Исполнилось три года со времени так называемой "тюльпановой" революции в Киргизии, что она дала стране?

До сих пор неясно, как называть то, что произошло три года назад в Киргизии. Как известно, разброс мнений на этот счет весьма и весьма широк: от народной до "тюльпановой" революции, то есть технологичной и спланированной по большей части вне Киргизии, до банального переворота, в котором одни клановые группировки сменили у горнила власти в стране другие. Я думаю, что однозначного определения тому, что происходило в Киргизии три года назад, пока нет, и это вполне логично, поскольку три года - это слишком небольшой срок для того, чтобы давать какие-то четкие дефиниции. Также еще рано делать обобщения оценочного характера, плохо это было для Киргизии или хорошо. Скорее всего, как и в случае с определением того, что было в Киргизии в марте 2005 года, следует говорить о том, что имеется целый синтез, связка самых разных моментов. С одной стороны, конечно, можно говорить, что это была революция, которая во многом была сформулирована и срежиссирована не в самой Киргизии. Ну и версии о перевороте, о серьезной клановой подоплеке всего, что там происходило, тоже имеют полное право на существование.

Какие позитивные и негативные оценки событий в Киргизии существуют на сегодняшний день?

Ясно, что в любой сложной картине текущих политических событий, есть позитив и негатив. К негативу следует отнести те серьезные потери, которые понесла экономика и социальная сфера республики. Даже по официальным, мягко говоря, весьма приукрашенным данным, определенный экономический рост наметился только в прошлом году. Причем, если сравнивать с теми же официальными данными, которые давались прежним руководством по 2004, 2003 году, видно, что эти положительные изменения носят весьма скромный характер: 2,5% роста ВВП для такой страны, как Киргизия, это, конечно, слишком мало. Тем более, нужно помнить о серьезном долговом бремени, которое висит на этой бедной стране. Пока за истекшие три года политический класс Киргизии, как мне представляется, не продемонстрировал четкого умения решать текущие экономические и социальные задачи. То есть, Бакиеву, и людям, которые его окружают, предстоит в ближайшие месяцы распутывать очень сложный и серьезный клубок проблем, которые накопились в стране и за период прошлого правления, да и за последние три года они ничуть не приблизились к своему разрешению. Долг растет, экономика продолжает стагнировать, а последняя холодная зима нанесла очень серьезный удар и по энергетике республики, который уже болезненно сказывается на населении страны, и по аграрному сектору. За последние три месяца отмечена просто колоссальная инфляция, такой не наблюдали в Киргизии с начала 90-х годов, с момента введения национальной валюты и окончательного вытеснения Киргизии из рублевого пространства. Подобного, 10-процентного инфляционного вала, в течение одного месяца, не наблюдалось. Сейчас, в преддверии посевной и при явном ухудшении ситуации на продовольственном рынке, элите страны придется решать много сложных проблем и работать как пожарная команда. Ясно, что внешний долг страны будет только увеличиваться. Он сейчас сравнялся с показателями валового внутреннего продукта страны. Таким образом, если оценивать произошедшую смену власти с точки зрения решения экономических проблем, понятно, что ничего не изменилось в лучшую сторону. Власть только сейчас очень робко, осторожно и непоследовательно пытается подойти к вопросам приватизации энергетического сектора страны, что, как мне представляется, следовало делать, как минимум, лет пять назад. Проблема очень запущена, и решить ее в пожарном порядке новому правительству господина Чудинова будет очень и очень сложно. Официальная сфера тоже стагнировала. Все декларативные повышения зарплат бюджетникам, работникам силовых структур ни в коей мере не смягчили того инфляционного шока, который наблюдается особенно ярко в последние месяцы.

Как в эти годы развивалась политическая ситуация в Киргизии?

Внутриполитическую ситуацию в стране можно отнести к положительным моментам последних трех лет. Достаточно посмотреть на то, как республика развивалась в течение 2005-го, в первой половине 2006-го года, и сравнить с тем, что наблюдается сейчас, чтобы увидеть явные признаки стабилизации. По сути дела, господину Бакиеву удалось выйти из очень сложной ситуации. Киргизское элитное поле, по сравнению даже с ближайшими соседями по региону, совершенно необычно. На нем присутствует чрезвычайно большое для такой маленькой страны количество амбициозных лидеров и самых разновесных и разномастных элитных и клановых групп, как в центре, так и на местах. Все они хорошо обучились использовать во внутриэлитной борьбе методы политического воздействия, активно апеллируют к населению, к социальному недовольству людей. Все это дополняется тем, что в республике совершенно несообразное ее потенциалу количество различных неправительственных организаций, по большей части имеющих, не внутрикиргизское происхождение. Если сравнивать с Казахстаном, например, я не говорю уже об Узбекистане, Туркмении или о Таджикистане, то в отличие от этих государств сеть НПО покрывает очень плотно всю территорию страны. Они работают не только в столице и в крупных городах областного масштаба, но даже в самых небольших аулах вы обязательно наткнетесь на одно или несколько НПО. То есть степень политической мобилизации населения весьма и весьма высока. И это очень активно использовалось и продолжает отчасти использоваться самыми различными группами.

Кроме того, в республике до последнего времени насчитывалось просто огромное для страны с 5-миллионным населением количество политических партий. За последние три года назывались цифры от 110 до 114 партий, сейчас чаще всего говорят о 80-ти партиях. Но эти партии со строгим определением "политическая партия" имеют чаще всего мало общего. По большей части это инструменты воздействия тех или иных клановых групп, содержание и внешняя оболочка которых имеют между собой очень мало общего. Кроме того, большинство партий - это своеобразные "кружки по интересам", которыми руководит тот или иной политический лидер, а вокруг него собрались его ближайшие друзья и родственники. При этом у множества киргизских и действующих во власти политиков, и особенно, у людей, оказавшихся по тем или иным причинам вне власти, очень неумеренные амбиции. В Киргизии вообще очень много политических генералов. Так много, что для них иногда просто не хватает рядовых. Все они пытались решить свои политические, экономические проблемы после падения Акаева, все они добивались тех или иных преференций от новой власти. Кому-то это удалось, но большинство, как всегда в таких случаях бывает, оказалось обиженным, потому что республика маленькая, бедная, обделенная природными ресурсами, и ясно, что портфелей и доходных бизнесов на всех никогда не хватит. В силу этого после революции полтора года республику постоянно лихорадили митинги, забастовки, перекрытие дорог, инсценировки попыток самосожжения, все что угодно. Это продолжалось до весны прошлого года, до апреля. После этого, как известно, с помощью собственных ресурсов и, как я полагаю, по подсказке ближайших союзников Киргизии, действующему президенту удалось в значительной мере всю эту вольницу выстроить в более приемлемые для стабильности в стране рамки. Оппозиция понесла ряд серьезных потерь, и оказалась совершенно неспособной к борьбе в правовом поле. И сейчас ее ресурсы подорваны. Она по-прежнему продолжает грозить власти весенним наступлением, но это уже, как мне представляется, во многом просто попытка сохранить лицо и сделать хорошую мину при плохой игре. А республика постепенно стабилизируется, внутриполитическая ситуация становится более предсказуемой.

Какие изменения произошли во внешнеполитической сфере Киргизии?

Имидж страны в глазах иностранных инвесторов и в глазах мирового экспертного сообщества постепенно улучшается. Одновременно растет число обвинений Курманбека Бакиева в неких авторитарных тенденциях, в стремлениях загнать демократию в подполье, и все, что полагается западному правозащитному сообществу говорить в таких случаях, говорится. То есть, попытки элементарного наведения порядка встречает растущий вал критики в западных средствах массовой информации, в западных правозащитных организациях. Но пока это идет на уровне пристрелки, каких-то отдельных, не наносящих жесткого ущерба имиджу новой власти действий. Очевидно, что по мере того, как будет меняться ситуация с нахождением на территории Киргизии западных военных объектов, критика будет усиливаться. А то, что этот вопрос будет решаться рано или поздно не в пользу присутствия в аэропорту Манас базы Соединенных Штатов, уже сейчас ясно. Курманбек Бакиев пока заинтересован в том, чтобы этот источник поступления небольших, но гарантированных доходов в бюджет находился у него под рукой. Но понятно, что Пентагону и Госдепартаменту не слишком сильно нравится раз в полгода выслушивать требования о том, что необходимо бы добавить денег за аренду базы. Рано или поздно им это надоест, и они либо попытаются поменять руководителя страны, либо, если это не удастся, им придется сворачиваться и переезжать на базы в Пакистане, в Афганистане или куда-нибудь еще. То есть, международный контекст выглядит сейчас примерно таким образом: если те люди, которые режиссировали революцию 2005-го года извне и рассчитывали получить некий киргизский вариант Грузии или Украины, то ничего толкового из этого не вышло. Я думаю, это произошло не только в силу каких-то личных качеств Бакиева и его окружения, просто-напросто дает о себе знать то, что можно назвать "среднеазиатскими особенностями подходов к союзничеству и партнерству с Россией".

Несмотря на то, что отношения России с постсоветскими азиатскими государствами, и в частности, с Киргизией, не лишены определенных проблем, тем не менее, всем действующим политикам в Центральной Азии, даже самым многовекторным, понятно, что в случае серьезной дестабилизации ситуации в Центральной Азии, которая может произойти в любой момент и совершенно спонтанно, рассчитывать на помощь Соединенных Штатов бессмысленно. Рассчитывать на помощь великого, восточного соседа, Китая, страшно, потому что он, конечно, поможет, но он может остаться. Остается проверенная, испытанная веками ориентация на поддержку со стороны Российской Федерации. И дело не в элитах, личностях, не в какой-то пророссийскости киргизской элиты, хотя в целом она не склонна к антироссийским демаршам. Дело в том, что люди, которые были у власти, и те, кто сменил их, трезво оценивают ситуацию и имеют очень негативный опыт вторжения боевиков на свою территорию. Например, в конце лета - начале осени и 1999-го и 2000-го годов, в общем-то, совершенно незначительные по размерам бандитские формирования, проникнув с территории Таджикистана на территорию Киргизии, дважды едва не ставили республику на колени. И если подобного рода ситуация повторится, рассчитывать можно будет не на собственные силы, которые очень невелики, а только на Организацию Договора о коллективной безопасности и Шанхайскую организацию сотрудничества. Потому что "Партнерство ради мира" и прочие североатлантические программы, хороши, но только в том случае, чтобы получить те или иные технологии, а лучше деньги "на халяву", но не воинские контингенты, не поставки вооружения, боевой техники и вооружения или иностранных военных инструкторов. Ничего подобного не будет. Центральная Азия при всей значимости, которую ей отводят в своих геополитических построениях наши западные друзья, тем не менее, все-таки регион периферийного внимания, это не Ближний Восток, не Средний Восток, не Южная Азия. Это даже не Закавказье, которое, с точки зрения геополитического значения, гораздо более значимо, чем Центральная Азия. Даже с учетом ее энергетических ресурсов.

Андрей Грозин
Заведующий Отделом Средней Азии и Казахстана Института диаспоры и интеграции (Института стран СНГ)
25 Март 2008