Казахстан, Россия и Китай "сообразили на троих"

Недавно министр топлива и энергетики Российской Федерации Виктор Христенко заявил, что, начиная со следующего года, Россия начнет поставлять на экспорт в Китай из Омска по 5 миллионов тонн нефти.

Это хорошая новость, в первую очередь, для Казахстана, так как данные поставки должны осуществляться по системе казахстанско-китайского нефтепровода Атасу-Алашанькоу.

До сих пор этот нефтепровод был самым политически ангажированным среди всех существующих и обсуждающихся экспортных маршрутов из Казахстана на внешние рынки. Хотя его история довольно длительная, берущая начало еще в 1996 году, когда лидеры Казахстана и Китая неожиданно в Алматы подписали соглашение о его строительстве, тем не менее, очень долго реализация проекта "висела в воздухе".

Многие авторитетные эксперты даже серьезно сомневались в осуществимости идеи. Оснований для осторожности и даже скепсиса было немало - и политических, и технических. Но главные сомнения лежали в ресурсной плоскости: хватит ли "свободной" нефти для заполнения "восточной" трубы?

Хотя самое главное Астана (вернее, тогда еще, Алматы) этим проектом продемонстрировала: внешним силам, т.е. Вашингтону и Москве, было показано, что Казахстан может найти нефтетранспортную альтернативу им обеим - и традиционному направлению через Россию, и активно лоббировавшемуся Соединенными Штатами трубопроводу Баку-Джейхан.

Но игра была довольно рискованной именно в силу сомнений в наличии нефти, которую можно было бы качать на Китай.

По оценкам казахстанских экономистов, в начале 2000-х годов, при тогдашнем уровне цен на нефть, для безубыточной работы нефтепровода на Китай по нему необходимо было прокачивать до 20 млн. тонн нефти в год, а для выхода на уровень рентабельности - и под все 30. Что составляло больше половины всей добываемой в стране нефти в те годы. Когда стало ясно, что планы резкого наращивания ее добычи за счет разработки каспийского шельфа откладываются на неясную перспективу (а по времени понимание этого как раз совпало со строительством нефтепровода Атасу-Алашанькоу), ситуация оказалась совсем запутанной. Нефтепровод был сдан в эксплуатацию, хотя пока только своей первой очередью, но нефти не хватало даже для заполнения ее. Казахстанские официальные лица не любили комментировать этот вопрос. Ссылались на то, что поиск объемов нефти для заполнения трубы является, согласно договору, задачей китайской стороны. Но нефти, добываемой на месторождениях Казахстана, принадлежащих китайцам, все равно не хватало. Что даже породило в экспертной среде мнение, будто сам проект был нужен Китаю не из энергетических, а из стратегических соображений.

Логичной выглядела идея привлечь российскую нефть из Западной Сибири. Правда, это отчасти отменяло бы геополитический эффект для Казахстана от проекта. Ведь получилось, что без сотрудничества с Россией сложно диверсифицировать экспортные маршруты поставок нефти, даже в восточном направлении. Российская сторона, в свою очередь, также не спешила принять участие в таком транспортном коридоре, представители контролируемой государством компании-монополиста "Транснефть", отвергали в своих комментариях такую возможность в принципе, несмотря на то, что политики время от времени возвращались к данной идее.

В последние годы казалось, что трубопровод на Китай так и останется почти сухим.

Достижение договоренности с Россией о поставках нефти в КНР транзитом через Казахстан стало очередной неожиданностью в истории проекта. На этот раз позитивной. Большого экономического эффекта поставки не дадут, так как суммарные объемы поставок нефти в КНР, и российской и той, что добывается в Казахстане, все же невелики.

Но политический эффект достаточно серьезен: в энергетических отношениях трех стран резко снижается вопрос конкуренции между собой. А значит, уменьшается и конфликтный потенциал. Это - шаг в направлении реализации сформулированной в Казахстане Азиатской энергетической стратегии.

14.12.2007, Самат Рахимбаев , специально для Gazeta.kz