ТУРЦИЯ И ИРАН – ВОЗМОЖНЫЕ СОЮЗНИКИ?

Есть ли перспективы у геополитического треугольника Москва–Анкара–Тегеран?

Прошедший саммит НАТО в Бухаресте еще раз показал, что альянс намерен и дальше увеличивать число своих участников. Приглашение в НАТО уже получили Хорватия и Албания, лишь из-за вето Греции в связи с названием государства такой же статус не удалось обрести Македонии. И хотя США, активно лоббировавшие присоединение Грузии и Украины, не смогли добиться своего, вопрос об этих странах может быть опять поднят уже в декабре этого года. В ситуации, когда антироссийская направленность расширения НАТО становится все более и более очевидной, встает вопрос о создании альтернативного стратегического союза РФ с крупными региональными державами.

При этом, однако, надо отдавать себе отчет в том, что выбор у нас не так уж и велик. Очевидно, что Китай – самостоятельный геополитический игрок и не может подойти на роль равноправного партнера РФ, поскольку находится в другой "весовой категории". Определенные ожидания могут быть связаны с Казахстаном, однако пока эта страна придерживается так называемой "многовекторной" политики в отношениях с мировыми центрами сил.

Любопытно также, что на прошлой неделе Владимир Жириновский, выступая в Анкаре, выдвинул предложение о создании стратегического альянса России, Турции и Ирана. Как мы знаем, вице-спикер Госдумы хоть и имеет имидж "политического шоумена", часто впервые озвучивал вещи, которые на тот момент не могли быть сформулированы в качестве официальной позиции РФ, но через некоторое время находили свое выражение во внешней политике государства. Возможно, в данной ситуации мы имеем дело именно с таким случаем, и Россия подобным образом посылает некий сигнал в направлении Анкары и Тегерана.

И в самом деле, двусторонние отношения трех держав развиваются достаточно активно, чтобы можно было поставить вопрос в подобной плоскости. Тот факт, что взаимодействие Ирана и России уже приобретает черты стратегического, едва ли нуждается в доказательствах. Помимо российского участия в строительстве АЭС в Бушере, на днях было объявлено и о начале активного сотрудничества ОАО "РЖД" с "Иранскими железными дорогами".

Что касается отношений Турции и Ирана, то, несмотря на членство Турции в НАТО и протесты США против сотрудничества со "страной-изгоем", Анкара более чем активно взаимодействует с Тегераном в энергетической области. Еще летом Турция сообщила об участии в разработке крупнейшего иранского газового месторождения Южный Парс, а в ноябре обе страны договорились о сотрудничестве при строительстве электростанций. Недавняя анекдотическая история, как Израиль оказался косвенным нарушителем блокады Ирана, закупая в Турции фисташки иранского происхождения, говорит о том, что Тегеран и Анкара имеют достаточно обширные торговые связи.

Тему пророссийского крена в рядах турецких, в первую очередь военных, элит RPMonitor неоднократно поднимал в начале прошлого года. Однако после того как летом Турция, выступающая в качестве газового транзитера в Европу, отказалась от предложения России о строительстве газопровода "Голубой поток-2", сделав ставку на проект Nabucco, отношения двух стран несколько охладились.

Результаты такого неосмотрительного геополитического хода Турции не замедлили сказаться уже нынешней зимой. Напомним, из-за холодов Туркмения уменьшила поставки газа в Иран, который в свою очередь уменьшил поставки газа в Турцию. Цепочка газового дефицита продолжилась и дальше – чтобы компенсировать нехватку газа, Турция сократила поставки голубого топлива азербайджанского происхождения в Грецию. Спасать Турцию и Грецию пришлось увеличившему поставки "Газпрому". В свою очередь, Турция убедилась в "надежности" туркменских газовых поставок, а Евросоюз в лице Греции – в "надежности" транзитных обязательств Турции.

Как известно, до недавнего времени мало кто рассматривал всерьез реальность строительства, а главное возможность наполняемости газопровода Nabucco, который должен был транспортировать азербайджанский и среднеазиатский газ в Европу через территорию Турции. Тем не менее, Nabucco может обрести второе дыхание. Последнее время все чаще говорится о возможном участии в проекте Ирана, который по мере освоения своих газовых месторождений сможет заполнить этот трубопровод. При подобном развитии событий газовые потоки России и тандема Иран–Турция будут конкурировать между собой на радость Евросоюзу, но принося убытки всем участникам экспорта газа. Согласованность же энергетической политики в этой области может не только привести к коммерческой выгоде, но и стать стимулом к более плотному взаимодействию трех стран.

По всей видимости, в США также понимают, что Турция больше не собирается "кормиться завтраками" о вступлении в ЕС и может уйти из орбиты евроатлантического влияния. Об этом говорят самые различные политические события последнего времени. Во-первых, Турцию тревожит активная деятельность президента Франции Николя Саркози по созданию Средиземноморского союза, в котором Анкаре уготована явно второстепенная роль. Во-вторых, недавнее предложение США о размещении элементов ПРО на территории Турции также встретило в Анкаре неоднозначную реакцию. С одной стороны, подобное развитие ситуации задаст долгосрочный вектор взаимодействия США и Турции. С другой стороны, подобная система ПРО была бы направлена именно против России и Ирана.

Наконец, о крайней заинтересованности США в отношениях с Турцией говорит и недавняя реакция Вашингтона на операцию турецкой армии в Северном Ираке. Как известно, иракские курды являются наиболее лояльной США силой в оккупированном Ираке, поэтому в их конфликте с Турцией США приходилось все время занимать промежуточную позицию, опасаясь испортить отношения с обоими из своих союзников. Однако недавняя практически безоговорочная поддержка Соединенными Штатами военной операции Турции в Северном Ираке показала, каковы нынешние приоритеты американского руководства.

Разумеется, создание союза России, Ирана и Турции возможно не сегодня и не завтра. Речь может идти о достаточно долгосрочной перспективе. При этом нужно учитывать и негативные аспекты подобного альянса. Свободное перемещение товаров и услуг предполагает и свободное перемещение людей, что может повлечь за собой неизбежное увеличение миграции населения из Турции и Ирана в российские мегаполисы. Кроме того, многочисленные русско-турецкие войны в восемнадцатом и девятнадцатом веках создают, как минимум, психологический барьер для создания подобного альянса.

Еще один барьер, связанный с возникновением неизбежной дистанции от военных структур НАТО, пришлось бы в подобном случае преодолеть и руководству Турции. Напомним, что в середине 90-х годов руководство находящегося сегодня у власти в Турции исламского движения выступало за выход страны из НАТО, однако затем, по соображениям политической конъюнктуры, отказалось от этого лозунга.

В то же время, в Анкаре есть определенные предпосылки к повторению прецедента 1966 года, когда Франция под руководством де Голля вышла из рядов Северо-Атлантического альянса. Участие в американских операциях едва ли способствует улучшению отношения к Турции в исламском мире, одним из лидеров которого она хотела бы стать. Элиты страны давно готовы для собственного геополитического проекта, тем более что перспективы вступления в ЕС так и остались пустыми разговорами, да и ядро планируемого Средиземноморского союза будет находиться отнюдь не в Анкаре, а в Париже.

Важным показателем, демонстрирующим готовность Турции двигаться в описанном нами направлении, будет решение о выборе компании для строительства атомной станции на территории страны. Напомним, что несколько дней назад турецкие власти объявили конкурс, результаты которого будут известны через полгода. Так как подобный выбор часто бывает обусловлен не только экономическими, но и политическими факторами, решение Анкары об участии России в атомной программе может помочь составить более точное представление о степени готовности турецких элит идти на сближение с РФ.

07.04.2008

Александр Собко