В начале XX века американская писательница Маргарет Митчелл вполне четко обрисовала то, что в наше время называют первоначальным накоплением капитала. Она считала, что большие деньги можно сделать в двух случаях: при созидании нового государства и при его крушении. При созидании этот процесс более медленный, при крушении – быстрый.

Не правда ли, эти слова актуальны и сейчас по отношению к постсоветской действительности? Хотя мы не уникальны. В истории развития того же американского бизнеса четко различаются три стадии.
Первая называется стадией "сильных личностей", которые развязывали "войны всех против всех". В этот момент главными проблемами являются самоутверждение за счет удержания и расширения захваченного жизненного пространства, когда выживает сильнейший и претендует (по праву сильнейшего) на распоряжение ресурсами и управление более слабыми.

Вторая стадия посвящена "служению", когда главной проблемой становится легитимизация бизнеса, его самооправдание перед обществом: в глазах государства, граждан. На этой стадии развиваются спонсорство, патронаж, благотворительность. Разъясняются цели бизнеса и перспективы его развития.

И лишь третья стадия связана с "социальным партнерством", когда бизнес, утвердившись в обществе и общественном мнении, переходит от самооправдания к развитию конструктивных социальных связей. Если взять эту модель развития бизнеса за основу и приложить ее к казахстанской действительности, появляются очень интересные выводы, которые дают новую пищу для размышлений. При этом надо вполне четко осознавать, что американский бизнес с самого начала рос в условиях рыночной экономики. В отличие от него, бизнес казахстанский формировался вместе с казахстанской экономикой, которую, кстати, тяжело классифицировать до сих пор. Вроде бы еще не рыночная, но уже не командно-административная. Одни говорят об "олигархическом капитализме". Другие – о "капитализме номенклатурном". Третьи более скептично называют это "коррупционным капитализмом". Но, как бы это ни называлось, важно было понять, какое место занимает крупный казахстанский бизнес в нашем государстве, как он воспринимает и оценивает себя в своих отношениях с властью и обществом.
Именно этому было посвящено исследование, которое провела неправительственная организация "Группа оценки рисков" по заказу Центра исследований и мониторинга экономики Казахстана. Учитывая то, что это самый первый в Казахстане проект такого рода, важно было взглянуть на данную проблему, по крайней мере, с двух сторон. Со стороны самого бизнеса и глазами общества.

С этой целью, в рамках исследования, был проведен экспертный опрос в городе Алматы, а также глубинное интервью с некоторыми представителями крупного бизнеса Казахстана. Первичная обработка значительного объема полученной информации позволяет составить картину взаимодействия трех игроков в треугольнике "власть-бизнес-общество".

Настораживает то, что
>до сих пор существует комплекс недоверия, присущий всем социальным слоям и группам. Власть не верит бизнесу, бизнес не верит государству, гражданское общество, точнее, его зачатки, не верит ни власти, ни бизнесу. Здесь явно видна проблема догоняющей модели развития. На Западе собственность и собственники формировались из поколения в поколение. Поэтому они не оспариваются и не ставятся под сомнение - ни в правовом, ни нравственном плане. В Казахстане же первоначальное накопление происходило и происходит на глазах одного поколения. Отсюда постоянный страх по поводу нового передела собственности.
При этом власть и бизнес стремятся использовать друг друга для достижения собственных целей. Бизнес стремится использовать ресурсы государственных структур для подавления конкурентов, властные игроки стремятся использовать ресурсы корпораций для упрочнения собственных позиций в политической элите. Хотя сам казахстанский бизнес неоднороден. Он состоит из разных конкурирующих друг с другом структур, большинство из которых тесно связаны с теми или иными группами влияния. Вес и влияние последних нередко являются основной гарантией успешного ведения бизнеса. И это лишь одна из особенностей и уязвимых зон казахстанского бизнеса, внутри которого есть большое количество других скрытых и явных проблем.
С самого начала своего становления бизнес-структуры выступали в двух основных ипостасях: "свои" структуры, призванные работать в интересах властных покровителей и "чужие" структуры, являющиеся объектом борьбы за передел сфер влияния. В свою очередь средний бизнес стал объектом притязаний бюрократии среднего звена. А малый бизнес фактически выпал из поля зрения бюрократии, поскольку, с одной стороны, трудно поддавался контролю, с другой стороны – не гарантировал поступления высоких дивидендов.
В результате казахстанский бизнес еще не позиционирует себя в качестве силы, несущей ответственность за дальнейшее развитие общества и государства, и продолжает выполнять роль "слуги" политической элиты. В свое время российский политолог Владимир Прибыловский утверждал, что в РФ олигархи – либо финансовые вассалы, либо наемные кассиры номенклатуры. Как ни верти, нелицеприятная характеристика.
Получается, что казахстанский бизнес также находится на положении миноритарного акционера и имеет право только высказывать свои предложения, однако принятие окончательного решения остается за основным акционером - государством. Казахстанскому бизнесу не хватает общественной и политической поддержки - не эпизодической и избирательной, а постоянной и общей. Он нуждается в том, чтобы общество воспринимало его как носителя не только частных и групповых, но и общенациональных интересов, чтобы общественность ясно представляла себе причины, которые мешают отечественному бизнесу состояться в таком качестве.
Но для того чтобы двигаться вперед, надо разделить власть и бизнес и сделать их равноправными и равносильными элементами гражданского общества. До сих пор предприниматели так мало интересовались политикой, поскольку бизнес был слишком мал. Теперь, когда ситуация изменилась, когда возник-ла необходимость разработки долгосрочных стратегий развития компаний, предприниматели уже не смогут оставаться равнодушными к политике. Им теперь небезразлично, какую стратегию выберет страна и какую роль в реализации этой стратегии государство отведет бизнесу. Это значит, что пока крупный бизнес не предложит обществу свой проект социально-экономической модернизации общества, власть будет на своих условиях заставлять крупный бизнес делать то, что считает нужным. Потому что, во-первых, общество между плохим государством и плохим бизнесом всегда выберет государство, во-вторых, государство нельзя уничтожить или посадить в тюрьму, а предпринимателей – можно.
Бизнесу должно быть выгодно сильное, образованное гражданское общество, отстаивающее демократические принципы. Это – гарант стабильности бизнеса, экономическая и политическая уверенность в завтрашнем дне, фактор прогресса и движения по демократическому пути. Неприкосновенность частной собственности, публичность, законность и прозрачность капитализируют не только корпорации – они выгодны и обществу, ибо делают бюрократию и бизнес понятными и подконтрольными ему. Главный рецепт для бизнес-сообщества при выстраивании системы взаимодействия с властными органами – обеспечение ее максимальной публичности. И бизнес, и бюрократия нужны обществу, при этом каждая из этих сил способна нанести значительный вред стране. Единственное оружие против произвола – перемещение конфликта бизнеса и бюрократии в публичное пространство, открытое общественному контролю.
Определенным механизмом повышения доверия друг к другу и индикатором взаимоотношений между властью и бизнесом может стать внедрение системы частно-государственного партнерства, опробованной уже во многих странах. Но если речь идет о достижении высокой оценки частно-государственного партнерства, обе стороны – и государство, и бизнес – должны сосредоточиться на том, чтобы показать обществу, какую пользу принесет это партнерство не государству, не бизнесу, а стране. Из этого следует вывод, что любая общественно значимая инициатива должна сопровождаться общественной экспертизой, подробным разъяснением того, что эта инициатива даст обществу.
Что касается проблемы социальных инвестиций и социальной ответственности бизнеса, все сводится к вопросу о том, стоит ли ограничить эту самую социальную ответственность своевременной уплатой налогов и выплатой достойной заработной платы, или же бизнес должен принять на себя дополнительные социальные обязательства? Проблема заключается в отсутствии понимания разницы между благотворительностью и корпоративной социальной ответственностью. В мировой практике благотворительность составляет малую долю (около 3 процентов) социально ответственного поведения компаний. Во всем мире бизнес берется за решение злободневных социальных проблем и действительно решает их, укрепляя доверие населения и своих клиентов. Благотворительность – это пожертвование денег на ликвидацию последствий негативных социальных явлений. В то время как социальные инвестиции направ-лены на устранение причин социальных проблем общества.
И если снова вернуться к уже упомянутой эволюции американского бизнеса, то, скорее всего, казахстанский крупный бизнес уже подходит ко второй стадии, когда надо избавляться от родовой травмы в виде темной истории первоначального накопления собственности. Пора уже осознавать, что страна нуждается не столько в разовых благотворительных акциях, сколько в реальном понимании того, что нельзя жить в разных измерениях, не воспринимая общество в качестве важного партнера на перспективу.

Досым САТПАЕВ, Алматы
08.11.2007