ПОЛШАГА ДО БЕССМЕРТИЯ

ЛЮБОВЬ К СТРАННИЧЕСТВУ и желание вновь подышать воздухом реальных перемен, подпитаться энергией созидания, подтолкнули меня на новую поездку по Китаю. Повод был самый деловой - в Пекине Университет иностранных языков проводил международную конференцию "Современная русская литература в контексте культуры рубежа ХХ-ХХI веков", и я был приглашен профессором Чжан Цзянхуа с докладом о новинках русского постмодернизма. Выбрал для доклада три нашумевших новинки: "Путь опричника" Владимира Сорокина, "Empire V" Виктора Пелевина и "ЖД" Дмитрия Быкова, отослал текст статьи и тезисы (желающие могут ознакомиться с моим выступлением по статье "Вампиры на службе Пятой империи") и стал собираться в путь, логично предполагая, что самым важным для меня будет не сама конференция в окружении поклонников нашего постмодерна, а новые наблюдения и за древним Китаем, и за его ошеломительным будущим. В нашей группе были Юрий Поляков с очаровательной супругой, а также профессора, доктора наук Владимир Агеносов, Михаил Голубков, Лина Целкова, Игорь Кондаков и другие защитники нашей новейшей постмодернистской литературы. Из Кембриджа приехал Майкл Николсон, с которым я когда-то тесно общался в Оксфорде.

Кто еще в современном мире занимается столь пристально русской культурой? Кто дает ежегодно премии лучшим русским писателям-реалистам: Валентину Распутину, Александру Проханову, Захару Прилепину? Кто до сих пор щедро переводит все наши книжные новинки? На этот раз из писательского мира позвали меня и Юрия Полякова, представителей нашей стержневой традиционной словесности, но зато весь отряд приглашенных литературоведов дружно защищал творения Владимира Сорокина и Виктора Ерофеева, Татьяны Толстой и Тимура Кибирова, - самых второстепенных постмодернистах, которых никогда не переводили в Китае, и ни слова не сказали об известном писателе Юрии Полякове, присутствующем на конференции.

Скажу честно, мне было интересно для себя изучать феномен двойственности профессорского сознания.

Я готов признать прозу и Ерофеева и Сорокина как таковую, я понимаю, почему их поддерживают такие же оголтелые молодые критики, как Курицын или Данилкин. Но вот выходит на кафедру почтенная матрона, в возрасте, в наряде, вся из себя, и начинает сравнивать того же Владимира Сорокина с Антоном Чеховым - естественно, в пользу Сорокина. И все научным птичьим говорком, все интеллигентно… Научилось же племя наших самых именитых литературоведов говорить о хронотипических модификациях синхронального типа в полифонической прозе Владимира Сорокина, ни разу не цитируя текст! Что и обозначает: "Спасибо тебе, что научил меня у мамы из ж..ы сосать…" Впрочем, об этом феномене я, "неполиткорректный критик", наверное, напишу отдельно и более подробно.

Но факт остается фактом: мы с Юрой Поляковым и Светой Селивановой отделились от общей "научной стаи" и путешествовали самостоятельно. Позже разделились и мы, уже продолжая одинокие странствия даосских монахов.

ПОЖАЛУЙ, НАЧНУ с самого яркого впечатления после моего третьего путешествия по Поднебесной. Мы с женой рискнули забраться на северную вершину священной даосской горы Хуашань, где в пещерах на высоте четыре тысячи метров над уровнем моря и сейчас живут даосские отшельники, обладающие немалой магической силой, и, как говорят, обладающие даром бессмертия. Подниматься на вершину трудно и опасно - хотя посреди отвесных скал выбиты каменные ступеньки, но они достаточно узкие, это и на самом деле тот случай, когда шаг вправо, шаг влево становится побегом из жизни. Не спасает и короткая канатная дорога, которая лишь доносит вас до базового места, а дальше - сам. Каждые сто-двести метров есть и лавочка, и скамейка для отдыха, а на самой вершине даже расположен уютный отель "Северная вершина", где можно расположиться на ночь для того, чтобы утром встретить рассвет и поесть на завтрак собранные в окрестностях вершины белые грибы. Конечно, собирать грибы на крутой вершине северного пика очень опасно, но, согласно даосской мифологии, тот, кто поест грибы священного Хуашаня, обретает бессмертие. Мы облазали все не самые крутые полянки, стараясь не смотреть в пропасть (а в горах Хуашаня каждый год гибнет немало туристов), все-таки нашли пару грибов и, заварив их на местной кухне, старательно съели, запивая на всякий случай ирландским виски. Насколько продлится наше бессмертие, покажет время, но для любителей горных походов скажу, что у даосских мудрецов (как, впрочем, и у русских монахов) было высоко развито чувство красоты, ибо их горные монастыри и храмы на вершинах Хуашаня лишь окаймляют величие самой природы.

Я бывал на разных вершинах: и в Средней Азии, и на Кавказе, и в Альпах, - но вид священной даосской горы Хуашань завораживает, особенно утром, когда сквозь туман проглядывают абсолютно отвесные белые скалы. К тому же, на самых крутых и труднодоступных вершинах ты вдруг замечаешь то пагоду, то монастырские башенки, то просто хижину одинокого даосского мудреца... На южном пике Хуашань есть пещера Лао Цзы, великого мудреца, жившего в VI веке до нашей эры, автора бессмертной книги истин "Дао дэ цзин". И хотя нынешние историки и литературоведы (вдогонку за академиком Фоменко) отрицают ныне и реальность самого Лао Цзы, и подлинность написания "Дао дэ цзина" (величие всегда отвратительно пошлым циникам: величие "Слова о полку Игореве", величие "Тихого Дона", величие "Дао дэ цзина"), - мне нет никакого дела до их скептицизма. Есть великие истины, высказан- ные китайским старцем; есть великие горы, рождающие мысли о вечном; есть неисчезающая красота текста и красота природы. "Кто поднялся на цыпочки, не может долго стоять. Кто делает большие шаги, не может долго идти. Кто сам себя выставляет на свет, тот не блестит. Кто сам себя восхваляет, тот не добудет славы. Кто нападет, не достигает успеха. Кто сам себя возвышает, не может стать старшим среди других. Человек следует законам земли. Земля следует законам неба…" Все просто и ясно: Небо способствует устремленным созидателям, идущим своим естественным путем, своим Дао. Китайцы, в отличие от нас, русских, ни на какие милости не надеются согласно даосизму, впрочем, то же - и в конфуцианстве, и в буддизме, они сами должны добиваться своих успехов.

Вот и мы, уже в полшаге до бессмертия, шли своим путем по тропинкам Хуашаня. Не случайно здесь бывают каждый год миллионы граждан Поднебес- ной. Отнюдь не только альпинисты и любители гор. Можно даже не быть даосом - есть, к примеру, на вершине даосского Хуашаня храм, посвященный Гуаньинь, любимой китайской богине милосердия и сострадания, удивительно схожей с образом нашей Богоматери с младенцем в руках. Дома у меня Гуаньинь уже есть: и нефритовая, и бронзовая, и вышитая на шелке. И от ее лика всегда идут добро, спокойствие. И ничуть она не противоречит нашим православным иконам. Я уж и у батюшки спрашивал, советовался по поводу своей восточной коллекции. Китайские учения: даосизм, конфуцианство и даже буддизм - не религии в полном смысле этого слова, а нравственные, этические, мистические учения, не противоречащие ни духу, ни букве православия. Китайские божества, как правило, все вышли из смертных людей, прославившихся своими трудами или книгами, победами на полях сражений: от бога войны Гуаньди до бога долголетия Шоусиня.

Так уж заложено в мифологии древних: китайские боги помогают только тем, кто сам способен на великий труд, кто открыт великой радости жизни. Впрочем, и в горы никчемный и бесполезный человек не пойдет ("умный гору обойдет" - распевают наши иронисты), вот, увы, мы в России и обходим до сих пор все наши великие горы, способствующие нашему русскому возрождению. Опускаемся кто до пивнушки, кто до шприца, кто до мелкого лакейства у власть имущих. Страна сама судит своих же офицеров ГРУ за беспрекословное исполнение воинских приказов во время военных действий, на позор всему миру дважды и с группой Ульмана, и ныне с Аракчеевым и Худяковым, отменяются приговоры, вынесенные судом присяжных. И наши демократы молчат.

Я непрерывно езжу в Поднебесную, потому что мне надоел наш непомерный плач почвенников и патриотов по загубленным великим ценностям (при их патриотическом молчании, если не содействии развалу страны), надоело величие разрушителей, хвалящихся своими разрушениями великой державы.

Даже в провинциальном Сиане, древней столице Поднебесной, откуда и начинался тысячи лет назад великий шелковый путь на Восток, через город перекинуты эстакады скоростных дорог. А где наши эстакадные скоростные трассы через всю Москву, самый быстрый способ избавления от пробок, где наши шестиэтажные развязки, как в Шанхае? Где проложенные через всю страну скоростные автобаны? В Сиане самый крупный евразийский континентальный мост готов уже соединить Ляньюньган с европейским Роттердамом, в Сиане крупнейший железнодорожный узел, это центр космической и авиационной промышленности Китая, здесь родился первый китайский ракетный двигатель, создано первое собственное компьютерное оборудование для спутников, отработаны первые интегральные схемы...

НАЧИТАВШИСЬ НАШИХ ГАЗЕТ, нынче крайне враждебных по отношению к Китаю, мой друг Владимир Личутин мне говорит: да там вся страна в нищете живет, мол, ты только парадный фасад видишь из "мерседеса"… Да, жила эта страна, дорогой Володенька, в самой непролазной нищете еще лет двадцать назад, а сейчас уже не живет. Проезжая сотни километров от города до города по дорогам, видел я и сотни деревень, живых деревень, с цыплятами и козлятами, с ребятишками и глубокими стариками (живут в среднем там на десять лет дольше, чем в России, вот и весь ответ Личутину). Не видел ни тотального пьянства, ни нищенства, ни проституции, ни разрушенных и заброшенных деревень и городов. У нас, кроме Москвы и пригородов, да еще нефтегазовых комплексов, мертвая кладбищенская тишина, у нас-то и царит в народе тотальная нищета, и президент со своей верхушкой проводит осознанный геноцид советских стариков. Как подарок, подняли на триста рублей, это всего на десять с небольшим долларов - и хотят народного спокойствия. Вот на эти 10 долларов его и получат. В Китае нынче, как в былые времена в Советском Союзе, строится все, везде, круглосуточно. Мосты и дороги, музеи и библиотеки, научные центры и космодромы. Четырехтысячелетняя Сиань, оставив в покое свой старый город с уникальной городской стеной, устремляется вверх и вширь. А гора Хуашань, как святыня, благословляет мудрым даосским знамением вечное движение земной жизни.

Китай трудно удивить или поразить. На репрессиях Мао там не зациклены, как у нас на 1937 годе, еще и потому, что за пять тысяч лет у них было сто таких Мао, они научились и пользу извлекать из своих тиранов и повелителей. Здесь же, в Сиане, царил первый император Поднебесной Цинь Шихуанди, собравший воедино все земли Китая, разделивший страну на 36 округов, узаконивший единую китайскую валюту, построивший Великую Китайскую стену, создавший единый китайский язык и единые законы, но заодно пожелавший сжечь все ненужные книги, а лишних ученых приказал живьем закопать в землю. Он еще во втором столетии до нашей эры приказал провести широкие дороги абсолютно ко всем центрам уездов и префектур, по которым могли свободно пронестись колесницы, запряженные четверкой лошадей. У нас по России таких дорог, связывающих воедино все районные и областные центры страны, до сих пор нет. И где тот русский Цинь Шихуанди, решившийся на такой смелый шаг, направивший деньги из Стабфонда на широкое дорожное строительство? Строительством дорог поднималась послевоенная Германия, строительством дорог вышла из крутой депрессии экономика США. Греф любит поговорить во всеуслышание о дураках и дорогах, но он и есть тот опасный дурак, который тормозит в России строительство дорог.

Конечно, можно Цинь Шихуанди проклинать за негуманистическое поведение, за жестокий стиль работы, добрецом его никто и не считает, но почему-то лишь за последние годы я посмотрел два великих фильма, которые возвеличивают его деяния. Я бы сравнил "Героя" Чжана Имоу, "Императора и убийцу" Чена Кайге с нашими фильмами времен взлета советской империи: Сергея Эйзенштейна, Александра Довженко, Сергея Герасимова. В период национального подъема величие замыслов соответствует всему: инженерным проектам и героико-истори- ческим эпопеям, научным разработкам и спортивным достижениям. Уже заканчивается стройка самого длинного в мире моста через залив, в шесть раз длиннее, чем предполагаемый мост от материка до Сахалина. Сроки строительства в пять раз короче, чем никак не завершенный уже двадцать лет мост через Волгу. Величие замыслов и увидели гениальные китайские кинорежиссеры в своем древнем кумире. Все проходит: жизнь, любовь, победы и поражения, но твой народ, твоя держава остаются, и ради этого стоит и жить, и погибать.

В этих прекрасных фильмах - так же, как и в прекрасном историко-детективном романе мастера Ченя (русского писателя, прикрывшегося китайским псевдонимом) "Любимая мартышка дома Тан" - все действие происходит в древней столице Китая Чанъань (что означает Вечный мир), позже Чанъань превратилась в Сиань, и вся история древнего Китая легла на плечи древней столицы, но все древности его сохранились и в земле, и над землей. Я ходил по городу, вместо путеводителя листая роман мастера Ченя и вспоминая кадры из фильмов. Поразительно, что еще в эпоху Тан, когда европейские столицы часто напоминали деревеньки или военные поселения, Сиань был крупнейшим городом мира, где жило более миллиона человек. Я исходил почти все улицы внутри старого

Владимир Бондаренко
№2 (738) ОТ 9 ЯНВАРЯ 2008 г.