КРУПНЫЙ ПЛАН
О. Бобоназарова: "Самое ценное для человека - свобода"
Она долгие годы была деканом юридического факультета ТГНУ. С ее именем в начале 90-х связывали появление Демпарти Таджикистана. Ее даже прочили на пост кандидата в президенты страны… Целое десятилетие она была председателем правления представительства Фонда Сороса в Таджикистане. А недавно она официально сложила свои полномочия и возглавила фонд "Перспектива +". В гостях у "АП" - Ойнихол БОБОНАЗАРОВА.

Не подвела
- Ойнихол Бобоназаровна, почему Вы стали юристом?
- На это есть две причины. Я родилась и выросла в Яванском районе. Школа №1, где я училась, находилась возле здания районного суда и мы через окно часто наблюдали, что там творилось. На переменах бегали на процессы. Тогда судьей была некая Джамиля Абдукадырова. Иногда мы видели через окно, как после заседания, она плачет. Видимо, ей было жалко тех, кого она осудила. Вторая причина - в 7-ом классе нашим классным руководителем стал бывший районный прокурор, он преподавал обществоведение. Я очень уважала его, мне нравились его уроки. Поэтому твердо решила поступать на юридический. Знаете, что интересно? Когда я сказала о своем намерении отцу, а он был строгим человеком, участником ВОВ, он отпустил меня учиться в столицу и дал напутствие: "Дочка, учись и веди себя достойно. Если ты не опозоришь нас, знай, что и другие будут отпускать своих дочерей на учебу". Я была первой девушкой из Яванского района, кто стал учиться в ТГУ, и я не подвела. В 1971 году с отличием окончила вуз и сразу же поступила в аспирантуру Академии наук Таджикистана. С 1976 года началась моя преподавательская карьера на юридическом факультете, а через некоторое время я стала деканом.
- Вы никогда не жалели, что стали теоретиком, а не практиком? Почему бы Вам не работать адвокатом или прокурором?
- Издержки нашей профессии таковы, что всегда встречаешься с несправедливостью и слезами. Быть юристом – грустное занятие. Но все-таки я реализовала себя – я правозащитник.
- Что послужило толчком для вашего перехода из коммунистов в демократы?
- Я стала членом Демократической партии в 1990 году, еще до войны…. Вступить в партию мне предложил Шодмон Юсуф. Знаете, я давно придерживалась демократических взглядов. Еще когда училась на первом курсе ТГУ, мой брат, служивший в Монголии, привез оттуда мощный радиоприемник и мы в далеком Яванском районе в выходные дни настраивали его на "Немецкую волну". Надо сказать, что все, что там говорили о советском строе, сильно обижало меня, ведь я тогда была комсомолкой. Но потом, анализируя происходящее, я поняла, что это – правда. Мне нравились идеи Сахарова, который выступал с критической оценкой ситуации в СССР. Вторым толчком стала моя первая поездка за рубеж. В 1977 году я поехала в Бельгию. Я была удивлена - почему они живут так хорошо, несмотря на то, что у них нет социализма? Кстати, в Бельгии я стала свидетелем одного исторического события.
- ???
- Мне сказали, что в городе Леж сейчас выступает таджикская спортсменка Зебуннисо Рустамова. Это было 7 октября. Я поехала на стадион, где проходили соревнования по стрельбе из лука. До этого я никогда ее не видела, поэтому, чтобы обратить ее внимание, я на весь стадион по-таджикски закричала: "Зебуннисо, мы с тобой!". И в тот день наша Зебуннисо впервые стала чемпионкой Европы. Это был незабываемый день. Волею судьбы несколько лет спустя, мы вместе с ней ездили в Иран. Я видела, как ее встречают у трапа самолета, какой почет оказывают. Знаете, ведь она до сих пор считается единственной чемпионкой мира среди всех мусульманок планеты. Ею гордятся в Иране, Афганистане, Пакистане, как будто она родом оттуда! А у нас такой женщине с редким даром не дают возможность реализовать себя на тренерской работе – если бы у нее был свой центр, сколько бы достойных чемпионок она воспитала! Надо ценить людей при жизни.

"Мы были просто романтиками…"
- Однажды прочла в газете, что Вас хотят видеть среди кандидатов в президенты. Никогда не хотели пойти в большую политику?
- Ходили разговоры, что я смогу стать кандидатом при поддержке Фонда Сороса. Богатая организация, мол, поможет. Но, как тогда, так и сейчас я заявляю: этот Фонд не поддерживает два сектора – выборы и депутатов. Это записано в его уставе.
Но я не пошла в кандидаты потому, что, в принципе, я - земной человек и знаю свои возможности.
- Чем Вы занимались до 1997 года, до Фонда Сороса?
- Это длинная история. Скажу лишь, что из университета я ушла не по своей воле. И если бы я сегодня надумала судиться с руководством вуза, я бы обязательно выиграла процесс, так как меня уволили незаконно, когда еще не истек срок моего пребывания на должности декана юрфака. Когда начались все эти беспорядки в стране, я больше месяца находилась под арестом. Но они не нашли ни одной причины, чтобы осудить меня. Хотя я и участвовала в митингах, сама ни разу там не выступала. И вообще, я тогда была против их проведения, потому что знала, что митинги могут дать результат лишь в том случае, когда они проводятся в демократическом государстве. Я предполагала, что вся эта ситуация приведет к кровопролитию.
Кстати, рассмотрение моего дела продолжалось почти год, с меня взяли подписку о невыезде...
- В книге Олега Панфилова "Журналисты на гражданской войне" говорится, что в октябре 1992 года на четырех преподавателей таджикских вузов был выписан ордер на арест. В числе других были и Вы. А потом глава государства Рахмонов Вас помиловал...
- С тех пор, как вышел указ о моем помиловании, меня не оставляют в покое мысли: президент должен был наказать тех, кто безо всяких оснований арестовал меня…
И еще я поняла одно: если ты пошел в политику, будешь арестован. А если хочешь, чтобы этого не случилось, сиди дома и не высовывайся. Поэтому я ни на кого не держу зла. Путь, который я прошла, был очень трудным, но было в нем много интересного и поучительного. Трудности меня закалили, я многое осознала. Только в тюрьме поняла, что такое свобода. Это самое ценное, что есть у человека.
- В те неспокойные годы Вас знали многие. Люди говорили: "Бобоназарова? Это та, что демократка?". Вы стесняетесь или гордитесь, вспоминая об этом?
- Ужасно жалею, что люди не в полном смысле понимают значение демократии. В годы войны некоторые нечистоплотные политики сумели сделать так, что люди стали воспринимать демократию как нечто несерьезное, а потому опасное. А некоторые так называемые демократы сами осквернили партию. И это, несмотря на то, что ни один день, ни один демократ не был у власти! Но несмотря на все это, я очень горжусь, что я - демократ.
- А что Вы думаете о самой Демпартии? Почему она не сумела стать правящей?
- Знаете, мы стояли тогда у истоков демократического движения в Таджикистане, и сегодня понимаю, что мы тогда были просто романтиками. Мы верили, что в стране будет демократия, коммунисты уйдут из руководства, будет совсем другое время – полная независимость Таджикистана. Потом поняли, какой это сложный процесс – переход от одной формы правления к другой. Хотя официально коммунисты ушли с постов, у власти они все же остались. У нас не было практики, не было человека, который бы всем нам объяснил и показал, что и как нужно делать. Даже наши лидеры были без политического опыта. Каждый понимал демократию по-своему.
Вторая причина нашего "не успеха" заключается в том, что в демократы пошли люди, для которых демократические принципы были чуждыми. Были даже такие, которые в первую очередь требовали от нас выдать им квартиры, то есть в партию вступали с какой-либо корыстной целью. В основном, чтобы получить высокую должность. У меня такой цели не было. Наоборот, вступив в партию, я больше потеряла, чем приобрела. Я была деканом самого престижного факультета страны, у меня было все. Ко мне приходили министры, чтобы я помогла поступить их чадам. И все эти возможности я потеряла. Однажды я даже рассерженно сказала Шодмону, что если бы я знала, что такие люди будут в партии, то не вступила бы в нее.
- Как Вы относитесь к тому, что демократов иногда называют виновниками начала гражданского противостояния?
- Помню хорошо те времена, когда СМИ чернили демократов и теперь понимаю, что это была хорошо оплаченная кампания. В 1994 году, когда я находилась под домашним арестом, ко мне в гости пришли 10 сенаторов США. Их интересовал вопрос: почему мы объединились с исламистами. О том же самом меня спрашивали и итальянцы. Нас ведь тогда считали фундаменталистами, которые хотят создать исламское государство. Я ответила: "Но ведь от того, что фашизм родился в Италии, мы же не считаем итальянцев фашистами". Исламисты - граждане нашей страны, у нас с ними была одна цель – объединиться и получить голоса на выборах. Таджикские демократы надеялись на поддержку Ельцина, но Москва нас не поддержала. Мы были слабы, да и опыта борьбы у нас не было, поэтому мы проиграли…
- А когда в 2004 году руководителем ДПТ стал Махмадрузи Искандаров, что-то поменялось в партии?
- По крайней мере, он постарался объединить всех. Я два раза участвовала в заседаниях. Были в партии три-четыре группы, позиция и мнения которых всегда противоречили друг другу… Конечно, это и есть демократия (улыбается). Когда в группе есть несколько подгрупп, которые имеют свой взгляд на некоторые вопросы, это нормально. Я понимаю, что могут возникнуть разногласия из-за каких-то принципиальных вопросов. Но когда они не могут прийти к консенсусу по каким-то мелочам, извините… Во-первых, это просто некрасиво, да и для других – повод для насмешек.
Я думаю, в партию должны прийти новые силы, умеющие объединить все стороны. Считаю, что эта партия имеет будущее, она станет крепче. Я верю в это. Да и самому государству это должно быть выгодно. Оппозиция у правящей партии всегда должна быть. Это помогает развитию государства. Есть страны, которые тратят огромные деньги, чтобы в их демократическом обществе была оппозиция.

"Не была заложницей должностей"
- В 1997 году Объединенная таджикская оппозиция обнародовала список своих кандидатов в правительство по 30% квоте. Именно тогда, например, заместителем главы МИДа стал Абдунаби Сатторов, МВД – Хабиб Сангинов. Ваша кандидатура выдвигалась на пост заместителя Генпрокурора. Почему Вы отказались?
- В сознании людей утвердилась мысль, что демократы воюют только ради должностей. Поэтому, когда рассматривался список кандидатов по квоте членам ОТО и покойный Сайид Абдулло Нури предложил мне должность, я принципиально отказалась. Я понимала, что все это временно. Хотя часть из предложенных кандидатур были людьми достойными, профессионалами, к сожалению, другая часть не была таковой...
- Вы считаете, что, занимаясь общественной работой, Вы остались в выигрыше?
- Я никогда не была заложницей должностей. Еще до гражданской войны президент Набиев предлагал мне высокую должность, но я отказалась…
- Вы смогли реализовать себя полностью?
- Думаю, нет такого человека, который полностью сумел бы реализовать все свои возможности. Но большую часть я, конечно, реализовала. Работая с 1996 по 2004 годы советником по правам человека в ОБСЕ, я сумела помочь огромному количеству людей в защите их прав. Не всегда все получалось, иногда у меня не было возможности, что-то было преградой. Но все же то, что я могла - сделала. Только история покажет, кто чего стоит.

"Джордж любит Таджикистан"
- Как Вы попали в Фонд Сороса?
- Когда я находилась под домашним арестом, на мою защиту встали многие известные люди из западных стран. Руку помощи предлагали жена Франсуа Миттерана и Борис Ельцин. Мне предлагали политическое убежище в России, Иране, Америке, Чехии. Но у меня есть одна "болезнь" – я не могу больше недели находится вне Таджикистана, жить без своего родного дома. Те, кто ушел – это их выбор. Говорят, родина там, где тебе хорошо. Мне хорошо здесь и это мой выбор.
В то время мне предложили эту работу в Фонде. В 1996 году директором по странам Центральной Азии Фонда Сороса был Энтони Рихтер. Что интересно, в уставе Фонда четко написано, что они не поддерживают страны с конфликтами. Но для Таджикистана было сделано исключение. Мы начинали с малого. Каждые три года по уставу должна происходить ротация. Но здесь были другие условия, поэтому Джордж Сорос продлил мое пребывание на этой должности. Ни разу за 11 лет моей работы он не указывал: делайте то или это. Он доверял своим представителям.
- Помнятся ваши выступления в СМИ в защиту личности Сороса. Вы лично знакомы с ним? Считают, что он – автор "цветных революций" на Украине и в Грузии…
-
>Я много раз встречалась с ним лично. Мультимиллиардер Джордж Сорос - очень скромный человек. Однажды, когда я еще не знала его, в Венгрии после какой-то конференции был банкет, там были президенты многих стран, и мне посчастливилось тоже быть там. Я обратилась к одной знакомой даме: "Покажите мне, наконец, Сороса". И своими глазами увидела, как этот богатейший человек, из-за нехватки мест за столом, взял свою тарелочку и скромно уселся в уголочке. Позже, в Будапеште я видела, как он со всеми наравне стоит в очереди в столовой. Джордж (при встречах мы обходимся без официоза) очень любит Таджикистан, он наблюдал за всеми нашими процессами в стране. "Это народ, который сумел преодолеть внутреннюю вражду и помириться. И это делает ему честь", - говорит он. Наш таджикский филиал – одно из его самых любимых представительств.
Что касается цветных революций, должна сказать, что Джордж Сорос, прежде всего – личность. И он просит не путать его личные взгляды с деятельностью одноименного Фонда. Он дружил с Шеварднадзе. В Грузии в период расцвета коррупции Джордж сказал другу, что у него нет будущего. Сорос не скрывает, что финансировал некоторые государственные секторы в Грузии. И Саакашвили участвовал в каких-то проектах Фонда. Тысячи человек участвуют в проектах Фонда и это не означает, что революции происходят из-за этого. То же касается и Украины. Еще раз повторяю, что сам Сорос никогда не вмешивался во внутренние дела нашей страны. В уставе Фонда четко сказано, что он не может вмешиваться в проекты и программы, которые установил Фонд на местах.

"Ройзман понял нас"
- Что сделал таджикский филиал Фонда за период Вашего правления?
- Мы работали во всех сферах общества. Например, при финансировании Фонда в системе образования переводились и издавались учебники, были проведены многочисленные семинары и конференции, мы отправляли молодежь на учебу в другие страны. При нашем содействии был подписан мораторий на смертную казнь. Для Совета юстиции был построен центр, в областных центрах наши представители работали с депутатами и председателями махаллинских советов. Очень много было проектов по работе с женщинами. В последнее время мы начали работать по вопросам миграции и развитию туризма. Невозможно перечислить все то, что было сделано представительством Фонда Сороса в Таджикистане за весь этот период. Знаю одно: президент Эмомали Рахмон, встречаясь с Джорджем Соросом, дал положительную оценку работе представительства.
- Говорят, Вы сами ездили в Россию для решения вопросов таджикских мигрантов…
- Да, этих встреч было очень много, 30-40 раз приходилось ездить в Россию и встречаться с теми, кто занимается вопросами трудовой миграции. Например, для расследования убийства 9-летней Хуршеды Султановой, наш фонд профинансировал Центр защиты, они сняли офис, наняли адвокатов. Было издано много брошюр о правах мигрантов, теперь они знают, куда и к кому обращаться в России за помощью. В этом центре также действует Программа медпомощи, проводится много конференций и встреч с депутатами Госдумы. Вот недавно мы были в Екатеринбурге, у нас состоялась встреча с Евгением Ройзманом, экс-депутатом, который постоянно выступает против таджикских мигрантов. Вообще, мы устали от того, что на его резкие высказывания в адрес наших мигрантов, государство посылает ноты протеста. Нельзя решать проблему таким образом. Кроме монолога, должны быть и диалоги. Мы, наконец, услышали друг друга. Ройзман понял нас и обещал приехать в составе комиссии, которую мы создали. Визит намечен на октябрь текущего года. Ройзман намерен воочию убедиться, что в Таджикистане, например, нет лабораторий по производству героина.

"Кем нам гордиться?"
- Почему бы Вам не баллотироваться в депутаты? Вы всегда выступали за гендерное равенство и кому как не Вам, известной правозащитнице, встать у руля, объединить женщин страны…
- Никогда не хотела стать депутатом. В советское время были такие депутаты как Валентина Абдусамадова, Биходжал Рахимова, Рафика Мусаева, Гулафзо Савридинова, Адолат Рахмонова. У нас были разные политические взгляды, но все эти женщины выступали, и их голос был слышен. А сейчас? Смотрите, что творится в нашем парламенте! Все это из-за того, что избираются преимущественно депутаты-сторонники НДПТ. В принципе, я против квотирования. Но учитывая, что пока, к сожалению, у наших женщин очень малые возможности для конкуренции с мужчинами, государство должно предоставить женщинам квоты на какой-то определенный период. В афганском парламенте - 63 женщины. Я сама встречалась с ними, они очень активны. Первая женщина-мусульманка, получившая Нобелевскую премию – Ширин Ибоди из Ирана. А нам сегодня есть кем гордиться?…
- Вы однажды предложили написать книгу об истории женщин Востока. Почему бы Вам самой не заняться этим делом?
- Слышала, что уже кто-то начал ее писать. В Таджикистане, Афганистане и Иране уже три раза проходили международные конференции, на которых обсуждался вопрос создания женского движения этих персоязычных стран. Мы хотим создать академию женщин-лидеров этих стран, пригласить сюда известных женщин мира, например, Беназир Бхутто и Хиллари Клинтон, создать свой сайт и открыть свой канал на ТВ. Мы уже разработали устав нашего женского движения…

"Быть бабушкой – самая лучшая профессия!"
- Недавно Вы официально объявили о своем уходе из Фонда Сороса. Чем будете заниматься теперь?
- У меня уже давно закончился срок. Уже год стоял вопрос о моем уходе. Вечер, который недавно устроил институт "Открытое общество" Фонда Сороса для деловых партнеров и друзей, был в честь окончания моей работы на этом посту. Но я не совсем ушла из Фонда. Мы работаем по женской программе и по проектам по миграции. И наше НПО "Перспектива +" будет работать в тесном сотрудничестве с этими программами.
- Ваша семья состоит исключительно из юристов. Как так получилось?
- Мой муж - юрист и журналист Джунайдулло Ибодов. Все, что я имею, это благодаря его всесторонней поддержке. В самые трудные моменты моей жизни всегда чувствовала его крепкое плечо. Женщина-таджичка может многого достичь не только когда она не замужем, но и когда рядом с ней понимающий и хороший муж. Опора, одним словом. Дочь Парвина тоже юрист по образованию, работает в ГИПИ, организация по поддержке Интернета. Я сравниваю ее с собой и удивляюсь, как молодежь быстро развивается. Я очень хотела, чтобы она стала врачом, а сын – инженером. Но они сами выбрали свой путь. Будучи деканом юрфака, я даже запретила принимать документы дочери на юрфак. Но она победила. И сын Джовид тоже юрист, работает в Совете юстиции. Что интересно, у меня и зять, и сноха тоже юристы. Такая вот семейка собралась...
У меня есть мама, и каждую неделю в выходные я обязательно езжу к ней в Яван. Также судьба подарила мне двоих прилестных внуков – Нилуфар и Джонон. Знаете, самая лучшая профессия на земле – быть бабушкой. И я счастлива.
Подготовила Манижа КУРБАНОВА,