"У афганской проблемы нет военного решения"

Говоря о ситуации в Афганистане, большинство экспертов предпочитают пессимистичные оценки. Эксперты Афганской неправительственной организации по безопасности даже опубликовали отчет, в котором говорится, что война в Афганистане только начинается, о чем свидетельствует увеличение числа атак экстремистов в прошедшем году. Проблемы Афганистана все чаще занимают место в повестке дня на саммитах различных уровней. Обсуждались они и во время бишкекского саммита Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), и в ходе душанбинского саммита Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). В обе организации входят страны, до которых от Афганистана рукой подать. О сотрудничестве между организациями на афганском направлении и в среднеазиатском регионе с корреспондентом "Росбалта" беседует востоковед-афганист, доктор исторических наук, профессор Александр Князев.

- Александр Алексеевич, в минувшем году исполнилось 15 лет с тех пор, как был подписан Договор о коллективной безопасности (ДКБ) и 5 лет самой организации ОДКБ. Для такого конфликтного региона, как Центральная Азия, на Ваш взгляд, была ли полезна Организация, и как ее существование укрепило безопасность всего СНГ?

- В ДКБ СНГ, подписанном в мае 1992 года в Ташкенте, отразилась вся сложность того периода. Эйфория от распада СССР заставляла руководство новых государств негативно реагировать на любые попытки сохранения единства каких-либо структур. Тем не менее, начиная свое государственное строительство, бывшие союзные республики не были в состоянии сразу решить вопросы обеспечения собственной безопасности, и Россия воспринималась многими из новых государств как гарант их безопасности. ДКБ СНГ был формой упорядочения этих отношений. По большому счету, уже тогда можно было предположить возникновение ситуации, когда пойдет речь о формировании военно-политического блока стран бывшего СССР в более узком, но и в более действенном формате. И в этом не нужно видеть какой-то трагедии.

В первой половине 1990-х годов угрозы безопасности постсоветским государствам не ощущались в полной мере. Большинство осознанных угроз было связано с локальными конфликтами, и ДКБ СНГ оказался востребован в чрезвычайно малой степени, никак не проявив себя организацией, способной на проведение миротворческих операций, осуществление превентивной политики, ликвидацию конфликтов. В Абхазию российские миротворческие подразделения были введены с мандатом ООН. Присутствие российской 14-й армии в Приднестровье вообще не имело правового статуса. Единственным прецедентом использования механизмов ДКБ в осуществлении миротворческой деятельности стали миротворцы СНГ в Таджикистане. Затем некоторый всплеск активности в рамках ДКБ был связан с событиями в Баткенском регионе Киргизии в 1999-2000 годах, хотя в целом союзнические отношения ограничились политической поддержкой и рядом военно-технических поставок.

Вообще, если взять на вооружение тезис о том, что СНГ - форма цивилизованного развода стран бывшего СССР, то ДКБ - это форма того же самого развода в военной области. Но процессы в сфере безопасности СНГ развивались так, что сохранять договор в прежнем виде было невозможно. Как можно было говорить о серьезном союзничестве при наличии перманентного противостояния, как, например, между Россией и Грузией, Арменией и Азербайджаном, Таджикистаном и Узбекистаном…

Безусловно, в снижении эффективности ДКБ были и сейчас заинтересованы западные страны, в первую очередь - США. Их влияние на отдельные страны СНГ вело к усиливающейся поляризации внутри самого Содружества.

Можно сказать, что внутри СНГ постепенно формировались две группы стран. Одна была ориентирована на США: Грузия, Азербайджан, Узбекистан, а также в значительной степени - Украина, Молдавия. Другая - в сторону России: Армения, Таджикистан, Белоруссия, Киргизия и Казахстан. Поэтому трансформация, произошедшая пять лет назад - я говорю о создании Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ) - стала в гораздо большей степени осознанным действием, продиктованным действительными потребностями стран-участниц. Как и возвращение в эту компанию Узбекистана…

- Организации ОДКБ и ШОС называют во многом похожими. Каким Вы видите сотрудничество между ними?

- Я не думаю, что они во многом похожи. ОДКБ - больше организация военно-политического характера, а ШОС - политический альянс, который к тому же пока еще не определился со своей миссией, со своим мандатом. Растет многофункциональность ШОС. В первую очередь, речь о громаде планов в сфере экономики и использования водных ресурсов, а есть еще идеи создания структур в культурной, образовательной, экологической и прочих областях. Вся эта многофункциональность несет угрозу главному, что пока отличает ШОС от других международных структур. В ШОС существует неоднозначное понимание приоритетов в деятельности организации на двух основных направлениях: обеспечении безопасности и обеспечении экономического взаимодействия. Существует реальная опасность перегрузить организацию разнообразными задачами и потерять то особенное, что могло бы работать на пространстве куда более широком, нежели территории шести стран-участниц.

ШОС имеет все шансы стать аналогом ОБСЕ (в лучших проявлениях этой организации) для евразийского пространства. И в этом контексте чрезвычайно актуален вопрос о расширении ШОС. Сегодня организация начинает терять свою привлекательность в глазах стран-наблюдателей: Индии, Ирана, Пакистана, Монголии.

- Коснемся Пакистана, где после убийства Беназир Бхутто ситуация резко осложнилась. Это влияет и на Афганистан, а, следовательно, - на Среднюю Азию, что имеет последствия и для России. Как может ШОС повлиять на ситуацию?

- Сейчас поддержку афганским талибам оказывают из Пакистана. Этот процесс хотя бы частично, но сдерживается правительством страны. Если премьер-министру Мушаррафу не удастся удержать ситуацию под контролем, то поддержка талибам возрастет, и тогда Афганистан и Пакистан окончательно объединятся в общее конфликтное пространство - в полном соответствии с лелеемыми некоторыми американскими геополитиками теориями "управляемого хаоса"…

Надеяться на силы НАТО просто не придется. Всерьез заниматься восстановлением стабильности они не будут - они и сейчас-то не справляются с этой задачей ни в Афганистане, ни в Ираке. К тому же Первез Мушарраф недавно заявлял: "Я предупреждаю всех, кто придет в наши горы. Они пожалеют об этом". Я был в тех горах и могу заверить: он не блефует...

Пакистан является наблюдателем в ШОС, и, учитывая ярко выраженное стремление Исламабада к прямому участию в организации, ШОС может использовать этот факт для урегулирования конфликта. Кроме того, российская сторона уже озвучила вероятность того, что мораторий на расширение ШОС, возможно, будет снят уже в ближайшее время. А Пакистан - это первая страна, подавшая заявку на вступление в организацию. Если это и не сигнал, то некая лакмусовая бумажка - способ проверить наличие сторонников и противников такого расширения. Априори можно предполагать, что против вступления в ШОС Пакистана вряд ли будет выступать Китай.

Заявка Пакистана - симптом того, что потенциал ШОС реализуем не только на афганском направлении. ШОС должна брать на себя ответственность за безопасность на более широком пространстве, чем бывший СССР и Китай. Отсутствие перспектив непосредственного участия может очень быстро вызвать разочарование у сегодняшних стран-наблюдателей - у Афганистана, Турции и стран Юго-Восточной Азии, имеющих к ШОС огромный интерес. ШОС должна определиться со своим будущим: остаться "клубом шести" и во многом дублировать то, что делается в рамках той же, например, ЕврАзЭС (но с участием Китая) или занять более достойное позитивное место в мировом политическом процессе?

В таком контексте не столь уж болезненным выглядит и назревший вопрос о членстве в ШОС Ирана. И почему бы для этой страны не сделать условием членства контроль со стороны ШОС над ее ядерной программой? Вряд ли вызовет сомнения утверждение о том, что поведение Ирана в Центральной Азии, да и за ее пределами, в случае принятия этой страны в ШОС станет значительно более предсказуемым.

ШОС в новом качестве могла бы стать серьезной преградой для дальнейшего расширения НАТО на Восток и для планов Вашингтона, Токио и Канберры по созданию системы ПРО в Восточной Азии. Существует потребность в международных площадках для определения правил игры в меняющейся системе международных отношений. ООН и ОБСЕ изживают себя, особенно, учитывая нежелание западных участников заниматься их реформированием. АСЕАН и другие азиатские организации изначально создавались не для того. Казахстанская инициатива, именуемая Совещанием по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА) остается формальностью. А вот у ШОС пока есть шанс трансформироваться в альтернативу, обещающую пользу всему азиатскому континенту. Подтверждением тому служит опыт решения пограничных вопросов в формате ШОС.

ОДКБ - организация иного формата по своей сути. Я убежден, что и для России, и для других стран-участниц ОДКБ немаловажно существование организации, в которой проблемы военно-политического содержания могут решаться в более узком, постсоветском пространстве. Нет гарантий того, что отношения любой из стран-участниц с тем же Китаем будут оставаться безоблачными, поэтому наличие альтернативных механизмов сотрудничества в военной сфере жизненно необходимо.

- В одном из своих интервью генсек ОДКБ Николай Бордюжа отмечал, что одним из приоритетных вопросов является помощь Афганистану в укреплении его армии, безопасности. Каково, на ваш взгляд, сейчас положение дел в Афганистане? Каково влияние Афганистана не только на центральноазиатский регион, но и на все СНГ в целом, в том числе и Россию? И каковы перспективы подобного рода отношений между ОДКБ и Афганистаном?

- Сегодня основные векторы развития ситуации в Афганистане вновь определяют те, кого мы называем талибами. Но талибы не возникают на пустом месте. Широко распространен стереотип, будто это движение, возникшее не без участия ЦРУ и пакистанской службы межведомственной разведки (ISI), было привнесено в Афганистан извне... Кроме внешних импульсов оно имело и имеет определенную социальную базу в самом Афганистане.

Афганское общество в целом чрезвычайно религиозно и соблюдает бытовые предписания, связанные с исламом. Талибы уже давно не у власти, а на улицах афганских городов трудно увидеть женщин с открытыми лицами. В Кабуле это еще более-менее возможно, но в сельской местности вообще исключено. И это сознательный выбор, здесь нет фактора принуждения.

Роль ислама в жизни афганского общества остается столь же великой, как и в средние века. Этому есть объяснение, и это фактор, с которым нельзя не считаться. С ним связана одна очень важная особенность афганского общества - неприятие иностранного вмешательства в жизнь страны. Подавляющая часть общества демонстрирует острое неприятие большинства привнесенных извне идей и основанных на них преобразований. Все принесенное извне неизменно наталкивалось на мощнейшее сопротивление, имевшее, отмечу это еще раз, обязательную религиозную подоплеку.

Эти настроения формировались и передавались от поколения к поколению. Именно они во многом приводят сегодня в ряды антиправительственных сил тысячи рядовых афганцев. Я бы хотел специально отметить: когда мы сегодня обсуждаем ситуацию в Афганистане, вряд ли уже уместно продолжать говорить только о боевиках "Аль-Каиды" или "Талибана". Примерно с середины 2002 года идет постепенное формирование некоего качественно нового движения сопротивления иностранному военному присутствию. В нем участвуют и бывшие талибы, и сторонники Гульбетдина Хекматиара - лидера Исламской партии Афганистана, и представители оппозиционных пуштунских племен. Силы сопротивления формируются на племенной основе. Мотивом для многих служит кровная месть за погибших в результате американских военных операций.

В стране существует и немало приверженцев светского пути развития, причем как того, который предлагают сегодня американцы, так и того, который им предлагали в 1980-х мы. Но это только часть преимущественно городского населения. Основной же массе людей, особенно на юге страны, понятен и приемлем традиционный образ жизни. За шесть лет функционирования нынешнего режима для большинства афганцев не произошло ничего, существенно изменившего их жизнь к лучшему. Не происходит позитивных изменений в экономике, в стране находятся иностранные войска, и, в первую очередь - американские, вызывающие наибольшее неприятие. Продолжается война, продолжают массово гибнуть мирные жители. В результате афганцы идут к талибам - к тем силам, которые выступают против нынешнего режима и поддерживающих его американцев. Сегодня можно уверенно констатировать: в Афганистане приближаются к своей кульминации системный политический и военный кризисы.

- В ряде СМИ публиковалась информация о возможной командировке сил ОДКБ под эгидой миротворческой операции в Афганистан. Каково может быть отношение к подобному со стороны официальных афганских властей, со стороны простых афганцев? Как Вы относитесь к такому сценарию развития событий?

- Сегодняшнюю кабульскую администрацию многие называют марионеточной, имея в виду ее подконтрольность США. В этом есть большая доля истины, но утверждать это, не учитывая нюансов, было бы несправедливо. Да, Хамид Карзай в отличие от Бабрака Кармаля (президент Афганистана с 1979 по 1986) и Мохаммада Наджибуллы (президент с 1986 по 1992), не имевших ни советских паспортов, ни личных экономических интересов в СССР, имеет паспорт гражданина США и довольно-таки серьезный бизнес в Америке. Тем не менее, человек он, вероятно, достаточно трезвомыслящий, и можно заметить некоторую эволюцию в его политике за шесть лет пребывания у власти. Будучи американским ставленником, Карзай, тем не менее, вынужден поддерживать добрососедские отношения с Ираном, как бы на это ни смотрели в госдепартаменте. Карзай, хочет он того или нет, вынужден отводить в своей политике и значимое место для России.

Очень любопытно его отношение к ШОС, весьма негативно, как вы знаете, воспринимаемой на Западе. Мало того, что он участвовал сам уже в нескольких саммитах ШОС, афганские представители работают в контактной группе ШОС по Афганистану, а на последнем саммите организации в Бишкеке со стороны Карзая прозвучало несколько тезисов, свидетельствующих о его высокой заинтересованности в сотрудничестве с ШОС. Я думаю, что и у него, и у других афганских политиков сегодня должно быть понимание того, что американцы приходят и уходят, а Россия или Китай остаются и никогда никуда не денутся.

Сейчас американская администрация, нуждаясь в демонстрации успехов перед выборами, всеми силами лоббирует переговорный процесс с отдельными лидерами "Талибана". Я тоже считаю, что с талибами нужно разговаривать. Стремясь к достижению устойчивого мира в стране, нельзя игнорировать политическую силу, отражающую интересы значительной части населения. Но сегодня идет заигрывание с наиболее радикальной частью вождей талибов, многие из которых резолюцией Совета Безопасности ООН № 1267 включены в санкционные списки и являются преступниками. Большинство этих людей просто неспособны на условиях какой-либо коалиции входить в правительство и работать в ней. Переговоры с ними - это только создание видимости диалога, но не реальный диалог, способный вывести страну из тупика.

В то же время Исламская партия Афганистана под руководством Гульбетдина Хекматиара - а это очень серьезный и авторитетный компонент антиправительственных сил - готова к переговорам только в случае определения сроков вывода иностранных военных из страны. Переговоры ведутся с теми, с кем удобно их вести по тем или иным причинам, но не в интересах урегулирования как такового. А сегодня начинаются конкурентные игры между США и Великобританией с одной стороны, и с другой стороны - между Хамидом Карзаем и послом США Залмаем Халилзадом как будущими кандидатами в президенты. Это не те маневры, которые могли бы способствовать достижению мира в стране.

Не видно и попыток как-то серьезно повлиять на ситуацию в экономике: за шесть лет в Афганистане не появилось ни одного серьезного экономического объекта. На таком фоне популярное у американских и вообще западных политфункционеров выражение "реконструкция Афганистана" выглядит как грубое издевательство. Сейчас, по признаниям некоторых натовских генералов, уровень поддержки взрослым населением талибов, Исламской партии Хекматиара и других может составлять до 80%. Агрессивное клерикальное партизанское движение постепенно трансформируется в общенациональную народно-освободительную борьбу, в ходе которой представители большинства этносов - пуштунов, таджиков, узбеков, туркменов и хазарейцев - эволюционируют к новой консолидации. Они уже как афганцы в целом выступают против оккупационных сил и недееспособного правительства. Но это не может быть основой для развития позитивных сценариев.

Увы, как и десять лет назад, и даже пятнадцать, страна находится в тупике. Это пат. Иностранные войска являются катализатором конфликта в целом, но их неподготовленный, непродуманный вывод из страны приведет к еще большему хаосу. Пока реализуемый в Афганистане сценарий носит все более и более алармистский характер. Я думаю, вышесказанное определяет и мое отношение к вопросу об иностранном военном присутствии в этой стране - будь то НАТО или ОДКБ. Есть простой ответ: афганская проблема не имеет военного решения.

Роль ОДКБ в афганской ситуации может быть реализована на двух направлениях. Во-первых, это создание режима безопасности по линии границ Афганистана со странами-участницами ОДКБ. Ситуация с производством наркотиков в Афганистане известна, она будет в обозримом будущем только усугубляться и требовать все большего к себе внимания. Американцев и НАТО она волнует мало. Это наша задача. Однозначно с этой задачей не справляется и никогда не справится Таджикистан. Уход российских пограничников привел к мощному росту наркотранзита через территорию этой страны.

Небогатая, мягко говоря, республика никогда не будет в состоянии самостоятельно этому противостоять, учитывая, что производство и транзит наркотиков влекут за собой такой уровень коррупции в госструктурах, что противостоять этому скоро в Таджикистане не сможет никто. И активно работающие сегодня с силовыми структурами Таджикистана, особенно - с пограничными войсками - американцы никогда этому препятствовать не станут. Необходимо поднимать вопрос о совместном контроле за границей в рамках и ОДКБ и ШОС.

Другое направление, на котором могла бы работать ОДКБ, и об этом, насколько я осведомлен, говорилось на саммите в Душанбе - оказание помощи афганскому руководству в совершенствовании национальной законодательной базы, подготовке правоохранительных органов и в укреплении национальных вооруженных сил. Этот вопрос у американцев надо забирать в свои руки. Тем более, позитивный опыт такого сотрудничества в недавней истории просто огромен. Кстати, по моим наблюдениям, одновременно с ростом антиамериканских настроений среди афганцев на самых разных уровнях идет очень быстрая реанимация позитивного отношения к странам бывшего СССР, в первую очередь - к России. Особенно после списания Россией в прошлом году 11-миллиардного долга, остававшегося наследием советско-афганских отношений.

В этом направлении я вижу очень большое пространство, на котором могла бы состояться и очень успешно совместная работа ШОС и ОДКБ. Как структура в большей степени политическая и обладающая значительно большим политическим весом, ШОС могла бы взять на себя бремя диалога по афганской проблематике с НАТО и США. Такой диалог неизбежен, и было бы весьма полезно здесь использовать вес Китая. ШОС, коль она занимается и экономическими вопросами, могла бы стать и координирующим органом для наших стран по работе в Афганистане. Базовыми для решения афганской проблемы являются, с одной стороны, развитие экономики страны и улучшение социально-экономических условий жизни для афганцев, а с другой - кропотливая переговорная работа с лидерами всех без исключения групп населения. Это - поле деятельности для ШОС. Задачи ОДКБ более специфичны.

- На душанбинской сессии ОДКБ был проработан механизм переброски войск стран ОДКБ с территории одной страны на территорию другой в случае агрессии против них. По сути, создался механизм, похожий на механизм НАТО. Можно ли говорить об ОДКБ как о некоем противовесе НАТО и Западу в странах региона?

- Создание региональных миротворческих сил является, в первую очередь, серьезным ответом России на попытки американцев создать миротворческие контингенты под своим патронажем. Это та самая поляризация, о которой я уже говорил: мы видим конкуренцию двух проектов: проекта, реализуемого под руководством Вашингтона и под эгидой НАТО в рамках ГУАМ, и проекта, реализуемого в рамках ОДКБ при лидирующей роли России.

Со стороны России это вынужденное, по большому счету, действие, к которому ее вынуждает американская политика одностороннего доминирования. США не могут смириться с тем, что начавшийся с развалом СССР эксперимент по достижению ими мирового господства провалился, а то, что это так, сегодня это уже очевидно. Изменение стиля взаимоотношений с основными международными партнерами и появление вполне реальных угроз, с которыми столкнулась Россия, едва начав восстанавливать международный статус, заставляют российское руководство изменить саму идеологию внешней политики и определяющий эту политику образ мыслей.

Российская внешняя политика должна из рефлекторной трансформироваться в осознанную и максимально долговременную, выстроенную стратегически. Речь идет не только и, может быть, даже не столько о восстановлении "международного равновесия" или о формировании "многополюсности" нового мироустройства, сколько о новой трактовке традиционной для России идеи обеспечения безопасности границ за счет их расширения - или, как минимум, расширения "зоны спокойствия" вокруг России. Хотим мы этого, или нет, но мы снова возвращаемся к ситуации противостояния. Я думаю, что очень скоро региональным партнерам России придется оказаться перед серьезным выбором. Время политики "многовекторности" или "дистанционного партнерства" подходит к концу.

Обострение глобальных противоречий между США и Россией, между США и Китаем оставляет немного надежд на то, что продуктивный диалог по афганской тематике с США и НАТО может состояться. Посмотрите, все инициативы ОДКБ по какому-либо сотрудничеству однозначно отметаются руководством НАТО. В качестве альтернативы для Средней Азии помощь будут оказывать Польша, Эстония, Латвия и Литва, а заодно и Хорватия, да и сам ЕС обещает на пограничную безопасность 27 млн евро. А ведь пограничная проблема в странах Средней Азии - одна из самых острых.

Если серьезный политический диалог между США и ШОС по Афганистану окажется невозможен, а это очень вероятно, роль ОДКБ и ШОС на афганском направлении существенно возрастет. Я повторюсь: афганская проблема не имеет военного решения. Но ОДКБ, как организация в первую очередь военная, способна, в отличие от европейских коллег, реально локализовать угрозы региональной безопасности, большинство которых по-прежнему исходит из Афганистана.

Беседовал Александр Евграфов

10.02.2008