Узбекские беженцы в Кыргызстане оказались жертвами противоречивого законодательства и политического давления.

Для остального мира может показаться любопытным, что такая бедная страна как Кыргызстан стала настоящим магнитом для беженцев, и тех, кто ищет защиты.

Однако за период с мая 2005 года, когда узбекские власти подавили демонстрацию в Андижане, городе на востоке страны, Кыргызстан столкнулся с вопросом, что делать с сотнями беженцев из соседнего государства.

Хотя некоторые из беженцев имеют официальный статус, и около 400 покинули Кыргызстан, уехав в третью страну в 2005 году, считается, что многие из них до сих пор живут в тени на юге Кыргызстана, где также проживает большая узбекская община, и где новоприбывшие могут затеряться.

Кыргызстан подписывал международные конвенции по делам беженцев, однако на практике решение вопроса с беженцами из Андижана стало непростой проверкой его обязательств из-за политической составляющей вопроса.

Сейчас трудно сказать, прошел ли Кыргызстан этот тест. Узбекским беженцам была предоставлена некоторая защита, но в некоторых случаях политические соображения взяли верх над правами человека, и ситуация осложняется отсутствием прозрачности в применяемом законодательстве.

КАКУЮ КОНВЕНЦИЮ ПРИМЕНЯТЬ?

После андижанских событий перед властями Кыргызстана встала дилемма: какое из международных соглашений применять.

С одной стороны, есть несколько универсальных документов, подписанных Кыргызстаном включая конвенцию 1951 года "О статусе беженцев", конвенцию "О статусе апатридов" 1954 года, и – если власти Кыргызстана рассматривают возможность отправки беженцев обратно в Узбекистан – конвенцию против пыток от 1984 года.

Кроме того, Кыргызстан связан Минской конвенцией Содружества независимых государств (СНГ) от 1993 года, которая защищает права граждан СНГ и лиц без статуса в соответствии с международными конвенциями, которые, в частности, защищают людей от отправки их в страны, где они могут подвергаться пыткам.

Однако в то же время, согласно условиям соглашения от 1995 года, страны СНГ обязаны выдавать тех, чьей экстрадиции добиваются другие страны из состава СНГ. Несколько раз Узбекистан ссылался на это соглашение, и по меньшей мере пятеро из тех, кого Ташкент обвиняет в совершении криминальных преступлений во время андижанских протестов, были отправлены из Кыргызстана в Узбекистан.

Виталий Пономарев, глава Фонда "Мемориал", считает, что отсутствие прозрачности в процессах экстрадиции - одна из главных проблем.

"Ни один юрист, защищавший интересы беженцев, не видел до сих пор ни одного текста решения об экстрадиции. Соответственно, невозможно обжаловать, критиковать или оспаривать это решение", - говорит Пономарев.

В Узбекистане особым моментом является применение статьи 159 Уголовного кодекса страны – о наказании за посягательство на конституционный строй этой страны, под которое можно подвести многие виды оппозиционных действий, а также организацию переворота, за что предусмотрено наказание в виде лишения свободы сроком до 20 лет.

Пономарев отметил, что многие беженцы находятся в розыске по обвинению в совершении деяний, предусмотренных этой статьей.

То, что ни в законодательстве Кыргызстана, ни в законах России нет такой формулировки преступления, должно было бы стать препятствием для экстрадиции, так как согласно Минской конвенции, после выдачи гражданин может привлекаться по другим обвинениям, но не по статье 159 Уголовного кодекса Узбекистана.

Пономарев говорит о памятном случае в августе 2006 года, когда власти Кыргызстана выслали из страны пять узбекских беженцев. Тогда Генеральная прокуратура в Бишкеке заверила, что беженцы будут привлекаться только по уголовным обвинениям, а не по политическим или религиозным.

Хотя это в некоторой степени стало условием для экстрадиции, Пономарев отметил, что "буквально через несколько дней стало известно, что в Узбекистане среди прочих обвинений им предъявлена и статья 159. Это значит, что Кыргызстан фактически санкционировал преследование этих людей… по обвинениям политического характера".

По словам Пономарева, чтобы усложнить ситуацию, узбекские власти начали "манипулировать информацией" в этих случаях, меняя обвинения.

ОТСУТСТВИЕ ОФИЦИАЛЬНОГО СТАТУСА

Многие жители Узбекистана, бежавшие в Кыргызстан, не имеют статуса беженца, который выдается правительством, либо УВКБ ООН.

Мирлан Нурматов, старший прокурор Генеральной прокуратуры Кыргызстана, поясняет, что власти Кыргызстана пытаются применить соглашения СНГ о правах беженцев. Но то, что многие бежавшие от насилия в Андижане граждане Узбекистана не получили официального статуса, свидетельствует о том, что эти правила не работают, и беженцы могут быть выданы Узбекистану.

По мнению политолога Токтогула Какчекеева, "такие люди не относятся к беженцам и их не защищают международные документы по защите беженцев".

Санжар Тажиматов, независимый эксперт по вопросам Ферганской долины в г. Оше, так же указывает на необходимость определения статуса граждан Узбекистана.

"Из-за отсутствия статуса беженца они не обеспечены безопасностью, - считает он. - На юге [Кыргызстана] в силу близости Узбекистана [беженцы] чувствуют определенный дискомфорт, хотя там [в Кыргызстане] у них обычно много родни".

БЕЖЕНЦЫ БОЯТСЯ ПОХИЩЕНИЯ

Одной из причин, по которым беженцы чувствуют дискомфорт в Кыргызстане, является сотрудничество спецслужб Кыргызстана и Узбекистана в розыске "подозреваемых" лиц среди беженцев.

Было несколько случаев, когда узбекские граждане бесследно исчезали на юге Кыргызстана, и потом оказывалось, что они отбывают тюремное заключение в Узбекистане. По словам Пономарева, эти люди были похищены, и, как и многие другие обозреватели, в массовых похищениях он подозревает агентов узбекской Службы национальной безопасности (СНБ), которым тайно помогали их кыргызстанские коллеги.

Здесь и пересекаются политические интересы двух государств. Узбекский лидер Ислам Каримов, находясь под сильным впечатлением от мартовской революции 2005 года, когда был свержен президент Кыргызстана Аскар Акаев, мог воспринять произошедшие через полтора месяца события в Андижане как прямое последствие протестного настроения.

Когда люди бежали из Андижана, Курманбек Бакиев, исполнявший в тот момент обязанности президента Кыргызстана, был вынужден осторожно балансировать между международными обязательствами его государства по правам человека и интересами Ташкента относительно ситуации в Кыргызстане, в частности - требования узбекской стороны не предоставлять убежища лицам, которых она считала зачинщиками мятежа в Андижане.

Эксперты говорят, что правительство Бакиева, пытаясь угодить Каримову, дало тайное согласие на то, чтобы узбекские спецслужбы могли пересекать южные границы Кыргызстана для похищения отдельных беженцев.

"Кыргызстан граничит с Узбекистаном, и их [Узбекистана] спецслужбы свободно действуют на юге КР", - сказал Тажиматов.

Несмотря на широкую распространенность такого мнения, Аликбек Джекшенкулов, бывший министр иностранных дел Кыргызстана, настаивает на том, что нет точных доказательств, которые бы подтверждали, что узбекские "спецслужбы вольготно чувствуют себя у нас на юге".

По мнению Тажиматова, Кыргызстан будет продолжать испытывать сложности в выполнении своих международных обязательств из-за более насущных проблем – например, необходимости показать своим близким соседям готовность сотрудничать в сфере безопасности.

В то время как правительства и правозащитные группы спорят о том, какие из международных конвенций должны выполняться в первую очередь, сотни узбекских беженцев продолжают находиться в легальной неопределенности. Боясь возвращения в родную страну, они вынуждены искать защиты в Кыргызстане.

По мнению Тажиматова, решение проблемы может затянуться, так как с участием в данной проблеме заинтересованных властей "главными становятся интересы государств, а не какие-то международные конвенции".

Толкун Наматбаева, независимый журналист в Бишкеке.
24/12/2007,