Кремль.Орг публикует доклад Н.Злобина на круглом столе 24 октября, посвященном перспективам сотрудничества России и США.

Данный текст является частью "work in progress", не носит законченного характера и никоим образом не претендует на полноценное раскрытие темы. В нем поднимаются лишь некоторые вопросы евразийской политики двух стран на фоне глобальных процессов, которыми характеризуется современный мир. В целях экономии в данном тексте опущены конкретные данные, статистика, примеры, предложения и аргументация целого ряда положений автора. Все это, а также многие другие важные аспекты темы найдут свое отражение в полном варианте текста "The Way Forward: U.S. and Russian Interests in Eurasia - Potential for Conflict or Cooperation". Это проект "Carnegie Corporation of New York", который планируется закончить к середине 2008 года.

1

В последние полтора десятилетия мир медленно, но неизбежно вступает в новую эпоху. Двухполярный мир, при котором глобальная социально-политическая система была заложником отношений между Москвой и Вашингтоном и ее стабильность зависела от возможности двух сверхдержав договориться между собой, стал историей, которая уже никогда не повториться. Начавший было складываться однополярный мир во главе с США, сегодня демонстрирует свою неспособность эффективно справляться с вызовами современного мира. С другой стороны, все попытки создать ему искусственную альтернативу еще более осложняют решение конкретных задач на мировой арене.

Сегодня мы впрямую сталкиваемся с проблемами управляемости складывающейся мировой системы. Это является следствием целого ряда факторов, среди которых можно упомянуть, в частности, следующие.

Во-первых , полностью изменился геополитический расклад сил на мировой арене. При этом вся система управления международными отношениями, включая главные международные организации и структуры, правила и процедуры, нам досталась в наследство от предыдущего исторического периода и сегодня практически полностью неадекватна. Она, скорее, является еще одним дестабилизирующим фактором в мире. Однако необходимость создания новой системы международных организация и нового международного права не только слабо осознается политической элитой большинства стран, но и встречает сильное сопротивление со стороны тех элит, которые имели серьезные политические преимущества при старом мировом порядке. Формализованная система управления международными отношениями, обслуживавшая геополитику холодной войны, оказалась сильнее, чем ее политическое содержание, а ее инерция во многом препятствует созданию адекватной новой эпохе системы международных организаций и права.

Во-вторых , резко усилились элементы импровизации в политике ведущих держав мира. Мир живет сегодня в эпоху политического экспромта, который практически повсеместно заменил государственную внешнеполитическую стратегию. Значительно усилилась хаотичность мира, а его непредсказуемость его развития значительно превысила безопасные пределы. Единственная сверхдержава мира - Соединенные Штаты оказалась слабо готовой к своей сольной роли, к неразделенной ответственности в глобальных масштабах и стала в значительной степени сводить свое объективное лидерство в мире к вульгарному доминированию. В результате, США стали быстро терять свое значение в качестве привлекательной модели общественного развития. В этой ситуации на роль таких моделей стали претендовать всякого рода деструктивные движения и силы - от экстремального ислама до этнического и государственного национализма. Как следствие, политика больших стран, включая США и Россию, стала в превалирующей степени реактивной, напоминающей цепную реакцию, что резко снизило возможности сотрудничества даже по самым важным проблемам мирового бытия. В элитах заговорили даже о новой холодной войне.

В-третьих , произошел полный крах традиционной региональной структуры, являвшейся на протяжении десятилетий основой международной политики и внешнего экономического рынка:

- глобальные процессы стали играть несравнимо большую роль, чем раньше, именно они сегодня определяют параметры регионального развития, региональной безопасности и стабильности. Включенность в глобальные, а не региональные процессы, определяют сегодня в большей, чем раньше степени роль и значение отдельных стран в мире. Национальные элиты большинства государств стараются стать глобальными и вырваться за рамки своих регионов. Страны, делающие политическую и экономическую ставку на регионализм, остаются на обочине мировой политики. При этом почти полностью потеряла смысл концепция региональной безопасности и, соответственно, региональных военно-политических блоков. Национальная безопасность отдельных стран больше не может быть обеспечена за счет региональной оборонительной системы.

- такие же процессы все более очевидны и в мировой экономике. Традиционные государства все больше отстают по темпам своего экономического развития от догоняющих экономик. Мировой энергетический рынок, разгоряченный сегодня беспрецедентно высокими ценами на энергоносители и неопределенностью политических рисков, является мощным "регионоломающим" фактором. При этом развитие современных средств информационного обеспечения, связи и коммуникаций, а также способы их финансирования и маркетирования привели к почти полному исчезновению национальных информационных систем и сильно пошатнули региональные. Все более глобальной становится система образования. Традиционные религии, особенно ислам, решительно вышли за границы своего традиционного региона и быстро распространяются по планете. Десятки миллионов людей и миллиарды единиц груза ежедневно пересекают границы, становящиеся все более прозрачными и условными.

Другими словами,
>традиционное региональное разделение в политике и экономике все менее заметно, а региональные военно-политические и экономические объединения и союзы играют все уменьшающуюся роль, часто сводящуюся к географической или чисто технической, типа уточнения границ, поддержание инфраструктуры или регулирования миграции между странами-соседями.

В-четвертых , большинству стран, включая большие, приходится пересматривать свои национальные приоритеты и цели, искать новые, нетрадиционные способы осуществления национальных интересов. Некоторые из них вынуждены полностью пересматривать всю систему своих национальных интересов и, исходя из этого, определить собственное место на мировой арене и свою внешнеполитическую линию. Это, в частности, относиться к России и всем постсоветским государствам. Динамика поиска и формирования своих национальных интересов, внешнеполитических амбиций и своего места в складывающемся мировом порядке является объективным фактором ухода от старой эпохи в международных отношениях, однако играет дестабилизирующую роль в становлении новой.

В-пятых , новая геополитическая эпоха отличается большим, чем предыдущая, динамизмом, быстрым изменением ситуации на мировой арене. Большинство государств предпочитают сохранять свободу рук в международных делах. Концепция, так называемых, "гибких коалиций", которой после 11 сентября 2001 года стали придерживаться США, стала нормой большинства государств. Так на встрече Валдайского клуба в сентябре 2007 года первый вице-премьер России Сергей Иванов говорил, что и Россия отныне будет придерживаться концепции "гибких коалиций", то есть, не входить в долгосрочные союзы ни с одним государством, не принимать на себя обязательств, которые могут неожиданно войти в противоречие с национальными интересами России.

В-шестых , ускорился процесс трансформации традиционного государства, потери или изменения многих его важнейших функций. Изменились, в частности, понятия национальной экономики, информационного пространства, обороны, национальной и личной безопасности, а также методов ее достижения. Современные армии оказались не в состоянии обеспечить безопасность граждан своих государств. Военная победа, которая, казалось бы, в традиционном смысле слова давно достигнута в Ираке американцами, на деле оказывается их поражением. Все мировое сообщество во главе с ООН, построенное на принципах главенства суверенитета государств оказывается бессильным в борьбе с теми, кто в это сообщество не входит и чья структура существует совсем в другой, параллельной системе координат. Многие традиционные сферы государственного управления смещаются из рук государств. Последние, борясь за выживание, пытаются или заморозить на счетах огромные суммы в виде государственных фондов, или усилить свой контроль над энергетической сферой, или представить себя осажденной со всех сторон врагами крепостью и т.д., или все вышеперечисленное вместе. Традиционное государство все в большей степени становится органом массовой социальной опеки и все в меньшей степени гарантом безопасности. Это особенно негативно для стран, утративших свою внешнюю безопасность в результате развала традиционных структур международной безопасности. В число таких государств входят практически все бывшие советские республики.

В-седьмых , из мировой практики уходит противостояние государств и блоков, как основы политики, но система международных отношений, в частности, международной и национальной безопасности, продолжает исходить из существования этого противостояния в качестве главной опасности нашего времени. В результате она перестала быть адекватной и отчасти сама стала дестабилизирующим фактором. И эта ситуация не измениться до тех пор пока не вырастет новая элита и не произойдет смены политического поколения как в главных странах мира, пока не будет найдена новая структура и философия международных отношений.

В-восьмых , новый этап характеризуется началом жесткой конкуренции по многим уровням. По сути, начинается эпоха конкуренции моделей и систем ценностей, принципов и подходов к решению одних и тех же проблем, стоящих перед всеми. Тот, кто сумеет создать более привлекательную модель развития, тот сумеет стать лидером, причем, в значительной степени независимо от своего военного потенциала и энергетических ресурсов. Сегодня в глобальном мире нет ни одной привлекательной модели развития, в то время как в годы холодной войны их было две - советская и американская. Их отсутствие является еще одной причиной понижения уровня управляемости и предсказуемости в международных отношениях, в том числе, в евразийском регионе. США, Китай, Россия, Евросоюз и другие страны уже занялись выработкой своего нового привлекательного имиджа в мира.

В-девятых , из "политической тени" выходят страны и регионы, которые находились в ней в силу тех или иных причин в период холодной войны. В первую очередь, речь идет о Латинской Америке, Европе, Евразии, Китае, Индии, части арабского мира, Юго-Восточной Азии и т.д. Они идут на смену доминирующим в 20 веке регионам, причем, не только экономически, но и политически. Однако в силу специфики своего положения они испытывают немало проблем, связанных с попытками выхода на международный уровень, формированием глобально ориентированных элит, поиском своих национальных интересов в новых условиях и разработкой механизмов их осуществления, внутренними реформами и т.д. Все это в полной мере проявляется на постсоветском пространстве.

В-десятых , российско-американские отношения сегодня находятся на грани ремилитаризации и соревнования именно в военно-политической сфере, что невыгодно обеим сторонам. Ремилитаризация их политики крайне негативно скажется не только на общей обстановке в мире, но отражается на ситуации в Евразии. Конфликт во взаимных отношениях отчасти вызван тем, что США и Россия исповедуют различную идеологию своих отношений. Со своей стороны, США не оставляют надежд на интеграцию России в Запад, трансформации ее в дружеское союзное и демократическое государство. В свою очередь, Россия хочет признания как самостоятельная страна с независимой внешней и внутренней политикой, которая не является объектом воздействия извне. Этот конфликт не имеет сегодня решения, а его существование может лишь подавляться в реальной политике тактическими шагами. При этом отношения России и США сегодня глубоко ассиметричны, разница их потенциалов слишком велика.

Даже, если бы США были идеальным монополистом на мировую власть, вряд ли другие страны не пытались бы эту монополию подорвать. Однако пока никто не сформулировал ни одного аргумента в пользу того, что многополярный мир безопаснее и стабильней, чем однополярный. Однополярный мир несправедлив, но, многополярный мир может быть более опасен и неустойчив. Россия является единственной крупной страной мира, потерявшей свое международное влияние и огромную часть своей национальной безопасности. Причем это произошло в период ее наибольшего сближения с Америкой, которая не воспрепятствовала такому развитию

Любые попытки найти эффективную формулу отношений между двумя странами не увенчались успехом. Не была сформирована новая фундаментальная основа этих отношений, а политика строительства их зеркально по отношению к периоду холодной войны оказались провальными. Уровень взаимной подозрительности не был понижен, более того, с обеих сторон появились для нее новые основания. Пытаясь восстановить свое международное влияние, Россия периодически входит в конфликт с интересами или политикой США, в том числе, в зонах традиционного ее влияния. В первую очередь, речь идет о постсоветском пространстве, где ситуация в значительной степени зависит от атмосферы во взаимоотношениях Москвы и Вашингтона.

2

Евразия продолжает оставаться одним из самых динамичных, нестабильных и непредсказуемых регионов, где одновременно идут крайне противоречивые процессы и складываются национальные государства. Облик и характер региона, его социально-экономические и политические характеристики продолжают оставаться неопределенными. Сегодня Евразия существует только лишь как географическое, но не геополитическое понятие. Находящиеся в этом регионе страны развиваются независимо друг от друга, двигаются в разных направлениях. Регионообразующие факторы - экономические, политические, военные и другие - стали быстро размываться. Этот процесс быстро пошел вглубь на субрегиональный уровень, приводя к такому же эффекту. В результате перестали существовать как геополитические целостности Средняя Азия, Южный Кавказ, Восточная Европа. Они сегодня представляют собой комбинации государств, каждое из которых развивается в значительной степени независимо от соседей, решая свои социально-экономические и политические проблемы, как правило, вне региона и стремясь обеспечить свою безопасность через установление устойчивых связей с игроками извне, будь это НАТО, Евросоюз, США, Россия и т.д. Хотя межгосударственные организации в регионе и продолжают существовать, большинство из них носит формальный характер, они не могут сформулировать свои цели и задачи. Многочисленные попытки создать какие-то устойчивые союзы в регионе почти не привели к успеху, а там, где привели, например, ГУАМ или Шанхайская организация, есть серьезные интересы игроков извне, что и способствует их сравнительно эффективному функционированию.

Все это, во-первых, делает евразийское пространство политически нестабильным, а его развитие неустойчивым и ассиметричным. В-вторых, требует от игроков извне поиска новых подходов к собственной политике в этом регионе. В-третьих, превращает Евразию в площадку соперничества, конкуренции и взаимного выдавливания больших стран, включая Россию и США. В-четвертых, превращает саму Евразию в бесперспективный регион, в развитие которого ни одна страна, за некоторым исключением Казахстана, не вкладывается стратегически ни политически, ни концептуально. Существует большая опасность того, что евразийский регион превращается не в нечто самостоятельное и самодостаточное, в региональный центр силы и влияния, а, скорее всего, станет заложником противоборства больших стран, отчасти повторяя судьбу, например, Европы периода холодной войны. То есть, он может стать театром своего рода "региональной холодной войны".

Наивно считать, что центробежные тенденции, запущенные с распадом СССР, остановятся по границам его союзных республик, какими они были к концу его существования. Нет никаких серьезных причин полагать, что большая империя распадется по условным внутренним границам, многие из которых, как хорошо известно, были определены весьма субъективно и не соответствовали ни экономическим, ни политическим, ни тем более, этнокультурными. Распад СССР не закончился с распадом на его бывшие республики, он продолжается. Бывшая империя распадается ежедневно, идут глубокие процессы культурного, экономического, ментального, если хотите, распада, и этот процесс еще далек от своего завершения. Евразия представляет собой регион с не устоявшимися еще границами между государствами. Можно с большой долей уверенности предположить, что границы расположенных там стран будут меняться, сдвигаться, оспариваться, оставаться предметом переговоров, а то и конфликтов. Это также совпало со стартом масштабного изменения политической географии всего мира, а также с целым рядом интеграционных процессов, которые в последние годы стали намечаться на постсоветском пространстве. Все это все усиливает нестабильность региона и требует большей взвешенности от политики игроков извне.

Распад СССР привел к бурному росту национальных квазиэлит. В значительной степени эти новые элиты оказались таковыми случайно, в силу определенного стечения обстоятельств. Особенности и структура советской элиты позднего времени привели к тому, что местные элиты в целом оказались неспособны принять на себя всю полноту ответственности за свои страны, отделить национальные интересы от личных, клановых, семейных, подняться выше старых обид и предрассудков. Во главе постсоветских стран оказались лидеры и группировки, не прошедшие через школу политического отбора и конкуренции, не обладающие навыками стратегического и глобального видения, не имеющие опыта принятия самостоятельных решений и их реализации. Все эти элиты носят переходный характер. Ни одна из них, включая элиту российскую, не являются полноценными национальными элитами, не способны сформулировать и выразить интересы своих стран и построить механизм их реализации, не включены в силу тех или иных причин в мировой политический истеблишмент и, соответственно, лишены многих механизмов и рычагов международного влияния.

С другой стороны, все политические режимы, сложившиеся в странах СНГ также носят переходный характер, ни один из них не приобрел законченной формы и не выработал сложившихся процедур от процесса принятия решений до механизма кадрового отбора и т.д. Ни в одной стране еще не сложились реальные политические партии, независимые средства массовой информации, эффективное разделение властей, устойчивая частная собственность, уважение к букве закона и т.д. Практически везде политическая система, Конституция, законы являются объектом манипуляции и избирательного использования. Постепенная вовлеченность евразийских элит в мировые процессы приводит к тому, что они становятся все более глобальными, а народы остаются локальными, провинциальными. В результате, элиты демонстрируют свою ответственность перед миром, а не перед страной. Особенно этот процесс заметен в "продвинутых" евразийских странах, таких как Россия, Украина, Грузия, Казахстан и т.д.

Безусловно, такая ситуация будет продолжаться не вечно. Ближайшее десятилетие может стать периодом, когда на арену во всех евразийских странах, в том числе в России, выйдет поколение элиты, не имеющее корней в советской политической культуре, но гораздо более адекватно представляющее интересы своей страны и ее роли в мире. Многое будет зависеть от того, как произойдет смена элит, ибо механизма такой смены еще нигде в Евразии нет, как нет и политических традиций, обеспечивающих передачу власти без передела собственности и изменения законодательства. Особенно трудно это будет проходить в странах, где сильна клановая или семейная организация общества, а также развита коррупция.

Например, в Средней Азии наибольшим вызовом национальной элите является ваххабизм. Руководство среднеазиатских республик для борьбы с ним в основном использует военные методы и нередко использует обвинения в терроризме против собственной оппозиции. У них нет понимания необходимости систематической борьбе с терроризмом путем идеологической и воспитательной работы, создания системы современного образования и т.д. Все это осложняется колоссальными запасами оружия, которые скопились в Евразии и продолжают увеличиваться, в первую очередь, в результате его продажи Россией своим соседям по региону, включая Китай, Индию и Иран. При этом государственное военное сотрудничество в Евразии сводится к тренировкам по борьбе с терроризмом, которые проводятся, в основном, специалистами из России, США и Израиля. Одновременно растет внешнее военное присутствие в регионе, а российско-китайское военное сотрудничество все больше напоминает стратегическое партнерство. То, что происходит, например, в Грузии, явно не последние досрочные выборы на Украине, грядущие кардинальные изменения в политической системе России и т.д. свидетельствуют о том, что процесс ухода от постсоветской системы в этих странах набирает силу идет. В ряде других стран мы видим попытки заморозить переходное состояние, заведомо обреченные на неудачу. Другими словами, Евразия вступает в новый виток борьбы элит на постсоветском пространстве и перестройки политических систем.

Такие же процессы наблюдаются в национальных экономиках. С одной стороны, глобализация требует максимальной интеграции в мировую экономическую систему и, соответственно, привнесение международных норм в национальный бизнес и в собственность и регулирующее эти вопросы законодательство. С другой стороны, - необходимость проведения "правых" рыночных реформ входит в острое социальное противоречие с откровенно "левыми" настроениями народа практически во всех странах СНГ. При этом евразийские экономики в силу своих небольших размеров не представляют интерес для серьезных зарубежных инвесторов, а неразвитость транспортной системы, особенно в Средней Азии и на Южном Кавказе приводит к тому, что это районы оказываются в стороне от главных торговых путей.

Большинство евразийских стран играют незначительную роль в мировой экономике. Например, объем торговли всех стран Средней Азии составляет примерно один процент от всей азиатской торговли. С другой стороны, каспийский регион привлекает большое внимание в силу наличия там запасов энергоресурсов, в которых заинтересованы разные страны - от США и Западной Европы до Индии, Ирана и Пакистана. Огромный интерес к энергозапасам Евразии испытывает Китай. Можно не сомневаться, что по мере развития индийской, китайской экономик и экономики Юго-Восточной Азии большинство стран региона начнут переориентироваться эти рынки в ущерб рынкам западных стран.

То же самое можно сказать и о внешнеполитических ориентирах евразийских стран. Очевидно, что все они стараются вырваться из Евразии и интегрироваться в глобальные процессы. Большинство из них пытается это сделать или путем примыкания к каким-то большим игрокам извне, стараясь подстроиться под их внешнеполитические приоритеты и нужды, или через прямой выход на глобальный рынок. Одни страны, как, например, Украина и Грузия, тянуться к США, другие, как Армения, стараются присоединиться к России, третьи, как Молдавия тяготеют к Европейскому Союзу. Азербайджан и Казахстан стараются стать самостоятельными игроками на глобальном экономическом рынке, хотя Казахстан, например, активно развивает отношения с Китаем и Ираном. Это разрушает Евразию как единое целое, но дает возможность странам региона подключиться к глобальным процессам и попытаться вырваться из евразийской провинции.

Острой проблемой для многих стабильности евразийских государств являются их демографические тенденции. С одной стороны, демографическая картина России пока остается неопределенной, численность ее населения не растет. При этом в ней сегодня проживают до 15 миллионов нелегальных иммигрантов, что составляет приблизительно 10% населения страны. Идет депопуляция Дальнего Востока и части Сибири, где начинают формироваться центры поселения китайцев и корейцев. С другой стороны, иммигранты подвергаются дискриминации, вымогательствам и гонениям, их легальный статус в большинстве случаев не позволяет им защищать свои права законным путем. Большие демографические проблемы испытывают Казахстан и Киргизстан, куда активно проникают иммигранты из Китая. Проблемой для стабильности региона являются сотни тысяч беженцев, изгнанных их мест своего проживания в последние 15 лет, которые требуют восстановления справедливости.

Можно назвать еще ряд важных факторов, которые будут в ближайшее десятилетие влиять на развитие постсоветского пространства, однако очевидно, что оно объективно является сегодня местом политического противостояния, соперничества, борьбы за влияние, за ресурсы и рынки больших игроков извне, в первую очередь, России и США. Все больше активизируется в Евразии Китай и другие страны. Именно их политика в больше степени определяет и будет в ближайшее десятилетие определять ситуацию в регионе и геометрию его развития, чем политика местных государств. Если бы отношения США и России приобрели характер стратегического партнерства, о чем говорили лидеры этих стран еще несколько лет назад, ситуация в евразийском регионе была бы гораздо более стабильной, предсказуемой и перспективной.

3

Американские интересы в Евразии носят пока неопределенный характер, идет процесс их складывания и формализации. Вашингтон исходит из того, что в ближайшее десятилетие этот регион будет играть важную роль в мировом энергетическом рынке. Именно это во многом определяет интерес и важность для США вопросов безопасности евразийских стран, региональной стабильности, а также той политической географии, которая там складывается. Однако в "постпетролэкономике" роль Евразии на энергетическом рынке мира снизится до минимума, что повлечет за собой соответствующие политические последствия, в частности, падение интереса к региону ряда больших игроков извне, включая саму Америку. При этом в решающей степени ситуация в регионе будет тогда формироваться в прямой зависимости от экономического и политического развития Китая, России и всего азиатского региона. Америка была, есть и будет оставаться игроком извне, включенность которой в евразийские дела будет зависеть от динамики ее национальных интересов и политической тактики.

В краткосрочной перспективе США заинтересованы в развитии Евразии как энергетического региона и в управляемости ситуацией в регионе. При этом Америка еще не определились для себя в вопросе важности развития демократии в евразийских странах, в частности, как это может повлиять на их текущую энергетическую стабильность. Более того, американская политика демократизации региона есть усилия по противостоянию России. Если США так заинтересованы в распространении демократии в Евразийском регионе, то им надо проводить эту политику в отношении, например, Афганистана или Пакистана, а не концентрироваться именно на постсоветских государствах. Скорее задачей здесь является попытка создать сегодня "нероссийскую альтернативу" для местных элит.

При этом как Вашингтон, так и Москва сталкиваются с серьезной проблемой недопущения развала государств в Евразии и образования там неподконтрольных территорий, которые могут стать источником дестабилизации всего региона. Большинство в США видят решение этой проблемы во всяческой поддержке региональной интеграции, однако такая интеграция сталкивается и с активными центробежными процессами в регионе, с противодействием ряда больших стран и амбициями местных элит. Кроме того, у Вашингтона не хватает политической воли, интереса и единства американского истеблишмента для интеграции Евразии.

Белый Дом и Государственный департамент исходят из того, что достижение реального суверенитета расположенных там государств является первоочередной задачей политики США. При этом Америка не в состоянии предложить региону свою восточноазиатскую модель развития через предоставления гарантий безопасности и оборонительного американского или натовского регионального зонтика. Любая политика США подразумевает сегодня борьбу против групп в местных евразийских элитах, включая российскую, которые преследуют сегодня свои групповые интересы вместо того, чтобы способствовать реализации национальных интересах своих стран и развитию в них демократии и свободного рынка. Это стало причиной глубокого разногласия Вашингтона и Москвы по вопросам природы и характера, так называемых, "цветных революций". Однако принципиальное решение Москвы сотрудничать с любым действующим в странах СНГ режимом, приветствуется Вашингтоном, хотя все тут понимают, что главной его причиной стала боязнь, что другие станут сотрудничать с российской оппозицией, а очередная "цветная революция" может произойти в России.

США и дальше будут стараться проводить политику поддержки демократии, стабильности, свободы, прав человека, прозрачности процесса принятия решений, борьбы с коррупцией и т.д. в Евразии. Вашингтон исходит из того, что, невзирая на нынешние тактические импровизации со стороны России, ей вскоре придется признать, что угрозы, которые стоят перед другими постсоветскими странами, включая, терроризм, распространения ядерного и традиционного оружия, экстремизм, слабость государственного управления и отсутствие в элитах четкого понимания национальных интересов являются угрозами безопасности самой России. Это, можно надеяться, приведет к гораздо большему согласованию евразийской политики Москвы с США, Китаем, Индией, ЕС и т.д.

Однако вопрос о сотрудничестве с Россией, являющейся "главной евразийской страной", которая имеет "вечные" интересы в регионе, не подвергается сомнению. Проблема лишь в том, как строить эти отношения, ибо Москва не без оснований считает, что постсоветские страны являются сферой ее глубоких национальных интересов, как минимум в области безопасности, социального управления, транспортировки энергоресурсов и т.д. Думается, что сегодня ни Москва, ни Вашингтон не в состоянии предложить друг другу модель сотрудничества. В этих условиях США скорее будут готовы пойти на модель "мягкого сотрудничества", без предварительной повестки со своей стороны и без традиционного разделения на сферы сотрудничества.

Однако представляется, что американский истеблишмент не примет, во-первых, признание монополии российских национальных интересов на постсоветском пространстве, а во-вторых, США будут всячески препятствовать российским попыткам преувеличивать свою роль в решении вопросов, являющихся компетенцией суверенных евразийских государств. У России, по твердому мнению Вашингтона, нет право вето на политику государств региона. Кроме того, в российской политике, по мнению американских чиновников, сегодня власть принадлежит сегменту элиты, заинтересованному в получении колоссальных доходов с натуральной ренты, а не отстаиванию национальных интересов. Права на вето в Евразии нет, правда, по другой причине, и у США.

Кроме того, официальный Вашингтон не устраивает позиция России "status quo" по решению, так называемых, замороженных конфликтов, хотя и в элите США тоже нет единого мнения по этим конфликтам и, соответственно, нет достаточной политической воли для участия в их решении. Американский истеблишмент находится под сильным давлением со стороны национальных элит, особенно из Средней Азии и Южного Кавказа, доказывающих ему, что Россия не способна на глубокие компромиссы в вопросах, касающихся развития евразийских государств. А расширение НАТО в сторону Евразии и потенциальное появление военных объектов США и НАТО в расположенных там странах вызывает у Москвы опасения за собственную безопасность.

Главная проблема политики США в Евразии сегодня заключается в том, можно ли и как именно сочетать продолжение политики направленной на демократизацию, политическую стабилизацию и развитие рынков в евразийских странах с эффективным сотрудничеством с Россией, как в данном регионе, так и вне евразийских границ. Например, сотрудничество с Москвой по иранской ядерной проблеме видится Америке сегодня гораздо более важным, нежели американские политические интересы в Белоруссии. В любом случае Вашингтон предпочитает уйти от единого подхода в странах Евразии, в то время как Москва обвиняет его в наличие двойных стандартов в политике.

Сотрудничество с Москвой дает США немало преимуществ, в частности, отказ от политики обменов уступками или ухода от национальных интересов, более того, компенсирует значительную нехватку американской "мягкой силы" в регионе и изобилие российской "мягкой силы". Однако само сотрудничество с Москвой сегодня возможно, в первую очередь, лишь на базе экономической зависимости российской экономики от поставки энергоресурсов. По мере того, как российская экономика будет более диверсифицированной и тотальная зависимость от энергопоставок будет преодолена, у США появятся многочисленные возможности для сотрудничества с Россией, которые сегодня невозможны, для большей вовлеченности России в политическое сотрудничество с Западом в Евразии.

Сотрудничество Москвы и Вашингтона в регионе будет более эффективным, если стороны перестанут, во-первых, заниматься политикой взаимного, причем, так, "на всякий случай" выдавливания, что особенно ярко проявляется в российской политике. Во-вторых, постараются прекратить бесперспективную политику выравнивания своих возможностей в регионе с возможностями другой стороны, что особенно заметно в политике США, а сконцентрируются на своих национальных интересах в Евразии. Им требуется сегодня определиться со своими стратегическими национальными интересами и приоритетами в регионе, формализовать их с точки зрения их реализации, по возможности соотнести с интересами другой стороны и интересами самих стран региона и их элит. В случае серьезных расхождений нужен механизм поиска компромисса и отказа от попыток агрессивного преследования своих интересов в ущерб партнерам, политики взаимного выдавливания. Необходимо признать позитивную и негативную роль, как своей политики, так и политики своего партнера в евразийском регионе и перестать адресовать ее не региону, а друг другу.

Конечно, американские интересы в Евразии и их продвижение во многом зависит от развития внутренней ситуации в США. Политическая борьба в американской элите приводит к размыванию американской тактики в Евразии, а предвыборные американские циклы резко меняют иерархию целей и задач страны на данном этапе, дают возможность России и другим странам не только с успехом почти монопольно проводить свою политику в регионе, но и противостоять американской. Принимая во внимание приближающиеся избирательные циклы в России и США, совместная повестка дня и репутация в регионе только выиграет от заведомо заниженных взаимных ожиданий в течение ближайших пары лет. Однако это дает возможность элитам попытаться подготовить новую повестку дня, чтобы не повторять ситуацию предыдущих администраций, которые начинали с чистого листа или оказывались под влиянием групп специальных интересов.

Николай Злобин
Директор российских и азиатских программ Центра оборонной информации (США)

30 Октябрь 2007