БОЛЬШАЯ ИГРА В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В НОВОМ ИЗДАНИИ

2-4 ноября премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао совершил визит в Узбекистан и Туркмению, а 5-6 ноября президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов посетил Брюссель. Эти события еще раз подтверждают известный тезис о том, что геополитическая реальность меняется на глазах. Те возможности, которые ранее имели постсоветские государства Центральной Азии, в последнее время заметно расширились. В силу ряда причин они перестают быть просто объектом приложения политики мировых центров влияния, пытаются стать более или менее полноценными субъектами мировой политики.

Конечно, в первую очередь, это связано с большим ресурсным потенциалом центральноазиатских государств. Однако далеко не последнюю роль играет геополитический фактор, если хотите, геостратегия. Географическое положение этих государств таково, что контролируя центральноазиатское пространство, можно реализовывать проект в сопредельных государствах. Это касается и России, и Китая, и Ирана, мусульманского Юга. В США идеи "Большого Ближнего Востока" и "Большой Центральной Азии" никто не отменял. Несмотря на их неоднозначность и в каком-то смысле неадекватность, эти идеи актуальны для действующей администрации.

Понимая это,
>все центральноазиатские страны стараются продать себя подороже, выставить в наиболее выгодном свете. Показателен меморандум о взаимопонимании, подписанный президентом Туркмении с британскими нефтекомпаниями. С одной стороны, меморандум ни к чему не обязывает Туркмению, которая не несет никаких обязательств. С другой, этот меморандум обращен не столько к британским, сколько к российским и китайским компаниям. Это один из множества фактов, которые говорят о желании стран ЦА получить максимальные дивиденды от своего положения и потенциала.

В виде дивидендов может быть и политическая поддержка, и инвестиции, и новые технологии. Новый президент Туркмении сейчас очень нуждается в политической поддержки. Он нуждается в легитимации режима, в том числе со стороны стран Запада. Туркменские элиты не совсем контролируемы президентом, они не подчиняются ему в полной мере.

Сейчас отношение к Туркмении гораздо лучше на Западе, хотя с кончиной Сапармурата Ниязова режим мало изменился. Это еще раз показывает, что нефть и газ – вещи важнее и ценнее, чем демократия.

Поэтому главе Туркмении был оказан теплый прием в Брюсселе. Все неудобные вопросы и факты выводятся за скобки. Президента не спрашивали о гуманитарных проблемах в стране, о свободе СМИ, политзаключенных и т.д. Такое же отношение и ко всем остальным странам ЦА. И возросшая роль Казахстана – это не результат экономических реформ. Если бы в Киргизии было сопоставимое количество нефти и газа, страна добилась бы такого же процветания.

Россия реализует свою политику в соответствии аналогичным подходам. Это общемировая тенденция – усиление прагматичного подхода в политике всех ведущих центров влияния. Если Россия говорит косвенно об энергетическом факторе как способе усиления своего влияния, например, в странах ЦА, то западные государства продолжают говорить о демократии, хотя в действительности ведут себя прагматично.

Во всех странах Центральной Азии в той или иной степени сформированы авторитарные режимы, выстроена вертикаль власти. Но критикуют их за отсутствие демократии гораздо меньше, чем Россию. Почему? Несмотря на то, что вес этих стран возрастает, их не рассматривают как полноценных субъектов, так не воспринимают даже Казахстан. Все мировые центры видят в странах ЦА поле приложения своих усилий. Все это большая игра в новом издании.

АНДРЕЙ ГРОЗИН,
Заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ, Москва

7 ноября 2007 г.