Борис ТАРТАКОВСКИЙ:
Вашей медицине мешает сам Минздрав
Наш разговор с гостем редакции - Борисом ТАРТАКОВСКИМ начался с воспоминаний о прошлом. 15 лет он возглавлял отделение реанимации в Национальном госпитале. Последние 12 работает анестезиологом в клинике микронейрохирургии в Германии. Как человек очень конкретный, видимо, сказывается его ремесло, не терпящее приблизительности, Борис Нафтулович не учил жить. А говорил о важных вещах: как выжить нашей медицине и что ей в этом мешает.

Немцы идут навстречу
- На днях побывал в своем бывшем отделении реанимации. Осталось >грустное впечатление. Понятно, что все взаимосвязано - экономика, медицина. И, судя по состоянию экономики страны, чего другого можно ожидать от здравоохранения. Хотя очевидно: медицина - это жизнь, и все, казалось бы, должно быть направлено на ее спасение. Но в реанимации нет даже элементарного - дефибриллятора и мониторов. И это в главном лечебном учреждении страны - Национальном госпитале! Я преклоняюсь перед моими коллегами, которые умудряются спасать больных в таких условиях, как, например, при остановке сердца "завести" его вновь без дефибриллятора! Но врачи не машины, они могут что–то не заметить, а монитор отреагирует мгновенно на малейшее изменение в состоянии больного, что в конце концов может спасти ему жизнь. И на фоне нищих медиков потрясающе дорогие дома–дворцы слуг народа выглядят вызывающе. В Германии так не шикуют.
Знаю, многие врачи из Кыргызстана, работающие в Германии, хотят помочь своей родине. Но практически сделать это очень сложно. Почему? Например, в больнице, где работает мой бывший ученик, ныне уважаемый доктор, через каждые пять–семь лет меняется аппаратура. Так положено в Германии. Если бы эта аппаратура стояла в ваших больницах, то было бы просто замечательно. Она может без проблем работать еще лет 15–20. И можно договориться с руководством клиники, чтобы не выбрасывали эту технику, а отдали вам. Все равно она пойдет под пресс. Но как ее переправить в Кыргызстан? Не скрою, мы, врачи, живем там неплохо, но не настолько богато, чтобы за свой счет перевозить это оборудование. Один наркозный аппарат весит килограммов тридцать. Не говоря о крупногабаритных приборах.
Об этой возможности в Минздраве прекрасно знают. Но никто палец о палец не ударил, чтобы как–то решить этот вопрос. Будут сидеть и ждать, когда благодетели из–за океана пришлют, простите, свое барахло.
Если было бы соответствующее оборудование, то зарубежные специалисты могли приезжать оперировать сюда. Как это принято во всем мире. В нынешних условиях никто из них, конечно, не станет рисковать. Такие контакты были бы полезны и для самих врачей. Например, по нашим методикам пациенты после операции на позвоночнике начинают ходить на второй–третий день. А здесь лежат неделями.
И для больных какая была бы выгода! Некоторые вынуждены оперироваться за границей, потому как здесь либо не проводят нужного им лечения, либо у моих коллег нет технических возможностей для проведения таких операций. Для больных эти поездки связаны с сильнейшим психологическим стрессом, огромнейшими денежными затратами на проезд, проживание, а часто так бывает, что их еще кто–то и сопровождает.
Мы, бывшие кыргызстанцы, пытаемся хоть как–то помочь своим соотечественникам. Бывает, сам звоню в какую–то клинику, объясняю, что человек приехал из бедной страны, денег на операцию у него не хватает. И мои немецкие коллеги, как правило, соглашаются его прооперировать. Конечно, не бесплатно, но хотя бы по минимальной стоимости. Несколько кыргызстанцев удалось прооперировать и в нашей клинике. Шеф также не отказался помочь. Пациенты оплатили только затраты на операцию. Врачи пожертвовали своим гонораром. Операция стоит тысяч пять евро, пациент же заплатил за нее тысячу с небольшим.

На всякий случай
Как–то мне позвонил мой коллега, кстати, бывший анестезиолог из Оша, много лет уже работающий в Германии, и предложил съездить в один старинный университет, послушать доклад известного в Германии профессора Барча о развитии анестезиологии в Кыргызстане. Естественно, нам, профессионалам оттуда, было жутко интересно, что он будет говорить и вообще откуда знает о том, как развивается анестезиология в далекой центральноазиатской стране.
Выяснилось, что профессор был в Кыргызстане, оказывал даже практическую помощь местным специалистам. Снял фильм о нашем здравоохранении и на его основе учил молодых реаниматологов, что можно предпринять для спасения больного, если нет для этого нужной аппаратуры, как это и случилось с ним в Кыргызстане. Чтобы у пациента после операции не началась гипоксия, которая усугубила бы его и без того тяжелое состояние, профессор соединил древнюю кислородную подушку с не менее древним дыхательным аппаратом и таким образом довез пациента из операционной до реанимации.
Барч долго критиковал кыргызстанцев за плохое техническое и лекарственное обеспечение, антисанитарию. Но признал, что квалификация врачей в целом достаточно высокая. Те, с кем ему довелось работать, ставили диагноз по клиническим признакам. И в 99 процентах случаев он оказывался верным. Профессор был восхищен. Правда, подчеркнул, что у этих врачей за плечами московская школа.
Но сейчас, как говорят мои коллеги, уровень подготовки снижается. Мало кто из молодых специалистов стремится выучить английский, чтобы черпать знания из научной литературы. Многие понятия не имеют, что происходит в мире. При этом медицинские кадры штампуют уже даже на периферии. Абсурд! Там и в лучшие–то времена не было специалистов, которые могли хорошо лечить, за редким, конечно, исключением. Тем более учить!
А профессоров в Кыргызстане на душу населения больше, чем в любой другой стране. Куда ни посмотришь - везде профессора и доценты. Не спорю, некоторые из них действительно достойны носить это звание. Но чтобы получить его в Германии, нужно быть, по меньшей мере, семи пядей во лбу.

Хирург–писарь
На мой взгляд, тормозом в развитии вашего здравоохранения является сам Минздрав. Как бы парадоксально это ни звучало. Без его участия по–прежнему не обходится ни одно назначение главврача даже сельской больницы. Причем нередко это назначение проводится не по профессиональным качествам, а по звонку брата, свата, дяди. Так было в мою бытность, так осталось и сейчас.
Осталась и совершенно дурацкая практика, когда Минздрав разбирается с жалобами либо самих больных, либо родственников умерших пациентов. В Германии министерские чиновники этим не занимаются. Для этого существует суд, который назначает экспертов. Они и будут разбираться, есть ли вина врача в смерти больного. При этом, естественно, несут ответственность за дачу ложных показаний.
Комиссия же Минздрава никогда не признается в ошибке врача, потому что на ведомство ложится пятно. Поэтому и суд, если дело до него все–таки доходит, решает его в пользу врача. Медицина ведь не математика. И дважды два в ней не всегда четыре. Так было всегда и так будет.
И, похоже, в Кыргызстане врачи никогда не избавятся от рутинной бумажной работы. Как и 12 лет назад им приходится заполнять истории болезни, оформлять кучу каких–то документов, то есть они занимаются делом, не соответствующим их уровню подготовки. В Германии доктора сами ничего не пишут. Они диктуют секретарям, которые есть в каждом отделении. Это экономически обосновано. За те, например, два часа, которые врач тратит ежедневно на заполнение историй болезни, он может прооперировать больного, за что клиника получит деньги. И эта сумма раза в два больше, чем получает секретарь за весь месяц. Есть разница?

Не задумываюсь, как раскрутить пациента
Знаю, что корифеи кыргызского здравоохранения бьются за то, чтобы оценивали уровень знаний врачей, присваивали им квалификацию не министерские чиновники, а члены независимых медицинских ассоциаций. Как это делается во всем цивилизованном мире. Боже упаси, я не говорю, что в министерстве нет профессионалов. Но медицинская наука и практика так стремительно развиваются, что даже самый талантливый чиновник не в состоянии глубоко вникнуть в суть происходящих перемен. Уследить за всем этим и по достоинству оценить знания того или иного доктора могут только сами врачи, которые и являются членами медицинских ассоциаций, во главе которых стоят врачи с мировым именем. На Западе существует железное правило: каждый врач минимум неделю в году должен посвятить своему обучению. Иначе ему не видать сертификата на право врачевания. Делается это для повышения качества лечения.
Ваш Минздрав же, постоянно призывая к этому, не хочет выпускать из рук такой мощный инструмент материального и морального воздействия на подчиненных, как аттестация. В былые–то годы квалификация присваивалась, скажем так, необъективно. И не поверю, что сейчас стало больше принципиальности и справедливости. А в итоге выходит, что у врачей, которых надо изолировать от больных, высшая категория.
Хотя больные и без Минздрава, и без ассоциаций сами определяют, какой врач хороший, а к какому лучше не ходить. Так в принципе было всегда. В Кыргызстане давно уже вошло в практику: до начала рабочего дня врачи стационаров принимают больных. Это не входит в их прямые служебные обязанности, естественно, никто им за это не платит. Просто у этих врачей, наверное, повышенное чувство долга. И вот именно эта, что ли, человечность отличает кыргызскую медицину от западной. В Германии я такого не видел ни в одной клинике.
Медицина в Германии страховая. Каждый ее работающий гражданин должен быть обязательно застрахован в больничной кассе. При этом взнос зависит от зарплаты и составляет в среднем 13–14 процентов. Половину из них платит работодатель, вторую - сам работник. Те люди, которые не трудятся, также застрахованы через социальное ведомство. И богатые страхуются, но в так называемых приватных больничных кассах. Они платят за свое лечение в два–три раза больше. А потому лежат в одно– или двухместной палате и оперируют их и дают наркоз только заведующие отделениями, которые в свою очередь получают за это определенную сумму из тех средств, которые поступают больнице за лечение.
Я не раздумываю, какой ко мне пришел пациент. Мне абсолютно все равно - богатый он или бедный, я не думаю, как его лучше раскрутить: или деньги взять, или попросить вставить в отделении стекло, или мебель в столовую купить. А я этим раньше сам занимался, потому что надо было выживать. Это же ненормально, когда зарплаты врача не хватает на самую простую еду, проезд!
Все, о чем я говорю, казалось бы, мелочи. Но как они повышают доверие пациентов к врачам и ответственность врачей за пациентов...

между тем
Победил Талантбек
Приятная новость пришла из Турции. Наш земляк, профессор Талантбек Батыралиев, возглавил специализированный научный журнал на русском языке, издаваемый под эгидой коллегии кардиологов, ассоциации сердца и ангиографического общества США.
Это очень высокая должность, и к кандидатуре предъявлялись соответствующие требования. Но ведь фамилия Батыралиев происходит от слова "батыр" - "богатырь", "победитель".
Как сообщил главный врач Национального центра кардиологии и терапии Рустам Урумбаев, Батыралиев в конце восьмидесятых работал в их центре, защитился в России у академика Чазова. В те годы наши медики уезжали работать в Иран, Турцию. Вот и Батыралиев подался на берега Босфора и сделал там прекрасную карьеру. Сейчас он заведует кардиологическим отделением в одной из клиник в Газантене. И, говорят, довольно часто приезжает в Кыргызстан.

Подготовила Нина НИЧИПОРОВА.

9/08/2007