Президентские выборы в Узбекистане, запланированные на конец декабря, завершают многолетний этап становления политической власти в странах региона. Впервые после образования новых независимых государств их главы получили мандаты на длительные сроки управления. В Казахстане Нурсултан Назарбаев после внесенных в нынешнем году поправок в Конституцию может баллотироваться на президентский пост без ограничений. В Таджикистане Эмомали Рахмон, благодаря итогам референдума, получил право фактически оставаться на руководящем посту до 2020 года. Полномочия Гурбангулы Бердымухаммедова, преемника скончавшегося в конце прошлого года Сапармурада Ниязова, вообще не ограничены по срокам туркменской Конституцией. В Узбекистане на новый семилетний срок готовится вступить Ислам Каримов. Вряд ли кого-то удивит, если после выборов узбекский парламент, по примеру казахского, предоставит Исламу Каримову право бессменно оставаться у руля власти.

В смутные 90-е годы, когда появился институт президентства, мало кто решился бы предсказать столь завидное долголетие руководителям республик. Их позиции тогда отнюдь не выглядели устойчивыми. Оппозиционные движения и партии, вдохновленные, кто примерами стран Балтии, кто победой Бориса Ельцина над Михаилом Горбачевым, раскачивали ситуацию в надежде, что власть, как зрелый плод, упадет к ним в руки. Считалось само собой разумеющимся, что коммунистические лидеры пришли к власти в новых государствах случайно и не надолго.

В реальности все оказалось иначе. Первые годы независимости прошли под знаком борьбы с оппозицией. Туркменбаши понадобилось меньше времени для победы над политическими оппонентами, чем, скажем, Исламу Каримову. Оппозиционный лидер Мухаммад Салих вспоминает, как в мае 1992 года президент Каримов предлагал создать совместно с партией Эрк ("Свобода"), которую Салих возглавлял, коалиционное правительство. И был готов, по словам Салиха, уступить оппозиции пост премьера и несколько министерских должностей.

В Таджикистане в том же 1992 году президент Рахмон Набиев под дулами автоматов оппозиции подписал заявление об отставке, что развязало новый виток борьбы различных группировок, приведший, в конце концов, к гражданской войне. События в этой республике драматичным образом сказались на судьбе оппозиционных сил всей Центральной Азии. Напуганное таджикскими событиями население, испытывавшее на себе негативные экономические последствия распада СССР, потянулось к "сильной руке". И с пониманием встретило предпринятые в отношении оппозиции меры подавления.

Сама власть в республиках Центральной Азии была не однородна, из ее недр вышли новые оппозиционеры, более опасные для президентов, чем писатели и ученые с перестроечными лозунгами. Бывший казахский премьер Кажегельдин, узбекский вице-президент Мирсаидов, туркменский вице-премьер и министр иностранных дел Шихмурадов, командующий президентской гвардией Мирзоев, вступившие в борьбу за власть, были не новичками в политике, они знали слабые места своих шефов и всей государственной системы. Победа над этими противниками, которая далась не легко, послужила уроком. Стало очевидно, что только консолидация политической элиты, "собирание" ее в один кулак может принести искомую управляемость и элиты и общества.

К идее властной вертикали Центральная Азия пришла раньше, чем Россия. Наиболее точно суть строящейся системы высказал один из высокопоставленных казахских чиновников: "...наше идеологическое кредо - сильный Казахстан во главе с сильным лидером, сплотившим вокруг себя нацию. Другого пути у нас нет. Все остальное - либо словесная шелуха, либо то, что раньше называли вредительством. И демократия здесь ни при чем".

В самом Казахстане авторитарные тенденции намного слабее, чем в Узбекистане, Таджикистане или Туркмении. Но при прочих отличиях властные вертикали схожи в том, что они обязательно завязаны на того, кто стоит на самой верхушке властной пирамиды. Эта фигура чрезвычайно важна для всей системы: она является одновременно и гарантом безопасности элитных группировок, и медиатором, улаживающим противоречия и "состыковывающим" интересы групп влияния. Стоит выдернуть фигуру - и вся сложная конфигурация разрушится.

Ничего удивительного, что эти системы стремятся к постоянству, которое им может обеспечить несменяемость лидера. Главной помехой еще недавно выступали национальные Конституции, в которых действующие президенты были ограничены двумя пятилетними сроками. Первым, кто решительно убрал этот "камень" с пути, стал Сапармурад Ниязов. Узбекистан и Казахстан, больше Туркмении зависящие от мнения международных институтов, были не столь радикальны. Но и в этих странах удалось видоизменить Основной закон для продления президентских полномочий.

Точку в спорах о перспективах демократии в Центральной Азии поставил президент Таджикистана Эмомали Рахмон: "Мы не можем соответствовать стандартам ОБСЕ, международным стандартам, так как 99 процентов населения Таджикистана - это мусульмане. Естественно, есть своя специфика. Поэтому нам международные нормы пока еще неподвластны, недоступны. Поэтому мы идем своим путем". Это заявление, ставшее ответом на критику со стороны ОБСЕ прошедших в республике выборов, дошло до адресата. Соединенные Штаты и европейцы предъявляют все меньше требований к режимам в Центральной Азии, что объясняется как геополитическими интересами Запада, так и опасениями, что на смену светским режимам придут исламские радикалы. Особняком пока стоит

Киргизия, где раздробленность элиты и общества до сих пор не позволяет власти ввести жесткую модель правления.

Подведем итоги: за годы независимости президентам удалось стабилизировать ситуацию в своих странах, эффективно расправиться с конкурентами и выстроить систему долговременного правления. Они добились от Запада, своего главного критика, легитимации своих стандартов демократии (о чем свидетельствует, в том числе, решение о председательстве Казахстана в ОБСЕ в 2010 году). Но главная слабость системы заключается в ней самой, в ее зависимости от человеческого фактора. Президенты не могут править вечно, рано или поздно будут происходить ротации, каждая из которых несет вызов системе. И задачей на ближайшие годы в Центральной Азии станет выработка приемлемой схемы передачи власти.