Нефтяное проклятие
Россия не скоро отдохнет от сверхдоходов: мода на стрельбу и национализацию обеспечит высокие цены на нефть

Должность Андриса Пиебалгса называется "комиссар Евросоюза по вопросам энергетики". На главный из них он ответить не в состоянии. "Я не могу найти объяснения, почему цена на нефть подходит к $100 за баррель", - ответил чиновник корреспонденту , который спросил его о влиянии геополитики на рынки энергоносителей. Роль этого фактора из года в год растет, и ослабить его ни Еврокомиссии, ни кому другому не под силу.

Пиебалгс в российской терминологии - министр экономического блока. В его компетенции - регулирование внутреннего рынка, стимулирование конкуренции, транспарентность, энергосбережение. Беседу о "геополитической премии" в ценах на энергоносители сегодня уместнее вести с силовиками. Во всяком случае, политики из США и Восточной Европы все громче твердят о необходимости создания "энергетического НАТО", которое при необходимости будет вооруженной рукой устранять препятствия на пути нефти и газа на западные рынки.

>Отвыкшие воевать европейцы смотрят на вещи трезво. Если Россия по каким-то причинам вдруг прекратит поставки, поделать с этим ничего будет нельзя. "Совершенно ясно, что радикальные политические инструменты, такие как военная интервенция, отсутствуют ввиду военной силы России в сравнении с ЕС", - констатировали в январе 2004 г. консультанты в обзоре геополитических рисков, написанном по заказу генерального директората энергетики и транспорта (один из органов Еврокомиссии). Акцент придется делать на экономической и торговой дипломатии. Ну и на внутренних реформах, уточняет Пиебалгс: программа энергосбережения поможет повысить к 2020 г. энергоэффективность на 13% , а 20% потребностей будет покрываться за счет альтернативной энергетики. "Через 10 лет мы будем более защищены", - уверяет Пиебалгс. Но пока в энергетическом рационе Европы и США доминируют импортные нефть и газ, а попытки сбить цены на топливо натыкаются на все новые помехи. Взять, к примеру, планы по строительству газопровода "Набукко": к 2012 г. по нему в Европу должен был пойти газ из Прикаспия. Проблем две. Транзитная Турция балансирует на пороге войны с полунезависимой республикой курдов в Северном Ираке, а Россия и Китай прилагают огромные усилия к тому, чтобы перенаправить энергетические потоки на себя. Другие источники тоже ненадежны. Алжир, занимающий 10% европейского газового рынка, 15 лет живет в условиях вялотекущей гражданской войны, которая унесла 200 000 жизней, а теперь еще флиртует с "Газпромом". Исламские фундаменталисты одолевают Запад на Среднем Востоке, от Ирака до Пакистана, нигерийские повстанцы регулярно похищают специалистов нефтяных компаний, и конца этому не видно: войны только разгораются, а ресурсный национализм набирает силу.

ЗДРАВСТВУЙ, ОРУЖИЕ!

Эксперт по вопросам геоэкономики американского совета по международным отношениям Брэд Сетсер смеется в ответ на предложение спрогнозировать будущее нефтяного рынка: "Пять лет назад мало кто мог предположить, что цена на нефть вплотную подойдет к $100 за баррель, долгосрочный прогноз был в диапазоне $20-30".

Накануне вторжения в Ирак весной 2003 г. аналитики объясняли дороговизну нефти ($33/барр.) тем, что в нее заложена так называемая военная премия (war premium). Профессор Техасского технического университета Кристин Экономидис на недавней встрече президента американского подразделения Shell Джона Хофмейстера со студентами этого университета оценила влияние геополитики в цене барреля уже в $45-55.

----------------------------------------

все иллюстрации

----------------------------------------

7% за пять лет - на столько выросла добыча нефти в Венесуэле, где за нее отвечает госмонополия

----------------------------------------

Очередная плохая новость - это не просто удобная новость для игрока на повышение. "Повстанцы в Нигерии, как и ураганы в Карибском море, влияют на цены незначительно, колебания чувствуются от силы месяц-два", - говорит главный экономист "Тройки Диалог" Евгений Гавриленков. Но когда вспышка насилия превращается в затяжной конфликт, war premium в цене барреля или газовом контракте становится постоянной.

Дело не только в Ближнем Востоке - мир вообще воюет все больше. Это во времена холодной войны было ясно, кто в Анголе или Афганистане воюет за СССР, а кто - за США. Чтобы развести драчунов, достаточно было политической воли Вашингтона и Москвы. Но однополярного мира, почти ставшего реальностью в 1990-е, не получилось, как не получилось и концерта великих держав, способных быстро и эффективно гасить конфликты.

Центр международного развития и управления конфликтами раз в два года публикует исследование, подсчитывающее количество внутренних и межгосударственных конфликтов в мире. Если предыдущие издания свидетельствовали о снижении числа локальных войн, то последний доклад - "Мир и конфликт-2008" - далеко не так оптимистичен. "Если и было глобальное движение к миру в 1990-е гг. и начале XXI в., то оно застопорилось", - говорит один из руководителей центра Джо Хьюитт. С момента окончания холодной войны и до недавнего времени число активных конфликтов в мире снижалось. В 2004 г. число вооруженных конфликтов в мире снизилось до уровня середины 1970-х гг. - 19, но в 2005-м их было уже 25. Хьюитт не верит, что в дальнейшем их число пойдет на спад: биполярный мир распался, однополярный не состоялся, новые правила игры будут вырабатываться с боем.

Исследователи выявили еще одну закономерность: в вооруженные разборки вовлечено все больше государств. Если в середине 1950-х гг. в них участвовало менее 10% стран, то сейчас - более трети. Главные действующие лица - террористы и сепаратисты, статистика межгосударственных конфликтов в последние три года на нуле. Но США могут это поправить, нанеся удар по Ирану.

БИТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ

Профессор Колумбийского университета и бывший разведчик Гэри Сик работал советником по Ирану в администрациях трех президентов: Форда, Картера и Рейгана. Ветеран прикладной иранистики уверен: в ближайшие пять лет Вашингтон, несмотря на воинственные заявления, не решится нанести удар по Тегерану.

Пик карьеры Сика пришелся на годы иранской революции и кризис с американскими заложниками. В ноябре 1979 г. иранцы захватили 66 человек, находившихся в посольстве США в Тегеране, и 52 из них удерживали в плену 444 дня. Сегодня, подчеркивает Сик, иранцы ведут себя лучше, чем 28 лет назад. Сразу после исламской революции они думали переменить мир и вели себя очень агрессивно, но кровопролитная и безрезультатная война с Ираком 1980-1988 гг. привела их в чувство. "Ядерная программа развивается, но очень медленно, непосредственной угрозы для соседей нет", - говорит Сик. Успех умеренных реформаторов на муниципальных выборах в конце 2006 г. позволяет надеяться, что и на президентских 2009 г. победит более приемлемый для Запада лидер, чем Мохаммед Ахмединеджад, отрицающий холокост и призывающий стереть Израиль с лица земли.

Но благодушие Сика разделяют немногие. Глава совета по внешней и оборонной политике Сергей Караганов не верит в уступчивость иранского руководства. По его мнению, война против Ирана и ее распространение на весь Ближний Восток - главный риск ближайших пяти лет. "Если американцы начнут войну, то история на этом не кончится - даже если война не приобретет характер Третьей мировой, она будет постоянным фактором, влияющим на мировую политику и экономику", - говорит российский политолог. Главный мотив, вынуждающий американцев не церемониться с Ираном, - близость последнего к обладанию ядерной бомбой, точнее, полная неопределенность на этот счет. Даже умеренный иранский лидер с ядерной дубинкой в руках сможет парализовать американскую политику на Ближнем Востоке.

Надавить на Иран могли бы соседи по Персидскому заливу и ОПЕК. "Анализ доходов от нефти и расходов на ее добычу показывает, что Саудовская Аравия, Кувейт, ОАЭ гораздо легче смогут пережить снижение цен на нефть, чем Иран", - рассуждает Сетсер. Страны Залива не в восторге от иранских ядерных амбиций и могут нанести им удар, наращивая поставки и снижая цены на нефть. На возможность такого сценария намекал бывший посол саудитов в США, пытаясь отговорить американский истеблишмент от поспешного вывода войск из Ирака, в результате чего там может образоваться вакуум власти, которым не преминет воспользоваться враждебный Саудовской Аравии Тегеран. Впрочем, сам аналитик признает, что это "сомнительный вариант, потому что вряд ли они сделают что-то во вред своим коммерческим интересам". Так что бомбы - более реалистичный сценарий. "У США в Иране нет другой возможности, кроме нанесения авиаударов", - считает Сетсер.

Но даже точечные удары изменят все нефтяное уравнение. "Риск военной конфронтации США с Ираном наиболее важен для мировой экономики и финансовых рынков - в этом случае цены на нефть могут буквально за день удвоиться, и появится риск глобальной рецессии", - категоричен бывший главный экономист американского минфина, а ныне глава нью-йоркского аналитического центра RGE Monitor Нуриэль Рубини. "Удар по Ирану будет катастрофой, - вторит ему исполнительный директор лондонского Центра глобальных энергетических исследований Фадыль Чалаби. - Иран ответит, и под угрозой окажутся поставки нефти через Персидский залив".

ВОСТОЧНЫЕ СЛАБОСТИ

Чалаби не был в Ираке больше 20 лет. До прихода к власти Саддама Хусейна он занимал пост замминистра нефти Ирака. В конце 1970-х уехал на ответственную работу в Вену, где с 1983 по 1988 г. исполнял обязанности генерального секретаря ОПЕК. В Ирак уже не возвращался, даже когда ему предложили пост министра нефти после свержения Саддама. Чалаби предпочел жизнь в Лондоне. "В Ираке хороший потенциал для увеличения производства нефти, - отмечает он. - Страна может производить 6 млн баррелей в день". В 2003 г. быстрое продвижение американских войск и падение Саддама Хусейна вызвали у импортеров нефти вздох облегчения: все ждали, что после отмены санкций поток иракской нефти вернется на рынок и насытит спрос.

Через четыре года после победы США нефтедобыча там продолжает стагнировать. 2,2 млн баррелей в день - меньше, чем в последние годы при Хусейне (2,4 млн баррелей в день в 2002 г.) в условиях международных санкций. Чалаби не предлагает оригинальных рецептов: стране нужны стабильное правительство и разумная нефтяная политика, предполагающая допуск на иракский рынок международных компаний с их инвестициями и технологиями, причем ExxonMobil и ЛУКОЙЛ должны иметь равные права. Но пока само существование иракского правительства зависит от присутствия в стране американских солдат, об инвестициях говорить бессмысленно. После ухода американцев ситуация еще больше осложнится: богатые нефтью Курдистан и шиитский юг и обделенный ею суннитский центр, судя по всему, не смогут ужиться вместе. Курдистан уже автономен настолько, что Турция грозит ему вторжением - чтобы собственные курды не поднимали голову. Шииты на юге - под сильным влиянием единоверцев из Ирана. Второго пришествия Саддама, который не разгибаясь утюжил это лоскутное одеяло, не предвидится. Инвестиции в нефтедобычу, говорите?

В Пакистане нефти мало, зато есть ядерное оружие и много исламских фундаменталистов. Если им удастся вырвать власть у диктатора Первеза Мушаррафа, их кровожадные соратники от Алжира до Филиппин почувствуют себя гораздо увереннее. Прозападный режим в Афганистане окончательно превратится в абстрактную идею (он и так никому не мешает за пределами Кабула). Хуже то, что и богатым нефтяным правительствам Персидского залива придется несладко: как давить своих радикалов, за спиной которых ядерная держава? "Пакистан - самое опасное место на земле на долгий период", - убежден главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов. А значит, и один из гарантов высоких цен на нефть.

НАШЕ - ВСЕ

Ближневосточные риски преобладают в нынешних нефтяных прогнозах, но и за пределами этого региона не все в порядке. Дело не просто в антизападных настроениях, а в том, что они оправдывают неэффективное управление. Можно ведь и без войны привести экономику к разрухе.

Рубини предсказывает, что и через пять лет главной проблемой рынка нефти будет недостаточное предложение. "На рынке господствует горстка нефтегосударств, которые политически не совсем стабильны, добыча там контролируется чиновниками, а они не смогут доставить на рынок необходимое количество сырья", - говорит экономист.

Классический пример - Венесуэла Уго Чавеса, приступившая к строительству "социализма XXI в.". Нефтедобычей в пятой по объему экспорта стране мира заведует государственная PDVSA, которая тратит прибыль на социальные программы вплоть до образования трудных подростков. К 2012 г. страна планирует увеличить добычу с 3 млн до 5 млн баррелей в сутки (за предыдущую пятилетку рост составил около 7%). Надежды на зарубежных инвесторов слабые: в январе 2007 г. Чавес предписал работающим в стране иностранным компаниям передать не менее 60% в нефтяных проектах PDVSA. ConocoPhillips и ExxonMobil после этого хлопнули дверью. Режим тем временем крепчает: в воскресенье прошел референдум по новой конституции, которая позволит президенту оставаться у власти сколько угодно.

Еще один крупный поставщик - Нигерия - тоже движется не в ту сторону, в какую хотелось бы иностранным нефтяным компаниям. Основной нефтеносный район здесь - юг Нигерии, где действуют иностранные добывающие компании и местное Движение за освобождение дельты Нигера. Ради освобождения партизаны время от времени похищают иностранных специалистов, а потом требуют выкуп. Иракский сценарий? Необязательно, возможен и венесуэльский. Избранный в мае этого года новый президент Умару Яр"Адуа иностранцев тоже недолюбливает - он уже пошел на пересмотр соглашений с Royal Dutch Shell, ExxonMobil, Chevron, Agip и Total. Требование одно - делиться. Получается, что в обозримом будущем вооруженные конфликты и государственные монополии будут надежно обеспечивать дефицит топлива, а значит, и высокие цены.

Андрей Злобин
# 46 (87) 03 декабря 2007