Мохсен Махмальбаф: Я снимал "Крик муравьев" в Индии, потому что иранское правительство... (интервью) 13:06 17.07.2007
Мохсена Махмальбафа расстраивают бедняки, глупцы, фашисты
Обладатель призов Каннского и Венецианского кинофестивалей собирается снимать фильм о Казахстане
Новость о том, что знаменитый иранский режиссер Мохсен Махмальбаф, в прошлом году бывший членом жюри кинофестиваля "Евразия", вновь находится в Алматы, свалилась как снег на голову, несмотря на июльский зной. И не только на мою голову. Журналисты, в срочном порядке вызванные в гостиницу, где остановился Махмальбаф, пытались выведать друг у друга информацию о том, с кем же им предстоит разговаривать, начинали вопросы лауреату полутора десятков международных кинофестивалей и признанному мастеру словами: "Вы, я так понимаю, человек творческий…". Махмальбаф в ответ разразился часовым рассказом о себе, своем кинодоме, семье, фильмах, состоянии кинематографа в Иране и мире (аналог этого разговора можно найти в №71 "Газеты.kz"), который произвел на присутствующих такое впечатление, что одна барышня по окончании пылко спросила Махмальбафа: "Можно я вас поцелую?"
Когда же мастер-класс был закончен, корреспондент "Газеты.kz", пользуясь знакомством годичной давности, отдельно побеседовал с иранским режиссером. Благо, господин Махмальбаф по-прежнему с удовольствием соглашается на интервью.
…Будто бы никакого года и не проходило. Махмальбаф все в том же черном велюровом пиджаке, черной водолазке, черных брюках и черных же видавших виды кроссовках, которые, если бы не логотип в виде крыла греческой богини, я бы "прописал" на алматинской барахолке. Он все так же спокоен, терпелив и, кажется, ничто не может вывести его из себя.
– Господин Махмальбаф, очень рад снова видеть вас в Казахстане. И первый закономерный вопрос: что привело вас в нашу страну на этот раз?
– Я здесь потому, что мы планируем совместный проект со студией "Казахфильм". Это будет фильм, снятый в Казахстане и о Казахстане. О чем он будет, я бы пока не хотел говорить. Актеры, занятые в картине, также будут местными, причем набранными как из обычных людей, так и из числа профессионалов.
– Год назад на мой вопрос, не собираетесь ли снять фильм в Казахстане, вы ответили уклончиво: только в том случае, если найдете подходящий сюжет. Получается, нашли?
– Да, нашел. Но, повторюсь, я бы не хотел пока подробно останавливаться на будущей картине. Еще слишком рано о чем-то говорить. Тем более что уже завтра я возвращаюсь в Таджикистан (именно в этой республике сейчас "базируется" Махмальбаф. – Авт.), где мы в данный момент заканчиваем новый фильм моей дочери Самиры "Двуногая лошадь".
– У вас есть предположения, почему выбор пал именно на вас?
– Для меня это тоже вопрос (улыбается). Скорее я хотел бы у вас об этом спросить. А вообще, лучше адресовать этот вопрос "Казахфильму".
– То есть для вас приглашение тоже стало сюрпризом?
– В какой-то мере да.
– Вероятно, сказалось то, что вы уже успешно работали в Центральной Азии, например, в том же Таджикистане?
– Возможно. Я снимал кино в разных странах, сотрудничал с людьми различных национальностей, с множеством продюсеров. И тем не менее причины моего приглашения для работы всегда были разными.
– Вы говорили, что каждый год вас и вашу семью приглашают на множество фестивалей, но вы для себя решили, что будете участвовать только в двух-трех. В этом году, учитывая новый проект в Казахстане, можно ли вас снова ждать в Алматы на фестиваль "Евразия"?
– Насчет "Евразии" – это еще не точно. Мы сейчас заняты сразу несколькими кинопроектами. Но, возможно, я приеду в Алматы до или после фестиваля для написания сценария нового фильма.
– Обиды на организацию прошлогоднего фестиваля не осталось?
– Я бы не хотел сейчас касаться прошлого года. Очевидно, что было потрачено много денег и сил. Однако что-то не учли. Организация могла бы быть оптимальнее. Но, я думаю, раз за разом фестиваль будет все лучше и лучше, потому что "Евразия" еще очень молодой кинофорум.
– Так, может быть, вы и посодействуете этому? С вашим-то опытом.
– Разве что советом. Потому что я все-таки большей частью занят съемками.
– Что ж, давайте тогда обратимся непосредственно к кино. Ваш предпоследний фильм "Секс и философия", сделанный в Таджикистане, был показан во внеконкурсной программе недавнего Московского кинофестиваля и получил хорошую прессу. В то же время о вашей последней работе "Крик муравьев" известно очень мало. Не могли бы вы рассказать об этой картине?
– Я снимал "Крик муравьев" в Индии, потому что иранское правительство >было крайне недовольно избранной темой. Это фильм о множестве вещей, про которые мы не можем говорить в нашей стране. Картину показали сразу на нескольких фестивалях – надеюсь, вы также сможете ее увидеть. Поэтому мне бы не хотелось рассказывать, о чем конкретно фильм.
– Сейчас все чаще появляются на свет сборники коротко-метражек, снятых известными кинорежиссерами. "Эрос", "Париж, я люблю тебя"... Ваша дочь Самира – автор одной из новелл в альманахе "11 сентября". Как вы относитесь к таким экспериментам?
– Еще до "11 сентября" я снял один из эпизодов, "Дверь", в фильме "Сказки Киша", который участвовал в 1999 году в конкурсной программе Канн-ского кинофестиваля.
А недавно я принял участие в другом проекте. Может быть, вы слышали о нем. Каннскому фестивалю в этом году исполнилось 60 лет, и специально по такому случаю был подготовлен киноальманах из 33 трехминутных фильмов, один из которых согласился снять я. Согласился потому, что такие фильмы служат хорошим примером того, как разноплановые режиссеры могут высказаться вместе на какую-то общую тему. В канн-ском проекте темой была магия кино.
Кстати, и Самира в этом году тоже отметилась короткометражкой в фильме, посвященном 60-летию принятия Декларации о правах человека.
– Как вы относитесь к тому, что кино все чаще используется как политический инструмент?
– Такая тенденция на самом деле наметилась. И, в частности, в Иране. Также – в бывших советских республиках. Но отнюдь не везде. Некоторые правительства попросту не знают, как же им использовать кино себе во благо. А, например, в Таджикистане вообще нет кинематографа – нечего использовать.
В Иране, повторюсь, это распространено. Например, один из моих учеников стал очень близок к нынешнему правительству. В целом примерно 20 процентов иранских кинематографистов находятся под контролем властей. К тому же властям принадлежат и СМИ, с помощью которых неугодные ленты подвергаются жесткой критике.
В Иране есть три типа фильмов. Первые – пропаганда правительства. Вторые – коммерческие, из разряда "деньги делают деньги". И, наконец, третьи – подлинное искусство. Правительство пытается получить контроль над всеми, но не сможет этого сделать. Все кино никогда не будет подконтрольно. Всегда найдутся личности, для которых дороже свобода. Такими у вас были Параджанов, Тарковский.
– Год назад мы обсуждали ситуацию вокруг вашей страны. За прошедшее время мало что изменилось. Скорее даже наоборот. Иран по-прежнему находится в состоянии "холодной войны" с Израилем и США. Как вы считаете, Иран когда-нибудь выйдет из изоляции?
– Действительно, за прошедший год стало только хуже. В Иране существует множество запретов и ограничений. Даже продажа бензина недавно была лимитирована. Иран продолжает оставаться фактически фашистским государством. Я не знаю, что будет дальше, но в любом случае то, что сейчас происходит в стране, плохо для обычных иранцев.
– Всего несколько дней назад мне было 5 лет.
И внезапно стало 50.
Я думаю, как же быстро я стал старым!
– Недавно вам (29 мая. – Авт.) исполнилось 50 лет. Что чувствует человек, проживший полвека?
– Это случилось так внезапно (смеется). Всего несколько дней назад мне было 5 лет. И внезапно стало 50. Я думаю, как же быстро я стал старым!
– За эти годы вы добились многого. А что не успели сделать?
– Много, очень много. Столько желаний! В частности, помочь беднякам во всем мире. Когда я вижу их, то думаю: что я могу сделать для них? И не могу ничего сделать. Да, я кое-чего добился, но не сделал гораздо больше. Жизнь очень коротка. Внезапно осознаешь это.
– А что больше всего расстраивает Мохсена Махмальбафа?
– Расстраивает (задумывается на несколько секунд) то, о чем я уже говорил: когда вижу бедняков. И когда вижу глупцов. И когда вижу проявления фашизма. Я вообще очень сентиментальный человек. Многое может меня расстроить. Подчас даже самые простые вещи.
– Всегда найдутся личности, для которых дороже свобода. Такими у вас были Параджанов, Тарковский.
Дмитрий МОСТОВОЙ
#111 за 17.07.2007
|