На страже ислама
Исламская Республика Иран в ожидании собственной "перестройки"

В понедельник в Тегеране в возрасте 85 лет скончался один из духовных ли-деров страны Али Мешкини. Таким об-разом, в Иране начинает хоть и медленно, но набирать темп процесс смены элит, где на место "старой гвардии" приходит новая генерация политиков.

В Иране после непродолжительной болезни умер один из влиятельных людей страны – Али Мешкини, который на протяжении многих лет возглавлял Совет экспертов. Состоящий из 86 депутатов коллегиальный орган играл роль "ночного дозора" в рамках клерикального режима и способен был выразить недоверие духовному лидеру аятолле Али Хаменеи, а в случае необходимости отстранить от власти. Кроме того, Али Мешкини известен тем, что был одним из ближайших сподвижников лидера исламской революции в Иране аятоллы Рухоллы Хомейни и в такой ипостаси выступал одним из отцов-основателей современного политического режима страны. Согласно официально обнародованной информации, причиной смерти высокопоставленного религиозного чиновника стала легочная инфекция, из-за которой он еще в начале июля оказался на больничной койке. Как отметил аятолла Али Хаменеи в своей речи, Али Мешкини "являлся примером для молодежи и его соратников", а его смерть – "огромная потеря" для Ирана. Соболезнования родным и близким выразили президент Махмуд Ахмадинежад и представители высшего политического руководства Ирана. В среду в стране пройдут траурные мероприятия.

>Уход с политической сцены Али Мешкини фактически знаменует новый этап развития Тегерана, который в ближайшие десять лет обещает предрешить судьбу страны. Главная причина заключается не столько в политических потрясениях, охвативших страну в годы правления президента Хатами, сколько в естественных демографических процессах. Проблема в том, что средний возраст людей, которые в 1979 году с оружием и Кораном в руках стояли у истоков исламской революции, сегодня превышает 80 лет. У политического режима, который долгие годы покоился на прочном религиозном фундаменте и не был подвержен серьезному внешнему влиянию, оставалась единственная возможность претерпеть изменения, это – внутренние факторы развития общества и возрастной порог правящего истеблишмента. Собственно, последнее и приходится наблюдать сегодня. Тем более что уход с политической арены Али Мешкини – далеко не единственное событие из этого ряда. В середине июня текущего года страна проводила в последний путь Великого аятоллу Мохаммада Фазелья Ланкарани. Он также был сподвижником лидера иранской революции Хомейни и активно боролся с шахским режимом в Иране. А потому следует ожидать, что иранская "старая гвардия" начинает постепенно уступать свои места плеяде руководителей новой генерации, а сам Иран вступает в "трудный переходный период".
Прежде всего, страна оказалась перед непростым выбором: куда ей двигаться дальше? Несмотря на то что ислам не предполагает плюрализма, тем не менее на поверку выясняется, что идеологический арсенал у иранских лидеров достаточно широкий. Известно, что еще при жизни Ланкарани намеревался осуществить "исламский ренессанс" в обширном регионе Ближнего и Среднего Востока. В данном ключе многие эксперты запомнили его слова, что "время студенческих учений и проповедей двадцатилетней давности прошло". Таким образом, Ланкарани подвел черту под многолетней эпохой, навеянной революционными событиями 1979 года. Свой стратегический замысел "ренессанса" он намеревался воплотить посредством повышения авторитета шиитов в исламском мире. По его словам, именно эта категория верующих оказалась сегодня в ущемленном положении по причине активного влияния иностранных агентов в регионе – таких, как США и Европейский союз. А потому Ланкарани намеревался мобилизовать внутренние силы в исламском мире и призвать их к восстанию против существующего миропорядка. Отголоски этой стратегии сегодня слышны на Ближнем Востоке, где заметно активизировались шиитские радикальные группировки ХАМАС и "Хезболла". Однако реализовать свой нехитрый замысел Ланкарани не удалось. А вопрос, поднимет ли кто-нибудь в Иране знамя "шиитского восстания" на Востоке, пока остается открытым.
Ланкарани показал, что у него хорошо развито тонкое политическое чутье, которое ему на этот раз говорило о необходимости перемен. Идеологические брожения в Иране отмечались и ранее. Здесь нельзя не вспомнить опального теолога Хосейна Али Монтазери. Он один из немногих духовных лидеров, кто носит сан шиитского законоведа – аятоллы, а в конце 90-х годов позволил себе усомниться в легитимности нынешнего духовного лидера Ирана Али Хаменеи. В конфликте со своим оппонентом Али Монтазери выступил как наиболее последовательный сторонник исламского фундаментализма, в то время как Али Хаменеи придерживался более сдержанных позиций. В конце концов бунт закончился тем, что Али Монтазери подвергся домашнему аресту, но уже в 2003 году снова оказался на свободе. А потому он представляет собой бомбу замедленного действия, заложенную под исламский режим. Усиление его позиций обещает свернуть страну на путь ультраконсерватизма, что обострит не только отношения с Западом, но и внутренние противоречия в самом Иране. Свою лепту в процесс модернизации внес президент-реформатор Мохаммад Хатами. Первый с момента окончания исламской революции либеральный глава государства не смог подточить фундаментальные основы клерикального строя, но при этом сформулировал для правящего истеблишмента новую повестку дня. В частности, как ускорить модернизацию общества и интеграцию экономики в процесс глобализации, но при этом сохранить незыблемость исламского порядка. Эту проблему взялся разрешить его преемник – президент Махмуд Ахмадинежад, который сегодня направил Иран по пути освоения "мирного атома" и передовых военных технологий. Однако нельзя не отметить скрытого разногласия между президентом и духовенством страны. В текущем году он попал в опалу после того, как публично прикоснулся к женщине. Весть о политическом прецеденте дошла до кабинетов религиозного руководства, которое не только подвергло Ахмадинежада критике за "моральную распущенность", но, что не менее интересно, расширило фронт наступательной борьбы. В начале июля текущего года духовный лидер аятолла Али Хаменеи подверг критике ряд заявлений представителей правозащитных организаций. "Мы становимся свидетелями того, как в нашей стране некоторые женщины и мужчины пытаются играть с исламскими законами, чтобы они соответствовали международным нормам, касающимся женщин", – сказал он.
Таким образом, изношенные на протяжении 30 лет шестеренки исламской революции в XXI веке начинают туго вращаться, а попытка Мохаммада Хатами расслабить сильно затянутые гайки режима не дали положительного результата. В связи с этим становится очевидным, что политический истеблишмент страны остро нуждается в неконсервативной идеологии, способной сгладить противоречия и наметить перспективы развития Ирана в новом столетии. По мнению наблюдателей, первые осторожные попытки предпринимает сам Ахмадинежад. Он дистанцируется от духовенства, а в основу собственной политической платформы закладывает не религиозные псалмы, а светские традиции консерватизма. Таким образом, в иранском политическом истеблишменте осознают, что поддерживать существующий статус-кво долго не удастся. Тем более, как показывает опыт, в исламском мире подвергаются коррозии даже стойкие режимы. А потому рано или поздно клерикальный строй исламского духовенства в Иране также претерпит внутренние изменения. Но приобретет ли он лоск западной респектабельности с демократическим шармом или, напротив, станет жестко консервативным, пока неясно.

Замир КАРАЖАНОВ, Алматы
01.08.2007