Валентин Богатырев, аналитик: В КР есть несколько специфических форм, через которые реализуется роль "элит" в принятии политических решений

Это - институт Семьи, институт "визирей", "пророки" из других отечеств, инициативное общественное действие и "публичный бунт "элит". Последний способ - малоэффективный.

Первым вопросом, на который надо ответить – это вопрос об элитах.

С моей точки зрения, в полном смысле слова, к национальным элитам можно отнести только те группы или отдельных лиц, которые отвечают четырем основным требованиям:

- наличие национального видения проблем страны;

- наличие образа будущего;

- наличие личной ответственности за национальное развитие;

- наличие активной деятельности в интересах разрешения проблем страны и реализации ее образа будущего.

При этом, следует отметить два важнейших условия. Первое: все эти требования являются необходимыми, если хотя бы одного из этих требований мы не находим, то говорить о статусе элиты нельзя. Второе условие состоит в том, что доминантным или фундаментальным для элитообразования является признание и взятие на себя ответственности за судьбу народа. Элита ответственна за будущее, именно она формирует его.

Таким образом, параметры элитности задаются из национальной рамки и из деятельностной рамки и определяются ими, а не социальным статусом, родом занятий, уровнем амбиций, политической ролью или чьим либо полаганием. Можно быть всемирно известным писателем или академиком, лидером ведущей политической партии или президентом страны, но не принадлежать к ее элите.

В национальной традиции наиболее отвечающей этому статусу является фигура манапа. Для общества, в котором национальная идентичность формировалась на уровне рода, институт манапства был элитарным с национальной точки зрения, а не только с точки зрения рода.

Понятно, что по таким критериям в стране, если смотреть на тех, кто считает себя элитой, трудно найти хотя бы десять человек, которых можно было бы действительно отнести к национальной элите.

Социология и политология не предъявляют столь высоких требований к определению элит. Вследствие этого они относят к элитам людей, которые способны за счет тех или иных своих способностей или возможностей оказывать влияние на принятие решений либо на формирование мнений.

В такой трактовке у нас очень много "элитных" групп. В дальнейшем я буду употреблять этот термин в кавычках. Их состав и способ участия в принятии решений или формировании мнений достаточно стандартный. Он зависит от того, какого рода способностями или возможностями обладают эти люди и группы.

В сегодняшнем Кыргызстане к числу таких "элитных" кластеров, можно отнести:

- людей, обладающих достаточными финансовыми ресурсами, чтобы влиять на принятие решений или организовать медиа-работу общенационального масштаба;

- людей, в силу различных обстоятельств (формальный должностной статус, близость к клановым группам принятия решений) способных регулировать или оказывать влияние на регулирование финансовых и информационных ресурсов(сюда относятся все чиновники);

- людей, принадлежащих к профессиональным группам, связанным с формированием общественного мнения;

- людей, формирующих инициативное общественное действие (в том числе в формате организованностей) за счет собственных, привлеченных или зарубежных ресурсов;

- местные и региональные "элиты", сформированные из людей имеющих высокий общественный статус и связывающих себя с местной иили региональной идентичностью;

- этнические "элиты", представляющие собой различным способом легитимизированных лидеров этнических групп, способных по тем или иным причинам формальным или неформальным способом решать проблемы своих этнических групп;

- криминальные "элиты", представленные лидерами организованных преступных групп и оказывающих влияние на принятие решений в силу своих связей с правоохранительными структурами или людьми во власти;

- и. наконец, главная группа – люди, непосредственно участвующие в подготовке, обсуждении и принятии тех или иных общественно значимых решений за счет своей близости к клановым группам принятия решений.

Эта структура совершенно иная, нежели формальная структура государственных, политических институтов, прописанная в Конституции и существующая в реальности.

Таким образом, мы имеем управленческую, и шире, социальную дипластию. Существуют действительные и квазиуправленческие системы.

В нормативном плане это фиксируется в одновременном существовании правового и традиционного нормативного регулирования при доминанте неписанного, или традиционного права. Под традиционным правом здесь понимается не совокупность национальных традиций и норм, народный этический комплекс и т.д., а система общественно признанных норм отношений и поведения, сложившаяся в историческое время и в исторических обстоятельствах. Для кыргызского общества таким временем является последние полтора столетия, а обстоятельствами – компеллинг российской модели социальных отношений. В такой системе формальное право, или закон, выступает как квазирегулятор.

Особенностью такой системы является и то, что положение тех или иных людей в формальных институтах власти или управления, политических субъектах, является не обстоятельством, усиливающим "элитарность", а обстоятельством, которое только формально фиксирует уже реально существующий "элитный" статус. Не власть дает элитарность, а элитарность дает власть – эта максима верна как для реальных, так и для квазиэлит.

Было бы ошибкой и недопустимым упрощением сказать, что наличие двух несистемно пересекающихся социальных пространств свидетельствует об отчуждении "элит" от принятия решений. Все обстоит и не так, и гораздо сложнее.

Учитывая, что все эти "элитные" группы представляют интересы определенных социальных групп, их деятельность имеет характер реальной политики в отличие от формальных политических отношений, которые существуют между формальными политическими, государственными институтами или должностными лицами.

Роль "элит" в принятии политических решений, таким образом, не должна быть недооцененной и не должна отрицаться.

Другое дело, что в таких системах, или при таких режимах, (если это слово более приятно аудитории), существуют специфические форматы, и специфические механизмы, через которые эта роль реализуется.

Отмечу некоторые из таких специфических форм.

Одна из них – институт Семьи. Под Семьей в данном случае понимается не только и не просто собственно родственники людей, находящихся у власти. Семья – это особая социальная конгломерация, обладающая устойчивыми отношениями, основанными на общности интересов и высокой степени личного доверия. Сюда же относятся люди и группы, связанные личной историей с людьми во власти.

Вторая форма – нечто, что можно охарактеризовать как институт "визирей". Существует группа лиц, которые в силу разных причин, обладает правом и возможностью формировать информационное пространство власти, предлагать управленческие решения. Состав и стабильность этой группы определяются степенью информационного доверия к ним и степенью эффективности тех решений, которые они предлагают.

Третья форма – "пророки" из других отечеств. Это люди, государственные, международные и частные организации, которые обладают "эффектом правды" и потенциалом доверия, основанном либо на авторитете, либо на силе(военной, финансовой, информационной и так далее).

Четвертая форма – инициативное общественное действие. Спектр используемого инструментария здесь достаточно широк; от митингов и пикетов, до инициирования национальных программ.

Пятая форма – публичный бунт "элит". Примером такого формата влияния на принятие политических решений является способ действий доктора Назаралиева, или публичные речи Дооронбека Садырбаева, или оппозиционная пресса. Надо отметить, что в силу низкого уровня общественного признания роли "элит", этот способ является малоэффективным.

Все пять приведенных специфических форм проявления роли "элит" в принятии политических решений расположены мною по степени их воздействия на процесс принятия решений: от более эффективных к менее эффективным.

Все те "элитные" группы, которые могу быть выделены в нашей стране, без исключения, используют эти механизмы и каналы воздействия на принятие политических решений.

30/01/2008,