарооборота в 15,9 миллиардов долларов российский экспорт вырос всего лишь на 11% – до 7,96 миллиардов, в то время как импорт – на 58%, до 7,91 миллиардов. Это весьма тревожная тенденция, ведь в 2006 году положительное сальдо России в ее торговле с Китаем достигало 3 миллиардов долларов.

***
Китай жестко ориентирует свои внешние контакты на создание максимально выгодных условий собственного развития и заинтересован в поставках энергоносителей из стран ШОС, как можно по более низким ценам. В феврале 2007 года отказ китайской стороны от закупок российской электроэнергии с Бурейской и Зейской ГЭС по ценам, установленным Федеральной службой РФ по тарифам, привел к тому, что генерирующие мощности этих электростанций вынуждены были работать вхолостую. Схожая ситуация складывается и в ходе переговоров о поставках природного газа из России в КНР. Китай хотел бы получать российский газ по цене не выше 100 долларов за 1 тысячу кубометров, что существенно ниже той цены, по которой российский газ экспортируется на Запад.

Стоит отметить, что вопреки логике совместного освоения бизнес-структурами стран ШОС наиболее перспективных рынков, к каковым относится и рынок авиатехники, Китай предпочитает создавать на своей территории авиастроительные предприятия не с Россией, а со странами Евросоюза. Прошли времена, когда СССР поставлял в Китай в больших объемах продукцию гражданского машиностроения. Сейчас уже китайцы рассматривают Россию как рынок сбыта для своих машиностроительных предприятий. В прошлом году машины и оборудование составляли 29% от всего объема экспорта КНР в РФ. Китайский бизнес потихоньку начинает вытеснять российских конкурентов с их родных просторов.

Пока что статистику корректирует только российский военно-промышленный комплекс, для которого Китай последние полтора десятка лет – ведущий экспортный рынок. Однако так не может быть бесконечно.

А что мы имеем за фасадом роста товарооборота государств Центральной Азии с Китаем? Из Казахстана китайцы импортируют энергоресурсы и руды черных металлов, из Туркменистана планируют импортировать, главным образом, природный газ, из Таджикистана и Узбекистана – цветные металлы и уран, из Кыргызстана – лом черных и цветных металлов. Экспортирует же Китай в эти страны большой спектр товаров перерабатывающих отраслей промышленности: одежду, обувь, различный ширпотреб, изделия химической промышленности, продукцию машиностроения. В ряде случаев эта продукция, поставляемая по невысоким ценам, блокирует возрождение аналогичных отраслей промышленности центрально-азиатских государств, созданных еще в советское время. Китай постепенно становится активным торговым конкурентом России на центрально-азиатских рынках - не только в силу того, что он приобретает товары (тоже сырье), традиционно вывозившиеся отсюда в Россию, но и в силу того, что он конкурирует за рынки сбыта с российскими предприятиями. Пример - поставки из КНР в Туркменистан большого количества железнодорожных вагонов, которые ранее закупались Ашхабадом в России.

Курс торговой экспансии Китая серьезно затрудняет развитие производства целого ряда товаров (например, легкой промышленности) в центрально-азиатских странах. Имеются отдельные примеры участия Китая в работе предприятий легкой промышленности в республиках Центральной Азии. Так, китайцы участвуют в производстве панбархата в Туркменистане. Но, во-первых, это единичные случаи, а не система, и, во-вторых, данные факты объясняются либо уникальностью таких производств, либо тем, что эти контракты являются вынужденной уступкой Пекина в его торге с руководством конкретной республики по проектам, гораздо более масштабным и сулящим неизмеримо большую выгоду. В том же Туркменистане – это проект освоения месторождений природного газа и строительства газопровода в КНР.

Пекин весьма успешно использует финансовые рычаги. Например, общий объем предоставленных китайской стороной кредитных и грантовых ресурсов Узбекистану составил на лето 2006 года, по словам посла Узбекистана в Китае, почти 430 миллионов долларов.

На заседании совета глав правительств ШОС в Москве в 2005 году премьер Госсовета КНР Вэнь Дзябао предложил странам - членам ШОС льготные кредиты общей суммой 900 миллионов долларов на реализацию совместных проектов. Другими словами, Китай фактически стал претендовать на статус единоличного донора ШОС. Естественно, что китайские кредиты под 2% годовых на 20 лет не могли не заинтересовать страны Центральной Азии.

Китайский интерес в ШОС, главным образом, связан с расширением доступа к энергоносителям Центральной Азии. Осенью 2005 года китайцы приобрели Petrokazakhstan, нефтяную компанию, зарегистрированную в Канаде, примерно за 4,5 миллиардов долларов. В декабре 2005 года КНР и Казахстан совместно открыли почти 1000-километровый трубопровод Атасу - Алашанкоу, чтобы к 2007 году поставлять в Китай до 200 тысяч баррелей нефти в сутки.

По отношению же к государствам, которые не могут предоставить Китаю значительные ресурсы, интерес Пекина выглядит слабее. Так, за патетичными лозунгами "стратегического партнерства" между КНР и Киргизией стоит весьма незначительная экономическая составляющая. Китай время от времени выделяет гранты на поддержку киргизской экономики. Такая грантовая и кредитная помощь за 14 лет составила 50 миллионов долларов.

Много лет обсуждаются планы поставок электроэнергии, вырабатываемой на ГЭС Киргизии, в КНР. Однако Китай так и не приступил к реализации проектов достройки ряда ГЭС на реках Киргизии и возведению линий ЛЭП. Возможно, он ждет, что эти вложения сделают за него Россия и Казахстан. Однако последние предполагают использование киргизской электроэнергии, в основном, в собственных целях, в частности, для снабжения алюминиевых заводов, возведение которых планируется в Таджикистане, Киргизии и Казахстане.

Тем не менее в рамках ШОС идет процесс создания кооперационных связей в энергетической сфере. У Китая появились свои лоббисты в странах Центральной Азии (к их числу относится и дочь президента Узбекистана Гульнара Каримова), пропагандирующие необходимость создания энергетического моста в КНР. В этих условиях Россия должна пытаться сохранить свои лидерские позиции в гидроэнергетике региона. Состоявшееся в декабре 2006 года перекрытие реки Вахш в Таджикистане, где будет создана Сангтуда-1, - это скорее единичный пример российского участия, который перевешивается фактами противоположного свойства. Так, 22 февраля 2007 года правительство Таджикистана и Азиатский банк развития (АБР) подписали кредитное соглашение по проекту передачи электроэнергии из Таджикистана в соседний Афганистан. Кредит АБР в размере 21,5 миллион долларов выделяется из льготных средств Азиатского фонда развития на 32 года, включая льготный период в 8 лет. Процентные выплаты составят 1% в год в течение льготного периода и 1,5% - в течение оставшегося срока. Проект также финансируют Фонд ОПЕК ($8,5 миллионов), Исламский банк развития ($10 миллионов) и "Барки Точик" ($14 миллионов).

Как отмечалось, годовая установленная мощность Таджикистана составляет 4405 мегаватт, большая часть которой приходится на гидроэнергетику. Годовой избыток составляет около 1500 гигаватт-часов, который можно экспортировать, но только в весенне-летний период. Часть избыточной электроэнергии, производимой в летнее время, уже экспортируется в Узбекистан через южные электрические сети, однако оставшаяся ее часть не используется. В Афганистане, наоборот, большая нехватка энергии. По всей стране, включая столицу Кабул, электроэнергия подается лишь несколько часов в день. По проекту передачи электроэнергии из Таджикистана в Афганистан будет построена двухцепная линия электропередачи 220 киловольт, которая свяжет гидроэлектростанции на реке Вахш в Таджикистане с пограничным городом Шерхан Бандар, затем с афганскими городами Кундуз, Баглад, Пули-Хумри, и, в конечном счете, с Кабулом.

Другим примером очевидного "отступления" России с позиций ведущего партнера стран региона Центральной Азии в энергетике стала ситуация с "Русским алюминием", которого правительство Таджикистана отстранило от участия в достройке Рогунской ГЭС.

Таким образом, и многостороннее сотрудничество в рамках ШОС, и двусторонние связи Китая со странами Центральной Азии постепенно ведут к тому, что этот регион переходит на роль энергетического донора китайской экономики. Уже с 1993 года Китай стал чистым импортером энергоресурсов. С тех пор потребление энергии китайской экономикой динамично растет опережающими темпами в сравнении с внутренним производством в КНР. В 2003 году Китай стал вторым после США крупнейшим мировым потребителем нефти, оттеснив Японию на третью позицию. В том же 2003 году Пекин, по примеру развитых стран Запада, приступил к формированию собственных стратегических запасов нефти, размер которых, согласно поставленной китайским руководством задаче, должен достичь к 2010 году объемов 50-суточного потребления. В свете этой задачи часть партнеров КНР по ШОС – Россия, Казахстан и Узбекистан, а также Туркменистан - рассматриваются как источники получения энергоресурсов.

И все же в настоящий момент Китай - лишь потенциальный игрок в конкуренции за центрально-азиатские углеводороды. Эта ситуация может принципиально измениться только в том случае, если Китай примет стратегическое решение о диверсификации своего нефтяного импорта за счет увеличения поставок из Каспийского региона, а китайские корпорации смогут установить контроль над крупными месторождениями на каспийском шельфе и в Прикаспии.

Теоретически не исключен пока и тот вариант, что нефть с каспийских месторождений будет поставляться в КНР американскими, европейскими, российскими корпорациями или составленным ими консорциумом. Китай уже включился в активную борьбу за природный газ Центральной Азии, действуя сразу по нескольким направлениям. Одним из партнеров Пекина здесь выступает Астана. Китай, со своей стороны, готовит внутреннюю инфраструктуру для эффективного использования центрально-азиатского газа. Уже пущен в эксплуатацию магистральный газопровод Урумчи - Шанхай. С 2004 года Китай возобновил переговоры с Казахстаном о проектах строительства газопроводов в КНР. Казахстанская компания КазМунайГаз заявила о намерении поставить в Китай в 2008 году до 10 млрд., а к 2020 году – до 30 млрд. кубометров газа.

Как все это отражается на российских интересах?

Традиционно с советских времен центрально-азиатский газ поступал по магистральным трубопроводам в Россию. Сейчас и казахский, и туркменский, и узбекский газ добывающие национальные компании вынуждены продавать структурам "Газпрома", которые занимаются его дальнейшей реализацией, в том числе на рынках третьих стран, получая при этом немалую выгоду. Несколько лет и Казахстан, и Туркменистан активно добивались уступок от России в вопросах увеличения закупочной цены на газ. В последние два года Россия пошла навстречу таким требованиям и резко повысила цены своих закупок. Не в последнюю очередь к этому Россию побудила угроза переориентации поставок центрально-азиатского газа с северного (российского) направления на восточное (китайское). Пекин следует здесь примеру Запада, который также шантажирует Россию проектами поставок центрально-азиатского газа либо в Европу в обход России (транскаспийский проект "Набукко"), либо в Южную Азию (трансафганский проект).

Конечно, газовая экспансия КНР в Центральную Азию имеет пока пределы, не позволяющие китайцам развернуться так, как это делают западные компании. Например, уязвимым местом остается ценовая политика. Внутренние китайские цены на первичные энергоносители, несмотря на их заметный рост в последние годы, существенно ниже среднеевропейского уровня. Поэтому сколько-нибудь значительный рост потребления газа в КНР возможен, если центральное правительство возьмет на себя покрытие разницы между закупочными и внутренними ценами для домашних потребителей и промышленных предприятий. Впрочем, возможен и вариант, при котором поставщики газа из Центральной Азии по какой-то причине согласятся на фиксацию для Китая особо низких цен на природный газ.

Некоторые выводы
На обозримую перспективу взаимодействие с Китаем в рамках ШОС будет характеризоваться нарастающей товарной экспансией Поднебесной на рынки своих партнеров. Китай за последние годы увеличил свое экономическое и политическое (в том числе военно-политическое) присутствие в регионе Центральной Азии и на уровне двусторонних отношений, и на уровне ШОС, которая остается одним из важнейших стратегических приоритетов Пекина. Одновременно КНР активно развивает контакты с нейтральным Туркменистаном, особенно по линии газового бизнеса.

Обладая рядом серьезных стратегических преимуществ перед своими партнерами по ШОС, Китай уже приступил к "перетягиванию каната", то есть переключению на Пекин большинства значимых связей в регионе Центральной Азии, которые ранее замыкались на Россию.

Учитывая вышесказанное,
>России следует укреплять свои позиции в ОДКБ и ЕврАзЭС, не допуская размывания данных организаций либо слияния их с ШОС. Россия должна максимально стремиться сохранить свое влияние в ряде ключевых для региона сфер сотрудничества - гидроэнергетике, транспортной инфраструктуре, ориентированной на север (то есть на Россию), в информационно-культурной сфере.

Аждар КУРТОВ
11.07.2007