Комментируя только что закончившийся визит президента Ирана Махмуда Ахмадинежада в Туркменистан, иранская пресса назвала его "началом нового этапа в развитии ирано-туркменистанских отношений" ("Фарс", 15 августа 2007 г.), "очередным шагом в направлении усиления влияния Ирана в регионе Центральной Азии" (там же, 16 августа 2007 г.). Именно так он был охарактеризован на совместной пресс-конференции двух президентов, посвященной итогам прошедших в Ашхабаде переговоров. Главы двух государств отметили, что в ходе переговоров были достигнуты договоренности об углублении и интенсификации сотрудничества.

Следует отметить, что для этого имеется прочная база. Динамичные и довольно стабильные отношения Ирана с Туркменистаном на фоне явной пробуксовки или недостаточной динамичности в налаживании отношений ИРИ с такими центральноазиатскими лидерами, как Узбекистан или Казахстан, наглядно демонстрируют значительный потенциал Ирана в деле оказания всесторонней помощи новым независимым государствам региона. Для Туркменистана Иран является одним из крупнейших экономических партнеров, в сотрудничестве с которым реализовано или находится на стадии реализации около сотни крупных проектов, имеющих приоритетное значение для укрепления туркменской независимости. И все это - в условиях максимального взаимопонимания, которое, впрочем, характеризуется и нежеланием каждой из сторон вникать в реалии внутренней и внешней политики партнера. Если 10 лет назад Иран занимал четвертое место в списке 63 стран - внешнеэкономических партнеров Туркменистана, то в 2006 г. он выдвинулся на второе, после России, место в товарообороте страны. В 1998 г. в Туркменистане было зарегистрировано 88 иранских фирм, а к нынешнему году их число составило 200.

Прошедшие 14-15 августа в Ашхабаде туркмено-иранские переговоры охарактеризованы их участниками как "прорыв на новые рубежи". Близкий к иранским неоконсерваторам интернет-сайт Rajanews.com даже назвал поездку президента в Туркменистан проявлением нового, наступательного трека иранской внешней политики. Нам представляется, что такое определение вряд ли соответствует действительности, а сам визит по достигнутым результатам стоит существенно ниже прежних визитов иранских президентов в эту страну. Становится все более очевидным, что приход два года назад к власти в Иране неоконсерваторов во главе с нынешним президентом М. Ахмадинежадом несколько сместил акценты во внешней политике страны, переместив их на исламские страны Ближневосточного региона, где иранская администрация пытается более эффективно действовать, добиваясь реального лидерства в регионе. Сам президент не раз подтверждал это в публичных выступлениях.

Важно и то, что Иран находится под мощным прессингом международного сообщества, требующего максимальной прозрачности его атомной программы, приостановки тех ее компонентов, которые могут создать угрозу безопасности на региональном и глобальном уровне, и вновь втягивается в политическую и экономическую изоляцию. Постоянно важный для Ирана Центрально-Азиатский регион не выглядит сейчас зоной приоритетного внимания, а укрепление дружественных отношений с северным соседом - Ираном вряд ли на деле является одним из приоритетных направлений иранской внешней политики. Вспомним динамику обменов визитами лидеров двух стран. А.А. Хашеми-Рафсанджани за годы своего президентства (1989-1997) встречался с Ниязовым 16 раз. Сменивший его на этом посту С.М. Хатами (1997-2005) нанес в Ашхабад свой первый зарубежный визит. Нынешний (с августа 2005) президент ИРИ Махмуд Ахмадинежад, консервативная идеология которого остается в Ашхабаде практически незамеченной, внес коррективы в приоритеты страны и совершил свой первый визит в Сирию, превратившуюся в последнее время в главного иранского стратегического партнера. Правда, находясь в Туркменистане во время своего первого Центрально-Азиатского турне в июле 2006 г., Ахмадинежад заявил, что его страна не ставит никаких ограничений в развитии отношений с Туркменистаном, и высказался за максимально полное использование потенциальных возможностей сотрудничества двух стран. Вместе с тем чувствуется, что даже поездки нового президента в страны этого региона не являются очередными шагами в наращивании интеграции с государствами Центральной Азии, а призваны лишь удержать статус-кво на сложившемся уровне. Это, впрочем, не говорит об охлаждении иранского руководства к этому региону, а лишь доказывает, что неоконсерваторы все еще находятся на этапе определения своей стратегии на этом геополитическом пространстве.

Что касается Туркменистана, то здесь иранское руководство пытается выяснить тенденции действительной эволюции во внешней и внутренней политике этой страны, связанные со смертью ее бессменного лидера С. Ниязова. Вероятно, именно поэтому во время нынешнего, первого после смерти прежнего лидера Туркменистана, визита Ахмадинежада в Ашхабад ничего нового для развития двустороннего сотрудничества предложено не было. Кстати, и во время первого визита нынешнего президента Туркменистана Г. Бердымухамедова в Тегеран в июне 2007 г. дело закончилось лишь декларациями. Тогда оба президента выразили намерение развивать сотрудничество с приоритетом в сфере энергетики, однако никаких соглашений во время пребывания Бердымухаммедова в Иране подписано не было. "Потенциал и возможности двух стран требуют проведения переговоров", - отмечалось в совместном коммюнике по итогам визита.

Во время нынешнего визита, как и прежде, приоритетными сферами сотрудничества, что видно из выступления иранского президента на пресс-конференции, определены энергетика, ирригационное строительство, транспорт и торговля. Стороны отметили традиционно полное совпадение позиций по международным и региональным проблемам. Для Ирана, несомненно, было важно убедиться в том, что в Ашхабаде поддерживают право Ирана на разработку и использование ядерных технологий в рамках режима нераспространения атомного оружия. Что касается результатов переговоров, то речь идет о совместном заявлении и четырех Соглашениях о сотрудничестве в области ирригации, торговли, радио и телевидения, не отличающихся той масштабностью, которая характеризовала визиты прежних иранских лидеров в Ашхабад. При этом в открытой печати конкретизированы лишь объекты ирригационного назначения. Это - сотрудничество в создании гидроузла на реке Теджен в районе Ширделе и в эксплуатации созданного недавно при иранской помощи водохранилища Достлук (Дружба). В официальном сообщении подчеркивается стремление двух лидеров "максимально задействовать весь имеющийся потенциал сотрудничества, и, опираясь на накопленный позитивный опыт, продолжать его с учетом новых реалий и возможностей". В порядке обсуждения президенты коснулись проблемы совместного использования как энергетического, так и биологического потенциала Каспия.

Обсуждалась и реализация проекта транспортного коридора "Север-Юг". Обе страны давно заявляют о намерении серьезно сотрудничать в рамках создания такого международного транспортного коридора. Он обеспечит доставку грузов из Индии, Пакистана, стран Персидского залива через территорию Ирана и России в Европу. Потенциальная мощность этого транспортного пути составляет примерно 15-16 млн тонн грузов в год, что означает сокращение расходов на доставку грузов в размере 1,5-2 млрд долларов в год.

"Север-Юг" рассматривается Ираном и Туркменистаном как важный евразийский геополитический проект. Он дает возможность наиболее рационально реализовать грузоперевозки из стран Азиатско-Тихоокеанского региона и Юго-Восточной Азии в Европу. Иран в данном контексте предстает как наиболее реальный транзитный коридор. С другой стороны, формирование этого транспортного коридора выводит Центральную Азию из транспортной периферии на центральные мировые грузопотоки. Понятно, что Ашхабаду это сулит немалые плюсы. Участие в реализации транспортного коридора "Север-Юг" даст ему дополнительные возможности в сфере международной торговли и транзита товаров, учитывая, что Туркменистан не имеет выхода к морю. В рамках транспортного коридора грузопотоки из Туркменистана могут быть продолжены в иранские порты на Каспии. В пределах транспортного коридора "Север-Юг" реализуются и интеграционные проекты. Так, в стадии проработки находится проект железнодорожной сети по восточному побережью Каспия. Она соединит между собой все пять стран Каспийского бассейна. Несколько лет назад Иран изъявил готовность сотрудничать в прокладке туркменского участка этой магистрали. Однако ни во время нынешнего визита Ахмадинежада в Ашхабад, ни во время июньской поездки Бердымухаммедова в Тегеран временные рамки подписания формального соглашения по ирано-туркменской железнодорожной ветке так не были определены. К тому же за пределами официальных документов осталось то, что между Ираном и Туркменистаном сохраняется несовпадение подходов по вопросу правового режима Каспийского моря. Справедливости ради следует отметить, что новый лидер Туркменистана пытался достичь прорыва на зашедших в тупик переговорах по статусу Каспийского моря. Он также хотел заручиться обязательством со стороны Тегерана не препятствовать предполагаемому освоению трех офшорных нефтяных блоков, находящихся в территориальных водах Туркменистана близ районов, на которые претендует Иран.

Болезненной точкой в ирано-туркменских отношениях продолжает оставаться и исламский вопрос, точнее, взаимоотношения между государствои и религией в Туркменистане. Новый глава Туркменистана попытался сделать шаг к минимизации напряженности. Вероятно, неслучайным было включение в число первой группы амнистированных политических заключенных бывшего муфтия Туркменистана Насруллаха ибн-Ибадуллаха, в свое время достаточно известной в стране фигуры, одного из немногих, кто осмеливался перечить Туркменбаши. Тем самым новое туркменское руководство посылает определенные знаки иранскому религиозному истаблишменту, сигнализирующие о возможном смягчении своей позиции по отношению к религии.

Дело в том, в период нахождения у власти С. Ниязова в стране практиковалось жесткое и всеобъемлющее государственное регламентирование религиозной жизни, что вызывало явное неудовольствие иранских религиозных деятелей. Приход к власти нового лидера не привел пока к реальным подвижкам в этой области, несомненно, чувствительной для Ирана. Но там предпочитали не вмешиваться в такие коллизии, чтобы не осложнять двусторонние отношения. Поводов для этого было довольно много. Так, для иранского религиозного руководства был сродни религиозной ереси тот факт, что президент Туркменистана объявил себя пророком Аллаха. В Кипчаке - родном селении президента под Ашхабадом - была воздвигнута самая большая в стране мечеть с громадным золотым куполом. Стены ее, вместо сур из Корана, украшены цитатами из произведения Туркменбаши "Рухнаме". По этой причине истинные мусульмане предпочитают уклоняться от ее посещения. Насруллах ибн-Ибадуллах отказался признать С. Ниязова посланником Всевышнего, за что лишился своего поста и был брошен в тюрьму. Суровая участь постигла переводчика Корана на туркменский язык Ходжаахмет-ахуна, высланного вместе с семьей из Ашхабада в сельскую местность. Его изгнание, по приказу президента, сопровождалось тем, что все экземпляры переведенного им Корана были собраны и сожжены. Это вызвало возмущение мусульман как внутри страны, так и за ее рубежами, в том числе в Иране. Иранский религиозный истеблишмент, тем не менее, дистанцируется от вмешательства в исламскую религиозную жизнь в Туркменистане, хотя иранская пресса неоднократно писала о репрессиях против мусульманского духовенства в этой стране. Объявленное за несколько дней до нынешнего визита Ахмадинежада в Ашхабад амнистирование бывшего туркменистанского муфтия, вероятно, будет растолковано в Тегеране в качестве определенного жеста доброй воли, как желание снять один из раздражающих факторов в двусторонних отношениях.

16 августа, когда Ахмадинежад еще находился в Центрально-Азиатском турне, в рамках которого он, кроме Туркменистана, посетил Афганистан и Киргизию, влиятельная тегеранская газета "Кейхан" написала, что развитие отношений Ирана со своими соседями очень раздражает США. "Все потуги США помешать поступательному развитию наших связей с братскими соседями обречены на провал". Но в той же мере Иран раздражают связи стран-соседей с Западом, в первую очередь с США.

Разумеется, набирающий силу процесс развития отношений Туркменистана с Западом будет неизбежно играть роль сдерживающей силы в туркмено-иранском диалоге. Запад в обозримом будущем будет стремиться ограничить конкурирующее российское и иранское влияние в этой стране. В этом контексте на Западе рассматривают постниязовский период как время возможных перемен. По этому поводу уже высказался дежурный председатель ОБСЕ, глава испанского МИДа М.А.Моратинос, считающий, что в Туркменистане происходят постепенные перемены и есть необходимость углубить диалог с его руководством. В надежде на это в США разрабатывают программу нового сотрудничества с этой страной, которое, по словам заместителя помощника госсекретаря США по делам Европы и Евразии Мэтью Брайза, может стать абсолютно новой главой во взаимоотношениях с Туркменистаном. В частности, фирмы США реально укрепляются на рынке сельскохозяйственной техники, подписав долгосрочные контракты на поставку ее в Туркменистан.

В нефтегазовой сфере - основе туркменистанской экономики и главной составляющей ирано-туркменского сотрудничества - это может выражаться в широком инвестиционном участии Запада в масштабных проектах, реализации проектов экспортных трубопроводов из Туркменистана в обход иранской территории. В этом контексте можно отметить наметившееся сотрудничество с одним из признанных мировых лидеров нефтегазового бизнеса - американской компанией "Шеврон", делегация руководителей которой в мае 2007 г. встретилась с президентом Туркменистана и получила предложение рассмотреть вопросы сотрудничества в реализации проектов геологоразведки, переработки нефти, освоении месторождений туркменского шельфа Каспия. По всей видимости, новое туркменское руководство считает многовекторность естественным аспектом своих внешнеэкономических связей. Именно поэтому в дни, предшествовавшие визиту в Ашхабад президента Ирана, там побывали несколько американских делегаций. В частности, туда совершил поездку и был принят президентом Г. Бердымухамедовым помощник госсекретаря США Д. Салливан. Иран, несомненно, озабочен тем, что Салливан на встрече с главой Туркменистана еще раз озвучил предложение США поставлять туркменский газ в обход Ирана и России в двух направлениях - через Афганистан в Пакистан и Индию, а также в Турцию и Европу по дну Каспия и далее через Кавказ. США мотивируют это тем, что поставки на мировой рынок газа из Туркмении в обход России смогут ослабить зависимость Европы от российского газоимпорта, надежность которого вызывает сомнения на Западе. Накануне приезда Ахмадинежада в Ашхабад Салливан заявил там в присутствии президента Бердымухамедова: "Мы верим, что диверсификация маршрутов транспортировки энергоносителей, расширение круга покупателей и поставщиков соответствуют долгосрочным интересам энергетической безопасности Туркменистана".

Между тем во время последних туркмено-иранских переговоров приоритетная сфера двустороннего сотрудничества - нефтегазовая - присутствовала лишь на их периферии. Вряд ли это является релевантным поводом для разговоров о том, что Иран теряет позиции одного из ключевых игроков на центральноазиатском геополитическом пространстве, где энергетическим ресурсам и путям их транспортировки придается первостепенное значение. Однако симптомы того, что Тегеран, в силу различных причин, снижает активность в этом регионе, где все больше заметно пересечение интересов России, США и Китая, представляются достаточно отчетливыми.

В.И. Месамед