В середине 90-х годов прошлого века, после создания независимых государств в Центральной Азии, ситуация в приграничных с Афганистаном районах стала резко ухудшаться. Установление власти талибов в Афганистане создало реальную угрозу дестабилизации внутриполитической обстановки в центрально-азиатских государствах, что стало причиной серьезного беспокойства их ближайших соседей – России и Китая. Фактическая незащищенность афгано-центральноазиатской границы, проникновение исламских экстремистов из Афганистана, а также усиление потока наркоторговли, привели руководителей государств Центральной Азии, России и Китая к мысли о необходимости совместной борьбы против возможной активизации исламских экстремистов в обширном регионе. Тогда, 26 апреля 1996 г., собравшись на саммите в Шанхае, главы пяти государств - Китая, России, Казахстана, Таджикистана и Киргизии - положили начало многостороннему сотрудничеству. Основной задачей стран "шанхайской пятерки", как тогда стали называть этот саммит, было обеспечение безопасности границ. Участники саммита подписали два документа: "Соглашение об укреплении доверия в военной области в районе границы (1996)" и "Соглашение о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы (1997)". В дальнейшем круг сотрудничества в рамках "шанхайской пятерки" значительно расширился и охватил такие важные вопросы, как борьба против организованной преступности и наркоторговли, а также сотрудничество в области экономики, энергетики и внешней политики. Со дня основания ШОС стала традицией организация ежегодных встреч на высшем уровне.

В результате все расширяющейся деятельности "шанхайской пятерки" у ее участников утвердилась мысль о необходимости придания этому межправительственному объединению статуса региональной организации. В 2000 г. "шанхайская пятерка" стала именоваться Шанхайским форумом. 14 июня 2001 г. на саммите в Шанхае к форуму присоединился Узбекистан. На следующий день, 15 июня, на саммите было объявлено о создании Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).

Принято считать, что на московском саммите, прошедшем 28-29 мая 2003 г., завершилось сформирование ШОС как международной структуры, а также создание правовой основы для ее деятельности. Между прочим, в политической Декларации, принятой на саммите, была поставлена задача - выработать четкий механизм для координации внешнеполитических действий членов ШОС как в Центральной Азии, так и на мировой арене в целом, что, конечно, может служить наглядным свидетельством становления ШОС в качестве политического блока. В 2004 г., уже на саммите в Ташкенте, было утверждено положение о статусе наблюдателя при ШОС, согласно которому в июле 2005 г. на саммите в Астане его участники предоставили статус наблюдателя Индии, Ирану и Пакистану.

Тем временем ШОС стала превращаться в крупную международную организацию с большим экономическим, энергетическим и военным потенциалом. Постоянно расширялась сфера сотрудничества. Как и следовало ожидать, оно охватило и военную область: начали проводиться совместные военные учения. Таким образом, за короткий промежуток ШОС превратилась в военно-политический блок. Многие на Западе стали рассматривать ШОС как противовес НАТО. Не надо забывать и о том, что два ведущих учредителя ШОС – Россия и Китай – впервые за всю историю российско-китайских отношений провели крупномасштабные военные маневры, что было неодобрительно воспринято на Западе. Данный факт может быть истолкован как готовность этих двух стран к совместному отражению потенциальной внешней военной угрозы со стороны "условного" противника.

Военно-политическая направленность ШОС сыграла решающую роль в том, что Иран не только получил статус наблюдателя ШОС, но и стал добиваться членства в этой организации. Позднее специалист по политическим вопросам радио и телевидения Ирана Фереште Мокаддам так охарактеризовала цель вступления Ирана в ШОС: "В ответ на вашингтонскую стратегию изоляции Исламской республики Иран очень большое значение приобретает наличие сильных союзников, проявляющих противодействие однополярной политике и превентивным операциям американских консерваторов".

В течение последних трех лет Иран не скрывал своего желания стать постоянным членом ШОС. Наряду с этим он стал развивать двусторонние отношения с Таджикистаном – членом ШОС. Месяц тому назад, во время встречи таджикского президента Эмамоли Рахмона со своим иранским коллегой в Тегеране, стороны обсудили вопрос о расширении двустороннего военного сотрудничества. Нетрудно заметить, что, используя свои связи с Душанбе, Иран пытается проложить себе дорогу в эту организацию. По сообщению "Радио-фарда", 24 марта с.г., находясь в Душанбе с официальным визитом сразу после встречи с президентом Таджикистана Эмамоли Рахмоном, Манучехр Моттаки заявил, что Исламская республика Иран обратилась с просьбой к ШОС о предоставлении ему статуса постоянного члена этой организации.

Как следует из заявления Манучехра Моттаки, на встрече с таджикским президентом и другими официальными лицами обсуждался вопрос о трехстороннем сотрудничестве между Таджикистаном, Ираном и Афганистаном – тремя персоязычными странами. Намечается встреча министров иностранных дел этих стран, во время которой будет выработан проект "Меморандума о взаимопонимании", охватывающий вопросы сотрудничества в экономической и культурной областях. Не следует забывать при этом, что выбор времени подачи официальной просьбы о приеме в ШОС был выбран не случайно. Интересно заметить, что встреча трех президентов должна состояться в Душанбе, где одновременно будет проходить саммит глав государств - членов ШОС, на котором таджикский президент будет предлагать кандидатуру Ирана. Наряду с Ираном ждут ответа и остальные страны-наблюдатели, также желающие стать ее членами, - Афганистан, Индия, Монголия и Пакистан.

Можно не сомневаться в том, что такое резкое расширение состава ШОС может, с одной стороны, превратить эту организацию в мощный военно-политический блок, однако, с другой стороны, такое разбухание ШОС может трансформировать ее в аморфное образование, что может свести на нет первоочередные задачи учредителей этой организации. Более того, в случае приема вышеперечисленных стран ШОС получит в "наследство" целый пакет острейших проблем, среди которых проблема борьбы против терроризма в Афганистане, Пакистане и Индии. Вместе с тем учредителям, видимо, придется учесть шаткость власти в Афганистане. Что же касается, приема в ШОС Пакистана и Индии, то наличие тесных военно-политических связей между Пакистаном и США, а также наметившееся в последнее время сближение США с Индией могут стать серьезной помехой на пути интеграции этих стран в ШОС. Принимая во внимание военно-политическую направленность ШОС, не следует ожидать, что члены ШОС будут готовы пополнить свой состав новобранцами. В этой связи будет уместно напомнить, что в свое время, когда США поинтересовались статусом наблюдателя ШОС, то им в этом было отказано. Из всех стран, подавших заявление на членство в ШОС, по нашему мнению, наибольшие шансы на успех может иметь Монголия по причине ее географического расположения (между Россией и Китаем).

Каковы же шансы Ирана стать полноправным членом ШОС? Следует заметить, что однозначно ответить на этот вопрос весьма сложно, ибо пришлось бы применять сослагательное наклонение. С одной стороны, априори есть совпадение геостратегических, политических и экономических интересов России, Китая и Ирана в регионе Центральной Азии. С другой стороны, есть стремление Запада выйти напрямую к центрально-азиатским энергоресурсам. Несмотря на понесенное недавно поражение в борьбе за прокладку газопровода в обход России через Каспийское море (проект Набукко), Запад ведет ожесточенную борьбу за энергоресурсы. Можно сказать, что помимо меркантильных соображений, Россия и Китай препятствуют проникновению Запада в регион, руководствуясь геостратегическими соображениями. Следовательно, если Россия придает такое первостепенное значение Центрально-азиатскому региону, то можно сделать заключение, что любая страна, разделяющая позицию России относительно геополитической ситуации в регионе, может стать союзницей России. Следовательно, теоретически Иран может рассчитывать на прием в члены ШОС. Однако, учитывая сложные отношения Ирана с Западом по вопросу об иранской ядерной программе, присоединение этой страны к ШОС может означать полномасштабную конфронтацию с Западом. В условиях, когда отношения России с Западом оставляют желать лучшего, прием Ирана в ШОС, без сомнения, может подлить масло в огонь. С другой стороны, следует обратить внимание на время подачи заявления Ирана на членство ШОС.

После принятия 3 марта с.г. Советом Безопасности ООН третьей по счету резолюции № 1803 против Ирана из-за невыполнения этой страной требований по прекращению обогащения урана, чувствуя надвигающуюся опасность дальнейшего ужесточения санкций или даже военного конфликта, Иран ищет спасения в членстве ШОС. Между тем возможность военного столкновения с Ираном, судя по откликам американской печати, все более усиливается. На этом фоне Иран предпринимает меры для максимального обеспечения своей безопасности. В Иране полагают, что в создавшейся ситуации ШОС может обеспечить ему региональную безопасность. При этом некоторые обозреватели ошибочно полагают, что членство в ШОС Ирану нужно прежде всего для продвижения своих экономических интересов, в том числе энергетических проектов. Однако не приходится сомневаться в том, что основным замыслом Ирана является стремление максимально обезопасить себя от возможного военного удара. А это может быть обеспечено только за счет сближения с Россией и Китаем. В таком случае можно задать вопрос: заинтересованы ли Россия и Китай в глобальной военной конфронтации с США из-за Ирана? Несмотря на общность интересов в региональном масштабе, вряд ли эти страны ввяжутся в военный конфликт, который непременно приведет к его глобализации с непредсказуемыми последствиями. Такая гипертрофическая ситуация возможна только в случае драматического ухудшения американо-российских и американо-китайских отношений. Не думается, что, по крайней мере на данном этапе, стороны заинтересованы в ухудшении отношений. Напротив, намечающаяся встреча американского президента Дж. Буша с российским президентом В. Путиным, на которой будут обсуждаться многие болезненные проблемы, мешающие дальнейшему развитию американо-российских отношений, скорее всего свидетельствует о готовности сторон сблизить свои позиции по многим вопросам международной политики. По крайней мере, все возможности для вывода американо-российских отношений из стагнации еще не исчерпаны.

Н.К. Тер-Оганов
31.03.2008