Новая эпоха жесткой конкуренции. Часть I.

Часть I.

Отношения США и России на постсоветском пространстве - это, в первую очередь, взаимное выдавливание или все-таки сотрудничество? Разговор на эту тему состоялся в Фонде "Единство во имя России". Но чтобы оценивать евразийскую политику двух стран, надо, прежде всего, попытаться понять глобальные процессы, которыми характеризуется современный мир.

В последние полтора десятилетия медленно, но неизбежно наступает новая эпоха. Двухполярный мир, при котором глобальная социально-политическая система была заложником отношений между Москвой и Вашингтоном, и стабильность зависела от возможности двух сверхдержав договориться, стал историей, которая уже никогда не повторится. Начавший было складываться однополярный мир во главе с США сегодня демонстрирует свою неспособность эффективно справляться с современными вызовами. С другой стороны, все попытки создать ему альтернативу еще более осложняют решение конкретных задач на мировой арене.

Сегодня мы впрямую сталкиваемся с проблемой управляемости складывающейся мировой системы. Это является следствием целого ряда факторов.

Во-первых, полностью изменился геополитический расклад сил на мировой арене. При этом вся система управления международными отношениями, включая главные международные организации и структуры, правила и процедуры, досталась нам в наследство от предыдущего исторического периода. Сегодня она практически полностью неадекватна, и, скорее, является еще одним дестабилизирующим фактором в мире. Однако необходимость создания новой системы международных организаций и нового международного права не только слабо осознается политической элитой большинства стран, но и встречает сильное сопротивление со стороны старых элит. Формализованная система управления международными отношениями, обслуживавшая геополитику холодной войны, оказалась сильнее, чем ее политическое содержание. Ее инерция во многом препятствует созданию адекватной новой эпохе системы международных организаций и права.

Во-вторых, резко усилились элементы импровизации в политике ведущих мировых держав. Мир живет сегодня в эпоху политического экспромта, который практически повсеместно заменил государственную внешнеполитическую стратегию. Значительно усилилась хаотичность мира, непредсказуемость его развития значительно превысила безопасные пределы. Единственная сверхдержава - Соединенные Штаты оказалась слабо готовой к своей сольной роли, к неразделенной ответственности в глобальных масштабах, и стала в значительной степени сводить свое объективное лидерство к вульгарному доминированию. В результате США стали быстро терять свое значение в качестве привлекательной модели общественного развития.

На роль таких моделей стали претендовать всякого рода деструктивные движения и силы - от экстремального ислама до этнического и государственного национализма. Как следствие, политика больших стран, включая США и Россию, стала в значительной степени реактивной, напоминающей цепную реакцию, что резко снизило возможности сотрудничества. В элитах даже заговорили о новой холодной войне.

Кроме того, произошел полный крах традиционной региональной структуры, являвшейся на протяжении десятилетий основой международной политики и внешнего экономического рынка.

Глобальные процессы стали играть несравнимо большую роль, чем раньше, именно они сегодня определяют параметры регионального развития, региональной безопасности и стабильности. Включенность в глобальные, а не региональные процессы, определяет сегодня в большей, чем раньше степени роль и значение отдельных стран. Национальные элиты большинства государств стараются вырваться за рамки своих регионов. Страны, делающие политическую и экономическую ставку на регионализм, остаются на обочине мировой политики.

Такие же процессы все более очевидны и в мировой экономике. Традиционные государства все больше отстают по темпам своего развития от догоняющих экономик. Мировой энергетический рынок, разгоряченный сегодня беспрецедентно высокими ценами на энергоносители, является мощным "регионоломающим" фактором.

Все более глобальной становится система образования. Традиционные религии, особенно ислам, решительно вышли за границы своего обычного региона и быстро распространяются по планете. Десятки миллионов людей и миллиарды единиц груза ежедневно пересекают границы, становящиеся все более прозрачными и условными.

Другими словами, традиционное региональное разделение в политике и экономике все менее заметно, а региональные военно-политические и экономические объединения играют все уменьшающуюся роль, часто сводящуюся к географической или чисто технической, типа уточнения границ, поддержание инфраструктуры или регулирования миграции между соседями.

Наконец, большинству стран приходится пересматривать свои национальные приоритеты, искать новые, нетрадиционные способы осуществления национальных интересов на мировой арене. Это, в частности, относится к России и всем постсоветским государствам.

Новая геополитическая эпоха отличается и большим, чем предыдущая, динамизмом, быстрым изменением ситуации на мировой арене. И государства все чаще предпочитают сохранять "свободу рук" в международных делах. Концепция так называемых гибких коалиций, которой после 11 сентября 2001 года стали придерживаться США, становится нормой. Так, на встрече Валдайского клуба в сентябре 2007 года первый вице-премьер России Сергей Иванов говорил, что и Россия отныне будет придерживаться концепции гибких коалиций, то есть не входить в долгосрочные союзы ни с одним государством, не принимать на себя обязательств, которые могут неожиданно войти в противоречие с национальными интересами России.

Процесс трансформации традиционного государства ускорился, происходят изменения многих его важнейших функций. Изменились, в частности, понятия национальной экономики, информационного пространства, обороны, национальной и личной безопасности, а также методов ее достижения. Современные армии оказались не в состоянии обеспечить безопасность граждан своих государств. Военная победа, которая, казалось бы, в традиционном смысле слова, давно достигнута в Ираке американцами, на деле оказывается их поражением.

Многие традиционные сферы управления смещаются из рук государств. Последние, борясь за выживание, пытаются или заморозить на счетах огромные суммы в виде государственных фондов, или усилить свой контроль над энергетической сферой, или представить себя осажденной со всех сторон врагами крепостью и т.д., или все вышеперечисленное вместе. Традиционное государство все в большей степени становится органом массовой социальной опеки и все в меньшей степени гарантом безопасности. Это особенно негативно для стран, утративших свою внешнюю безопасность в результате развала традиционных международных структур. В число таких государств входят практически все бывшие советские республики.

Мировое сообщество во главе с ООН, построенное на принципах главенства суверенитета государств, оказывается бессильным в борьбе с теми, кто в это сообщество не входит и чья структура существует совсем в другой системе координат.

Из мировой практики уходит противостояние государств и блоков как основы политики. Но система международных отношений, в частности, международной и национальной безопасности, продолжает исходить из существования этого противостояния в качестве главной опасности нашего времени. В результате она перестала быть адекватной и отчасти сама стала дестабилизирующим фактором. Ситуация не изменится до тех пор, пока не вырастет новая элита и не произойдет смены политического поколения.

Новая мировая эпоха характеризуется началом жесткой конкуренции на многих уровнях. По сути, начинается эпоха конкуренции моделей и систем ценностей, принципов и подходов к решению проблем, стоящих перед всеми. Тот, кто сумеет создать более привлекательную модель развития, сумеет стать лидером, причем в значительной степени независимо от своего военного потенциала и энергетических ресурсов.

Сегодня в глобальном мире нет ни одной привлекательной модели развития, в то время как в годы холодной войны их было две - советская и американская. Сейчас США, Китай, Россия, Евросоюз и другие страны уже занялись выработкой своего нового привлекательного имиджа в мира. Из "политической тени" выходят страны и регионы, которые находились в ней в силу тех или иных причин в период холодной войны.

Российско-американские отношения сегодня находятся на грани ремилитаризации и соревнования в военно-политической сфере. Это невыгодно обеим сторонам. Ремилитаризация их политики крайне негативно скажется на общей обстановке в мире. Конфликт отчасти вызван тем, что США и Россия исповедуют различную идеологию своих отношений. Со своей стороны, США не оставляют надежд на интеграцию России в Запад, трансформации ее в дружеское союзное и демократическое государство. Россия, в свою очередь, хочет признания как самостоятельная страна, с независимой внешней и внутренней политикой, которая не является объектом воздействия извне. Этот конфликт не имеет решения, а его существование может лишь подавляться в реальной политике тактическими шагами. При этом отношения России и США сегодня глубоко ассиметричны, разница их потенциалов слишком велика.

Даже если бы США были идеальным монополистом на мировую власть, вряд ли другие страны не пытались бы эту монополию подорвать. Однако пока никто не сформулировал ни одного аргумента в пользу того, что многополярный мир безопаснее и стабильней, чем однополярный. Однополярный мир несправедлив, но многополярный мир может быть более опасен и неустойчив. Россия является единственной крупной страной мира, потерявшей свое международное влияние и огромную часть своей национальной безопасности. Причем это произошло в период ее наибольшего сближения с Америкой, которая не воспрепятствовала такому развитию событий.

Попытки найти эффективную формулу отношений между двумя странами пока не увенчались успехом. Не сформирована новая фундаментальная основа этих отношений, а попытки строительства их зеркально по отношению к периоду холодной войны оказались провальными. Уровень взаимной подозрительности не был понижен, более того, с обеих сторон появились для этого новые основания. Пытаясь восстановить свое международное влияние, Россия периодически входит в конфликт с интересами США, в том числе, в зонах ее традиционного собственного влияния. В первую очередь, речь идет о постсоветском пространстве, где ситуация в весьма значительной степени зависит от атмосферы во взаимоотношениях Вашингтона и Москвы.

Евразия - один из самых динамичных, нестабильных и непредсказуемых регионов мира, где одновременно складываются национальные государства и идут крайне противоречивые процессы. Сегодня Евразия существует только лишь как географическое, но не геополитическое понятие. Находящиеся в этом регионе страны развиваются независимо друг от друга, двигаются в разных направлениях.

Регионообразующие факторы - экономические, политические, военные и другие - стали размываться. Этот процесс быстро пошел вглубь, на субрегиональный уровень, приводя к такому же эффекту. В результате перестали существовать как геополитические целостности Средняя Азия, Южный Кавказ, Восточная Европа. Они сегодня представляют собой лишь комбинации государств, каждое из которых решает свои социально-экономические и политические проблемы, как правило, вне региона, и стремится обеспечить свою безопасность через установление устойчивых связей с игроками извне, будь это НАТО, Евросоюз, США или Россия. Хотя межгосударственные организации в регионе и продолжают существовать, большинство из них носит формальный характер. Многочисленные попытки создать какие-то устойчивые союзы в регионе почти не привели к успеху, а там, где привели, например, ГУАМ или Шанхайская организация сотрудничества, есть серьезные интересы игроков извне, что и способствует их сравнительно эффективному функционированию.

Все это делает евразийское пространство политически нестабильным, а его развитие неустойчивым и ассиметричным. Евразия превращается в площадку соперничества, конкуренции и взаимного выдавливания больших стран, включая Россию и США. Сама же Евразия становится бесперспективным регионом, в развитие которого ни одна страна, за некоторым исключением Казахстана, не вкладывается стратегически: ни политически, ни концептуально.

Существует большая опасность того, что евразийский регион станет заложником противоборства больших стран, отчасти повторяя судьбу, например, Европы периода холодной войны. То есть, он может стать театром своего рода "региональной холодной войны".

Наивно считать, что центробежные тенденции, запущенные с распадом СССР, остановятся на границах его союзных республик, какими они были к 1991 году. Не было и нет никаких серьезных причин полагать, что большая империя распадется по условным внутренним границам, многие из которых, как хорошо известно, были определены весьма субъективно и не соответствовали ни экономическим, ни политическим, ни тем более, этнокультурным.

Распад СССР не закончился с распадом на бывшие союзные республики, он продолжается. Советская империя распадается ежедневно. Идут глубокие процессы культурного, экономического, ментального, если хотите, распада, и этот процесс еще далек от своего завершения. Евразия представляет собой регион с не устоявшимися еще границами между государствами. Можно с большой долей уверенности предположить, что границы расположенных там стран будут меняться, сдвигаться, оспариваться, оставаться предметом переговоров, а то и конфликтов. Это совпало со стартом масштабного изменения политической географии всего мира, а также с целым рядом интеграционных процессов, которые в последние годы стали намечаться на постсоветском пространстве. Все это усиливает нестабильность и требует большой взвешенности от игроков извне.

>Распад СССР привел к бурному росту национальных квазиэлит. В значительной степени эти новые элиты оказались таковыми случайно, в силу определенного стечения обстоятельств. Особенности и структура советской элиты позднего времени привели к тому, что образовавшиеся местные элиты в целом оказались неспособны принять на себя всю полноту ответственности за свои страны, отделить национальные интересы от личных, клановых, семейных, подняться выше старых обид и предрассудков. Во главе постсоветских стран оказались лидеры и группировки, не обладающие навыками стратегического и глобального видения, не имеющие опыта принятия самостоятельных решений и их реализации. Все эти элиты носят переходный характер. Ни одна из них, включая элиту российскую, не является полноценной национальной элитой. Они не способны сформулировать и выразить интересы своих стран и построить механизм их реализации, не включены, в силу тех или иных причин, в мировой политический истеблишмент и, соответственно, лишены многих рычагов международного влияния.

С другой стороны, политические режимы, сложившиеся в странах СНГ, также носят переходный характер. Ни один из них не приобрел законченной формы и не выработал нужных процедур, от процесса принятия решений до механизма кадрового отбора и т.д. Ни в одной стране СНГ еще не сложились реальные политические партии, независимые средства массовой информации, эффективное разделение властей, устойчивая частная собственность, уважение к букве закона и т.д. Практически везде политическая система, конституция, законы являются объектом манипуляций и избирательного использования.

Постепенно нарастающая вовлеченность евразийских элит в мировые процессы приводит к тому, что они становятся все более глобальными, а их народы в то же время остаются провинциальными. В результате, элиты демонстрируют свою ответственность перед миром, а не перед страной. Особенно этот процесс заметен в "продвинутых" евразийских странах, таких как Россия, Украина, Грузия, Казахстан и т.д.

Безусловно, такая ситуация не будет продолжаться вечно. Ближайшее десятилетие может стать периодом, когда на арену во всех евразийских странах, в том числе в России, выйдет поколение элиты, не имеющее корней в советской политической культуре, но гораздо более адекватно представляющее интересы своей страны, ее роль в мире. Многое будет зависеть от того, как произойдет смена элит, ибо механизма такой смены еще нигде в Евразии нет, как нет и политических традиций, обеспечивающих передачу власти без передела собственности и изменения законодательства. Особенно трудно это будет проходить в странах, где сильна клановая или семейная организация общества, а также развита коррупция.

Например, в Средней Азии наибольшим вызовом национальной элите является ваххабизм. Руководство среднеазиатских республик для борьбы с ним, в основном, использует военные методы, а также нередко выдвигает обвинения в терроризме против собственной оппозиции. У них нет понимания необходимости систематической борьбы с терроризмом путем идеологической и воспитательной работы, создания системы современного образования и т.д. Все это осложняется колоссальными запасами оружия, которые скопились в Евразии и продолжают увеличиваться. Государственное военное сотрудничество сводится к тренировкам по борьбе с терроризмом, которые проводятся, в основном, специалистами из России, США и Израиля. Одновременно растет внешнее военное присутствие в регионе, а российско-китайское военное сотрудничество все больше напоминает стратегическое партнерство.

То, что происходит, например, в Грузии, или явно не последние досрочные выборы на Украине, грядущие кардинальные изменения в политической системе России и т.д. свидетельствуют о том, что процесс ухода от постсоветской системы в этих странах набирает силу. В ряде других стран мы видим попытки заморозить переходное состояние, заведомо обреченные на неудачу. Другими словами, Евразия вступает в новый виток борьбы элит и перестройки политических систем на постсоветском пространстве.

Такие же процессы наблюдаются в национальных экономиках. С одной стороны, глобализация требует максимальной интеграции в мировую экономическую систему и, соответственно, привнесение международных норм в национальный бизнес. С другой стороны, - необходимость проведения "правых" рыночных реформ входит в острое социальное противоречие с откровенно "левыми" настроениями народа практически во всех странах СНГ. При этом в большинстве своем евразийские экономики, в силу своих небольших размеров, не представляют интерес для серьезных зарубежных инвесторов, а неразвитость транспортной системы, особенно в Средней Азии и на Южном Кавказе, приводит к тому, что эти районы оказываются в стороне от главных торговых путей.

Большинство евразийских стран играют незначительную роль в мировой экономике. Например, объем торговли стран Средней Азии составляет примерно один процент от всей азиатской торговли. С другой стороны, Каспийский регион привлекает большое внимание в силу наличия там запасов энергоресурсов, в которых заинтересованы самые разные страны - от США и Западной Европы до Индии, Ирана и Пакистана. Огромный интерес к энергозапасам Евразии испытывает Китай. Можно не сомневаться, что по мере развития индийской, китайской экономик и экономики Юго-Восточной Азии большинство стран региона начнут переориентироваться на эти рынки в ущерб рынкам западных стран.

То же самое можно сказать и о внешнеполитических ориентирах евразийских стран. Очевидно, что все они стараются интегрироваться в глобальные процессы. Большинство из них пытается это сделать или путем примыкания к каким-то большим игрокам извне, стараясь подстроиться под их внешнеполитические приоритеты и нужды, или через прямой выход на глобальный рынок. Украина и Грузия тянутся к США, другие, как Армения, стараются присоединиться к России, третьи, как Молдавия, тяготеют к Европейскому союзу. Азербайджан и Казахстан стараются стать самостоятельными игроками на глобальном экономическом рынке, хотя Казахстан, например, активно развивает отношения с Китаем и Ираном. Это разрушает Евразию как единое целое, но дает возможность странам региона подключиться к глобальным процессам и попытаться вырваться из евразийской провинции.

Острой проблемой для стабильности многих евразийских государств являются их демографические тенденции. С одной стороны, демографическая картина России пока остается неопределенной, численность ее населения не растет. При этом в ней сегодня проживают до 15 миллионов нелегальных иммигрантов, что составляет приблизительно 10% населения страны. Идет депопуляция Дальнего Востока и части Сибири, где начинают формироваться центры поселения китайцев и корейцев. Большие демографические проблемы испытывают Казахстан и Киргизстан, куда активно проникают иммигранты из Китая. Проблемой для стабильности региона являются и сотни тысяч беженцев, изгнанных с мест своего проживания за последние 15 лет, которые требуют восстановления справедливости.

Можно назвать еще ряд важных факторов, которые будут в ближайшее десятилетие влиять на развитие постсоветского пространства, однако очевидно, что оно объективно является сегодня местом политического противостояния, соперничества, борьбы за влияние, ресурсы и рынки больших игроков извне, в первую очередь, России и США. Все больше активизируется в Евразии Китай. Именно их политика и будет в ближайшее десятилетие определять ситуацию в регионе и геометрию его развития больше, чем политика местных государств. Если бы отношения США и России приобрели характер стратегического партнерства, о чем говорили лидеры этих стран еще несколько лет назад, ситуация в евразийском регионе была бы гораздо более стабильной, предсказуемой и перспективной.

Николай Злобин, директор российских и азиатских программ Института мировой безопасности (США), член Экспертного совета РИА Новости.
26, 30.10.2007