Сегодня исполняется семьдесят один год духовному лидеру исмаилитов принцу Шах Кариму ал Хусайни - Ага-Хану IV. В течение последних пятнадцати лет сеть Ага-Хана активно работает в Центральной Азии. Будет ли продолжено это сотрудничество в дальнейшем? Об этом сам принц рассказал на Конференции по вопросам развития Центральной Азии и Европы: "Новое экономическое партнерство на 21-ый век", прошедшей недавно в Берлине. Ниже в сокращении приводится выступление Ага-Хана IV.

- СЕТЬ Ага-Хана по развитию (АКДН) реализует много программ в Центральной Азии. Мы очень хорошо изучили этот регион, поэтому позвольте поделиться нашим опытом.

Во многих случаях, самым большим препятствием на пути к прогрессу в Центральной Азии является простое человеческое неудовлетворение и разочарование. В этом регионе смысл этого объясняется следующим образом: партнеры по развитию говорят о прогрессе, затем предпринимают какие-то шаги, затем садятся за стол переговоров опять и опять, но для людей этого региона самого очевидного "прогресса" не происходит. Когда же все-таки прогресс очевиден, в большинстве случаев он не может считаться всецелым или же он просто мимолетный. Подобная ситуация особенно остро чувствуется в Афганистане.

Мы часто затрагиваем тему партнерства между государственным и частным секторами. Но такие отношения не должны ограничиваться сотрудничеством между правительствами и сектором частного бизнеса. Помимо этого существует огромный потенциал для активного партнерства между правительствами и некоммерческими организациями гражданского общества. Университет Центральной Азии является примером этого потенциала, который стоит внедрить и в других странах. Университет выпустил недавно своих первых студентов из Школы профессионального и продолженного образования в трех горных общинах: Хороге (Таджикистан), Нарыне (Кыргызстан) и Текели (Казахстан). Мы подготовили наших выпускников для активного участия в мире современного бизнеса и финансов благодаря программам, отвечающим международным стандартам. Пример с этими студентами поднимает другой ключевой аспект – важность обучения людей удовлетворять первоочередные потребности и давать возможность получить определенную работу. Таким же образом планы на наши будущие программы для студентов и людей, имеющих высшее образование, должны быть больше сконцентрированы на развитие управленческих навыков, соответствующих для будущих лидеров в государственном секторе, а также для гражданского общества.

Параллельно с этими усилиями мы проводим работу со школами для до вузовского образования в таких городах, как Бишкек и Душанбе, Ош и Хорог. Эта деятельность опять отражает нашу общую уверенность, что развитие человеческого потенциала является фундаментом для эффективного развития. Также почти невозможно развивать качественное высшее университетское образование университета, если система снабжения или среднее образование находятся на низком уровне.

Другой пример нашего опыта, иллюстрирующий потенциал партнерства между государственным сектором и гражданским обществом, отражает альянсы наших организаций, занимающихся вопросами здравоохранения, с местными больницами, включая обучение для медсестер в Хороге и другие региональные больницы в Таджикистане, а также шесть институтов медицинских сестер в Афганистане и даже совершенно новую область по использованию телекоммуникационных подходов, необходимую для того, чтобы создать связь между больницами, отдаленными от городов. Например, сегодня госпиталь при Университете Ага Хана в Карачи связан с Французским медицинским университетом для детей в Кабуле.

Самая сложная задача среди существующих других задач – это увязка прогресса, которого мы можем достичь на национальном уровне с более отдаленными сельскими территориями, где бедность зачастую кажется трудноизлечимой. Особенно горцы терпят и проходят через экономические трудности, гражданское противостояние, испытывают на себе проблемы наркотрафика и торговлей оружием, небезопасного продовольствия, землетрясений, хранения воды, и этот список можно продолжить. А преодоление всех этих трудностей потребует переоценки того, что, в принципе, и означает бедность. Я все больше и больше склоняюсь к тому, чтобы относиться к проблеме бедности не только как к вопросу дохода, а, скорее, как к состоянию, лишенному всех тех условий, необходимых для достойного качества жизни людей. Состояние бедности – это состояние лишения, выживание без услуг здравоохранения, без питания, образования и гарантии безопасности, жилья и доверия, а также без всех других условий, необходимых для человека.

Отчет ЕС также подчеркивает необходимость развития производства электроэнергии, а также распределения электроэнергии на принципах беспристрастности. В качестве примера, хотелось бы отметить, что мы отвечаем этим требованиям посредством реализации проектов на востоке Таджикистана, где восстановленные электростанции, построенные еще в советское время, будут предоставлять круглосуточно электроэнергию на восток Таджикистана, а также людям, живущим на другом берегу реки Пяндж – в Афганистан…

Я знаю людей, живущих в регионе Центральной Азии, их мечты и то, что может их вдохновлять. Мне известен их дух предпринимательства, которым можно по праву гордиться и который часто можно наблюдать на уровне села или хозяйства. И здесь важным аспектом является то, что даже если мы планируем развитие на макроуровне, мы также должны осуществлять шаги по развитию на микроуровне. Слишком часто мы забываем, что огромное количество людей в Центральной Азии живет в сельской местности. Достойная, дающая возможность жить среда должна создать основу, в рамках которой человеческая энергия и изобретательность смогут быть мотивированы, мобилизованы и вознаграждены.

Основа должна охватывать такие условия, как политическая стабильность, безопасность, гражданские права и прогнозируемые демократические методы. Поддерживающая среда должна включить в себя транспортные системы, которые делают возможным сотрудничество, стимулы, которые стимулируют приграничную торговлю и юридические и административные рамки, которые являются беспристрастными, прогнозируемыми и эффективными. Эти задачи в основном относятся к полю деятельности правительств, и только эффективные правительственные усилия помогут нам идти вперед. Вот почему я так часто говорю о роли гражданского общества, потенциале частного сектора и ценности партнерства между самыми разными организациями…

И в заключении позвольте отметить еще один пример взаимоотношений, который должен быть центральным для тех проблем, которые мы сегодня обсуждаем. Я имею в виду взаимоотношения, как Европы, так и Центральной Азии к исламскому миру.

В советские времена население Центральной Азии было изолировано от изучения и практики исламской веры своих предков, что в результате образовало теологический вакуум. Сейчас пять независимых новых стран Центральной Азии заново создают отношения со своими умма, а, следовательно, с мусульманами по всему миру. Это происходит так быстро и в то время, когда отношения между умма и Западом особенно натянуты, более, чем когда-либо еще. Некоторые могут предложить, чтобы эти вопросы веры не являлись частью диалога по вопросам развития, который ведут Европа и Центральная Азия. Но позвольте мне задать обратный вопрос. Можем ли мы действительно игнорировать этот вопрос и не бояться последствий? Думаю, нет.

Два аспекта этого вопроса заслуживают нашего внимания:

Первый вопрос касается взаимоотношений между странами Европы и их растущим мусульманским меньшинством. Как и по всему миру, усилие, направленное на сглаживание проявлений разности вероисповедания в рамках одного населения, очень часто проблематично. Но шаги, которые принесли свои хорошие плоды по созданию толерантного, плюралистического отношения и поведения, основанного на глубоком уважении религии и культурного разнообразия, конечно, помогут сформировать важные межрегиональные отношения. Неужели это слишком - надеяться на то, что однажды молодые мусульмане разного происхождения, получившие образование в Европе, будут служить верой и правдой в своих странах?

Сегодня заметно, что люди Центральной Азии продвигают религиозные и гражданские инициативы, отражающие взгляды самих людей, принадлежащих к разным культурам, а также мусульманские взгляды за пределами региона. Несомненно, что возникнут вопросы, касающиеся того, как вера повлияет на политическое управление или гражданское правоведение. Ответ на эти вопросы может посеять распри, поэтому решение должно быть очень гибким, отражающим принципы терпимости и смиренности.

Мой второй вопрос касается роли, которую исламские страны могут играть в сотрудничестве по вопросам развития между Европой и Центральной Азией. Я верю, что достойные уважения шаги, предпринимаемые со стороны Европы, направленные на решение проблем Центральной Азии, могут быть даже более эффективными, если они рассматривают мусульманский мир, как соответствующий потенциал.

К счастью, сегодня существует несколько мусульманских стран, которые представляют собой успешную модель и могут рассматриваться, как возможные партнеры для прогрессивной и радушной Центральной Азии. Это те исламские страны, которые смогли удержать свой собственный мир и добиваются прогресса, благодаря использованию передовой практики в процессе своего развития. Многие из них – это исламские страны с хорошо развитым плюралистическим обществом.

Все еще очень много проблем существует в Центральной Азии, которые должны быть урегулированы. Для их разрешения будут оказаны разные виды поддержки, как в рамках одной страны, так и за ее пределами, но здесь необходима надежда на то, что скорость прогресса станет самоподдерживающей движущей силой. Основным вопросом здесь является не понимание того, что должно быть сделано, а то, что мы все должны делать сообща, и принять участие в осуществляемом анализе и идти по пути с общими целями. Этот вопрос действительно очень важный.