Константин Сыроежкин, КИСИ: "Активизация ШОС не означает отхода Казахстана от концепции многовекторной внешней политики"

Состоявшиеся на прошлой неделе мероприятия на высшем политическом уровне в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) - сначала встреча глав государств - членов организации с участием стран - наблюдателей в Бишкеке, затем - военные учения в России - выглядели внешне достаточно эффектно. В очередной раз были продекларированы общие позиции участников ШОС по ряду важных международных проблем, сделана попытка наполнить формат организации некоторым новым содержанием (в частности, в сфере здравоохранения). Однако у этих событий есть и своего рода внешнее измерение - как они воспринимаются вне того геополитического ареала, который охватывает география ШОС, и, в первую очередь, в США? Особенно, на фоне теперь уже совершенно очевидного ухудшения отношений между Вашингтоном и Москвой, за какими бы дипломатическими формулировками не скрывались эти процессы. И что ждет внешнюю политику Казахстана в данном контексте? Эти проблемы Панораме прокомментировал Константин СЫРОЕЖКИН, главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований (КИСИ) при Президенте РК.

- Последние инициативы в рамках ШОС, участие в них Казахстана - не означает ли это фактический отход Астаны от традиционно декларируемой политики многовекторности?

-
>Альтернативы многовекторной политике у Казахстана нет. И не потому, что он чего-то хочет или не хочет, просто Казахстан, как и большинство остальных государств мира, не настолько силен, чтобы позволить себе самостоятельную игру, при выработке стратегии внешней политики он вынужден учитывать слишком много факторов, а главное - разнонаправленных интересов, действующих на пространстве Центральной Азии, геополитических центров силы.

- Но можно ли вообще соблюсти ее в нынешних условиях, когда налицо усложнение, если не обострение, отношений России и США? Не уходит ли многовекторность де факто в историю?

- Повторюсь, альтернативы нет. Но реализация многовекторной политики не означает, что отсутствуют приоритетные направления, они обозначены в последнем послании Президента народу.

Я бы поставил вопрос несколько иначе - актуализировалась ли на сегодняшний день проблема выбора? Безусловно. Наблюдая в последнее время за событиями в Центральноазиатском регионе, невольно ловишь себя на мысли, что происходящие здесь геополитические процессы существенно отличаются от тех, что имели место в 1990-е и даже в начале 2000-х годов. В чем их суть и что это может означать для государств Центральной Азии?

Во-первых, "большая игра" между геополитическими центрами силы за влияние в Центральноазиатском регионе активизировалась. Более того, позиции ее участников стали жестче. А в чем-то основные геополитические действующие лица - Россия, Китай и США - принципиально изменили свои подходы как к региону в целом, так и к отдельным государствам, находящимся в пределах его территории, в частности. Сегодня это уже не только конкуренция за природные ресурсы, но и за политическое влияние. Противостояние в треугольнике США - Россия - Китай продолжает нарастать. Насколько жестким может оно оказаться, предсказать трудно, но вполне очевидно, что отсутствие консенсуса в отношениях этих трех основных геополитических игроков в регионе всегда будет порождать для него массу проблем.

Во-вторых, это противостояние протекает в достаточно специфических формах. С одной стороны, это, безусловно, противостояние между США и тандемом "Россия - Китай", который предпринимает попытки ослабить американское влияние в регионе. С другой, конкуренция между собственно Россией и Китаем за доступ к ресурсам. И хотя КНР пока держит паузу, не вступая в прямую конфронтацию с США и поддерживая у России иллюзию о том, что в регионе роль "первой скрипки" отведена ей, в китайской прессе уже раздаются обеспокоенные голоса по поводу усиливающегося присутствия российских компаний в нефтегазовом секторе государств региона.

- О противоречиях этих трех ведущих центров силы в Центральной Азии говорят все, но часто это делается довольно абстрактно. В каких сферах конкретно они проявляются или могут проявиться?

- Направлений, где интересы России, Китая и США могут вступить в наибольший конфликт, достаточно много. К ним можно отнести, конечно же, нефтегазовый сектор, особенно в контексте освоения ресурсов шельфа Каспийского моря и прокладки новых нефтепроводов; конкуренцию за оказание политического влияния на лидеров государств ЦА (на которых, наверняка, имеются обширные досье, и одним из мотивов изменения внешнеполитических ориентаций является получение гарантий личной безопасности). Здесь же - материально-техническое обеспечение вооруженных сил государств Кавказа и Центральной Азии за счет поставок российских, американских (натовских) или китайских вооружений и военной техники; формирование структур коллективной безопасности в регионе (речь о параллелизме в работе ШОС и ОДКБ, с одной стороны, и налаживании сотрудничества этих организаций с НАТО, в программе которого "Партнерство ради мира" принимают участие все государства региона).

Надо помнить и о конкуренции за контроль над стратегическими отраслями промышленности (энергетика, урановое производство, добыча золота), за оказание влияния на контрэлиты и формирование ориентированных на Россию, США или Китай социальных групп.

- Здесь по-прежнему лидерами остаются американцы?

- Да, пока выигрывают США, щедро оплачивающие создание различных НПО и аналитических центров. Наконец, среди противоречий трех стран - конкуренция на культурно-образовательном пространстве. На сегодняшний день фактом является то обстоятельство, что влияние русской культуры на постсоветском пространстве стремительно сокращается, и ей на смену идет западная масс-культура.

Есть основания полагать, что сложившийся на сегодняшний день статус-кво главных геополитических игроков не устраивает. А потому можно предположить, что в ближайшей перспективе государства региона будут поставлены перед необходимостью более четкой расстановки акцентов в своих внешнеполитических приоритетах.

- Как же быть, учитывая все перечисленное сами, с перспективами концепции многовекторной внешней политики?

- Это не означает, что на ней пришло время ставить точку. Напротив, самое парадоксальное заключается в том, что противостояние между основными геополитическими силами отвечает интересам государств региона, оставляя им поле для маневра. Сегодня не только политической элитой, но и населением государств Центральной Азии, несмотря на подъем антиамериканских настроений, присутствие США в регионе рассматривается как гарантия соблюдения баланса сил и основное препятствие единоличному доминированию России или Китая. Аналогичный подход наблюдается в отношении КНР, сдерживающей "имперские амбиции" России; а также в отношении РФ, создающей гарантии от "китайской экспансии". В этих условиях государствам региона определиться с внешнеполитическим выбором достаточно сложно. Каждый из геополитических игроков должен предложить им нечто такое, от чего было бы трудно отказаться. И не исключено, что в ближайшей перспективе это будет предложено. Вопрос - от кого.

Идеальный вариант - достижение консенсуса между Россией, Китаем, США и ЕС в Центральной Азии, поскольку конкуренция между ними непродуктивна. Однако такой консенсус вряд ли возможен. Интересы их разнонаправлены как сегодня, так и в ближайшей перспективе. Следовательно, рано или поздно, но определяться все-таки придется.

Ярослав Разумов

24.08.2007