Эффект дежавю от пакта столетней давности
Накануне заключения англо-русской конвенции 1907 года отношения между двумя странами были напряженными, и болезненными точками являлись Персия и Афганистан

Веками международные отношения каким-то сверхъестественным образом напоминают западню времени, замкнутую временную петлю, повторяющую события снова и снова и возвращающую нам то, что уже было. Девяносто лет назад в Басре стояли британские войска, а в Иерусалиме вот-вот должно было начаться кровопролитие между евреями и арабами. Прошло уже больше века со времени правительств Солсбери и Кэмпбелла-Баннермана, а мы пытаемся решить те же проблемы, с которыми сталкивались они - от Ольстера до Южной Африки. И даже конфликты на Балканах зачастую напоминают старый "восточный вопрос" в новой обертке.

Важные годовщины часто имеют отклик в современности. Сегодня исполняется сто лет с момента подписания англо-русской конвенции 31 августа 1907 года. Отношения между двумя странами в настоящее время напряжены, и российское государство здесь весьма непопулярно. Так было и сто лет назад. Но проблемы, которые решало это соглашение - Персия, Афганистан и Тибет - каким-то странным образом сохранили свою злободневность и сегодня. Если бы великий министр иностранных дел Великобритании сэр Эдвард Грей (Edward Grey), заключавший это соглашение с Россией, узнал, что Персия, которую сегодня называют Ираном, будет представлять серьезнейшую угрозу миру во всем мире, и что британские войска через сто лет после подписания данного пакта снова будут воевать в Афганистане, он был бы весьма озадачен, а также серьезно огорчен.

Большую часть 19-го века Британия и Россия были в плохих отношениях. В 50-е годы того столетия они воевали в Крыму; в 1885-м они снова едва не вступили в войну (из-за пограничного инцидента - ну где же еще - в Афганистане). Две империи неоднократно сталкивались в Гималаях, отделяющих Россию от Индии, а также в Персии. В результате подписания конвенции конфликты были урегулированы, поскольку стороны согласились держаться в стороне от Афганистана и Тибета, а также условно поделить Персию - в том смысле, что русские не будут лезть на юг, а британцы на север этой страны.

Грей мог заранее догадаться о том, что это соглашение вызовет острые споры в Великобритании. Справа его осудил Керзон, назвавший конвенцию забвением имперского долга. Критика звучала и слева. Радикалам нужна была внешняя политика с так называемым нравственным измерением; они ненавидели Россию больше любой другой страны, а их соответствующим образом ненавидела Антанта. Россия была плоха, потому что "царь всея Руси" был деспотом, его режим был замешан в жестоких погромах евреев, а сам он только что разогнал Думу - первое в России демократическое собрание (и на долгое время последнее). (Когда это произошло, в Лондоне находилась парламентская группа из России. И сам премьер-министр сэр Генри Кэмпбелл-Баннерман (Henry Campbell-Bannerman) сказал им: "Дума умерла. Да здравствует Дума!") Но еще хуже было то, что произошло циничное разделение Персии - страны, столь дорогой для многих радикальных сердец.

Но во внешней политике идет вечный спор между идеализмом и реализмом. Грей любил царизм ничуть не больше, чем его радикальные критики. Но он хотел предотвратить войну. Оказалось, что конвенция сыграла некую зловещую роль в создании условий для начала гораздо более ужасной войны, чем Грей мог себе представить. Семь лет спустя Россия и Британия выступили союзниками в войне против Германии - но так всегда бывает с непредвиденными последствиями.

Но Грей также полагал, что
>Россия, независимо от формы ее государственной власти, имеет вполне законные национальные интересы. Есть они у нее и сегодня. Большую часть 20-го столетия после подписания конвенции две страны все равно находились в плохих отношениях, которые оказались буквально замороженными после большевистской революции и в течение 40-летнего периода "холодной войны" - вплоть до распада Советского Союза. И это несмотря на то, что они вместе воевали в двух войнах - в 1914-1917 и в 1941-1945 годах.

Даже сегодня дух Грея мог бы сказать, что у России есть точка зрения, которую нужно уважать. Владимир Путин - это грубый и жестокий бывший агент спецслужб, руководящий коррумпированной клептократией, которая уничтожает своих критиков - внутри страны, как Анну Политковскую, и за границей, как Александра Литвиненко. Его угрозы применения военной силы звучат довольно демагогично, но в то же время вызывают страх. Но это не значит, что его озабоченность проблемами российской безопасности - лишь плод параноидальной фантазии. Можно сказать, что Путин играет на публику. Самолеты, выполняющие "разведывательные полеты" рядом с границами западных стран; российский флаг, водруженный на Северном полюсе - все это больше похоже на театральные жесты, призванные повлиять на аудиторию. Но те вызовы, с которыми сталкивается Россия, носят вполне реальный характер - взять хотя бы план развертывания противоракетной обороны в Центральной Европе.

Одна из тайн нашего века заключается в следующем. Почему после распада Советского Союза и всей его империи НАТО вообще сохранила свое существование? Более того, блок даже расширил свои границы до Рижского взморья и Персидского залива, став открытым проводником американской политики, а отнюдь не пактом о взаимопомощи, который разрешает своим членам, как говорится в его основополагающем договоре, осуществлять необходимые коллективные действия, "включая применение военной силы, для восстановления и поддержания безопасности в северной Атлантике". Какое это имеет отношение к "захвату рекордного количества наркотиков в Афганистане", о чем в прошлом году хвастливо писали на натовском вебсайте (похоже, преждевременно)? Никто этого пока не объяснил.

Еще одним непредвиденным последствием конвенции 1907 года стало будущее Персии - сегодняшнего Ирана. В своей статье в Guardian, посвященной 50-й годовщине этого соглашения, историк Алан Джон Персиваль Тейлор (AJP Taylor) бойко заявлял, что договор этот "обеспечил выживание буферным государствам Азии. Тибет в безопасности от России и от Британской империи [но не от Китая]. Афганистан по-прежнему нейтрален и независим [уже нет]. А самое замечательное заключается в том, что Персия и сегодня не поддается империалистическим посягательствам с какой бы то ни было стороны". Поскольку это было написано в 1957 году, то есть всего через четыре года после того, как в результате англо-американского переворота к власти в Тегеране вновь пришел шах, данные слова звучат как удивительная глупость. Кроме того, Иран возмущался по поводу внешнего вмешательства не только в 1953, но еще в 1907 году.

Получив свою собственную встряску в Афганистане, русские вряд ли повторят конфронтацию 1885 года, даже если бы не существовало новой полосы буферных "станов" между Россией и Памиром. Но для конфликта существует масса возможностей и в других местах. Если, например, кто-то будет продолжать настаивать на безумной идее присоединения Украины к НАТО, вина за последствия ляжет в основном не на Россию.

Новая англо-русская конвенция по образу и подобию той, что была заключена в 1907 году, в ближайшем будущем практически невозможна. Но остались шансы для того, что в более близкие к нам времена называли разрядкой. Сможет ли Дэвид Милибэнд (David Miliband) стать новым сэром Эдвардом Греем?

Джеффри Уиткрофт (Geoffrey Wheatcroft),
("The Guardian", Великобритания)
31 августа 2007