Еще в том году, на нескольких конференция по постсоветскому пространству можно было услышать как люди совсем разных взглядов находили общее в политике Туркмении и Грузии. Вроде звучит экзотично, игра ума ради "красного словца", но с другой стороны, подобное сравнение не лишено смысла, если за точку отсчета принять отношения с Россией, с Кремлем, с Путиным.

В то время как глава всех туркмен Сапармурат Атаевич "клал с прибором" на всех, особенно на РФ (фраза конечно грубая, но кто скажет, что неверная), Михаил Николозович, звездный президент свободной Грузии, видел везде только тень РФ. Разницы не много, учитывая, что для Саакашвили Кремль виноват во всех невзгодах Грузии, а для Ниязова Кремль некое далекое ханство, которое должно подолгу испрашивать воли отца туркмен о каком-нибудь деле, стоя в очереди с другими. Грузия и Туркмения равно имеют с Россией визовый режим. Грузия с Туркменией в свое время мало позаботились о благополучии русскоязычного населения. Кремль отплачивал тем же - стараясь в упор не замечать. Только бизнес и никакой "дружбы народов".

>Трудно сказать, что думал Ниязов о Путине, во всяком случае, он пару раз приезжал на некоторые, по его мнению, важные саммиты СНГ. Путину было далеко до Ниязова. Возможно, будь жив глав всех туркмен, он бы оценил сейчас эту дистанцию по-другому, в любом случае ему скорее было глубоко плевать на все эти сравнения, он был велик. Саакашвили, напротив, увидел в Путине пример сильного политика. Он с самого начала выразил свой пиетет перед российским лидером, сложность состояла в том, что показывая уважение (возможно даже внутреннее восторгаясь), он ни минуты не сомневался в необходимости максимального, на критических режимах, дрейфа в сторону Запада. Саакашвили был уверен, что заверения в личной симпатии, дружеский настрой к Путину может склонить главу Кремля к грузинскому сценарию решения сепаратистских кризисов.
Возможно, при определенном раскладе такой сценарий мог реализоваться: Кремль закрывает глаза на Ю.Осетию и Абхазию в пользу дружественной Грузии. Но это слишком сложный, невероятный политический узор, даже если предположить, что в Тбилиси стопроцентно марионеточное прокремлевское правительство (как оказалось, пределом возможного было московское содействие Саакашвили в Аджарии). Общая ситуация сложилась как раз таки обратная. Более того, Саакашвили совсем отказался от игры на кремлевских площадках. Он не ушел от режима многовекторности в принципе (подтверждением тому отношения с Ираном, Казахстаном и той же Туркменией, с которой реализовывались военные заказы при главе Минобороны Окруашвили), но значительно сузил свои возможности лавирования.

Максимум, который мог позволить себе Саакашвили - ездить на отдельные саммиты СНГ. Он поставил себя слишком резко и больших шансов поговорить с Путиным, нежели чем случайно на подобных саммитах или иных форумах (ОЧЭС, Питерский экономический, совпавший с G8), у него не было. Надо отметить, Путин ни разу не задевал Саакашвили острым, угрожающим словом, пара ироничных замечаний про молодого эмоционального политика не в счет. Можно ли говорить, что Саакашвили мог понравиться Путину своей грузинской непосредственностью?
Вряд ли, просто Путин в своих жестких высказываниях, вступая в заочные дебаты с другими президентами, никогда не переходил на личности.
Высокомерный век Ниязова кончился, туркменский режим стал меняться, по-тихому изменяя и Туркмению, раскупоривая страну. Грузия также не стоит на месте, но она изменила маршрут, пойдя навстречу Туркмении.
"Туркменская демократия" - продукт иного типа, нежели "грузинская демократия", но вещество этого продукта общее - доверие народа. В Туркмении народ доверяет авторитарной власти, готов с ней жить, иного не требует. В Грузии народ диктует своему руководству другие правила. Саакашвили принимал участие в их разработке, и народ оценивает, спрашивает с него в соответствии с этими же правилами политической игры.
Бердымухаммедов соответствует туркменским правилам "демократии", но и более того, он стремится усовершенствовать их, сделать систему эффективнее. Он ничего не меняет по сути, но его изменения после ниязовских морозов, с точки зрения внешнего наблюдателя, не менее радикальны повороту грузинской политики в 2003 году. Таким особым туркменским реформатором-либералом его приняли в ООН и на встрече с Кондолизой Райс в сентябре месяце, большой аванс как смелому туркмену ему выдали, принимая на этой неделе в Брюсселе: со стороны высшей бюрократии ЕС и НАТО только благозвучные реплики, ни капли критики, словно они разговаривали с Саакашвили.
На сегодняшний день Бердымухаммедову выдают политические кредиты, его приветствуют во всех столицах. Саакашвили тоже давно пользуется неоплаченным кредитом доверия, но его бонусы тают, а счет потерь растет. Режиму, который вводит чрезвычайное положение на пятнадцать дней, блокирует СМИ из-за проблем внутренней политики, не просто выйти из этой ситуации. ЧП - это выход за рамки нормы. В случае с Грузией еще два дня назад мы могли говорить, что политическая ситуация развивается согласно грузинским "правилам демократии", объявленным самим Саакашвили - то есть, он играет в сильного президента, на грани авторитарности, но в границах, не вторгаясь в пространство личной свободы граждан. Окруашвили задержали, но все-таки отпустили. Других представителей оппозиции также выпускают под залог. Патаркацишвили поддерживает антипрезидентские силы, он не самый чистоплотный делец, но его бизнес пока не отнимают. Митинги проходят свободно и шумно, но если их разгоняют, то как-то по-европейски, (как в Голландии, как в Венгрии, как в Англии) технично-силовым способом. Есть раненые, но нет убитых.
И если исходить из таких внешних показателей, то все в норме, мы видим проблемы грузинской демократии, которая в принципе соответствует общим параметрам буйной восточно-европейской политики.
Но после ввода ЧП ситуация меняется. В рамках им же установленных правил игры у Саакашвили не остается другого выхода, как вступать в переговоры с этой частью общества. Но он уже не может. Его понесло в другую сторону, он видит Грузию только изнутри вертикали суперпрезидентской системы. Рубикон перейден, стилистика прежней игры ему не подходит. Но Грузия как раз привыкла к режиму с большей степенью свободы, с определенным минимумом игроков, который не может быть еще более урезан. Увы, такая система перестала соответствовать его амбициям. Для реализации его политики Саакашвили нужен более холодный Азербайджан и спокойная Туркмения, а не горячий Тбилиси. Саакашвили нужен мифический враг вовне, а не реальный внутри. Такая траектория его политики не устраивает тот Запад, который делал на него ставку.
Сказать, - я хулиган, но я ваш, - мало. Работать с Западом могут многие (Хаиндрава, Зурабишвили, и многие другие), причем более выгодная позиция приносит больше пользы - а это та позиция, при которой государство СНГ имеет нормальные отношения с Россией.
Изгои и скандалисты мешают, учитывая громадный спектр проблем, которые невозможно решать в отрыве от РФ, в отрыве от Кремля. Всегда лучше иметь больше ролей, чем одну единственную - раздражитель. А именно такой предстает сегодняшняя Грузия.
И совершенно другой выглядит сегодняшняя Туркмения, которая, оказывается, может, спокойно, не хуже Грузии, но без грузинского пиара обсуждать в Брюсселе интересующие обе стороны темы в рамках НАТО и энергетической стратегии ЕС.

Александр Караваев

8.11.2007